Скверная жизнь дракона. Книга третья
Шрифт:
— Восемнадцать, восемнадцать… Я считал! Восемнадцать восходов, восемнадцать закатов. Восемнадцать… Восемнадцать дней… Это же был Тонал? Да?
— Я не верю твоим словам про восемнадцать дней. Тонал и Даир были здесь двадцать семь дней назад.
— Как двадцать семь? Я… — глаза парня забегали, а сам он часто задышал. — Я же… считал?!
— Что ты считал? Дни?
— Да. Я… Где Тонал? Где он? А… Шарана… Она тоже была здесь?
— Да, эльф. Я видел всех из твоей группы.
— Где… — эльф не успел закончить вопрос, как его зелёные глаза расширились от подступившего
— Они все мертвы. Шарану и Тонала убили орки. Даир был ещё жив, когда его скинули ко мне. Он рассказал вашу историю.
— Он…
— Он попросил убить его. Это было его решением, чтобы сила его души досталась мне, а не оркам.
— Я… Мне нельзя умирать! Нет, слышишь! Нельзя! — кричал по мыслеречи Нусик.
— Не ори! — эльф дёрнулся и замолк. — Это было решение Даира. Если ты хочешь, то я не убью тебя.
— Хочу! Мне надо выбраться отсюда! — эльф попытался выбраться из-под трупа, но переломанные ноги и руки отозвались болью. Чтобы не закричать, остроухий стиснул зубы и напрягся, отчего на шеи вздулись вены.
— Успокоился? — спросил я у несчастного, когда тот отдышался и посмотрел на меня осмысленным взглядом. — На шатре установлен сигнальный контур. Стоит тебе выйти, как орки насадят тебя на копьё как свинью на вертел. Да и судя по твоим конечностям — далеко тебе не уйти. Как и мне.
Я поднял одну из культей, а после — показал эльфу обезображенную сторону морды. Увиденное шокировало Нусика. С минуту он лежал неподвижно, не моргая и практически не дыша.
— Но у тебя крылья?! — в глазах эльфа блеснул огонёк надежды.
— Ты зря на них рассчитываешь, — я повернулся левой стороной, показал состояние крыла, и эльф окончательно сник. — Ты сказал, что видел Даира и Тонала восемнадцать дней назад. Почему ты так думаешь?
— Потому что это был Тонал. И ты сказал это, — Нусик говорил безжизненным голосом.
— Я про другое: почему ты уверен, что прошло восемнадцать дней? Я насчитал двадцать семь.
— Восемнадцать восходов, восемнадцать завтраков, восемнадцать… — парень запнулся и так стиснул зубы, что те аж затрещали. — Восемнадцать «тренировок», восемнадцать ужинов, восемнадцать заходов. Я считал это, дракон, как советовал Тонал.
— Советовал Тонал? Как, если Даир думал, что ты убежал.
— Я не смог. У них были поисковые птицы. Меня нашли, их было много. Я видел Тонала и Даира. Они были в другой части лагеря. Я… — эльф смотрел с мольбой во взгляде. — Мне нельзя умирать! Прошу, помоги мне! Умоляю. Я сделаю что угодно. Хочешь, сожри меня, но помоги. Умоляю, помоги!
— Интересно, и чем я могу помочь, учитывая моё положение? — мольба эльфа дёрнула за ниточки сострадания. Стало жалко остроухого парня, выглядящего лет на двадцать.
— Помоги мне выбраться, ты ведь древнейший! Ты ведь много умеешь. Помоги выбраться отсюда. Мне надо вернуться, меня ждёт Тайка. Умоляю, она ждёт меня! Если я не вернусь, то её… её… — голос парня задрожал, а глаза увлажнились.
— Твоя возлюбленная?
— Сестра! Помоги, прошу! Если я не вернусь и не выплачу залог, то её продадут в рабство. Нельзя этого, нельзя…
— Твоя…
Я прервался, понимая, что в моих же интересах подбирать слова. Если прямо сказать парню, что тот в ближайшее время умрёт, то я ни черта не услышу. Мне до сих пор непонятно как он насчитал восемнадцать дней, но если он прав, тогда… Но ведь циклы! Я ведь считал количество циклов, и… Ладно, об этом потом: сейчас надо остроухого медленно подвести к мыслям о неизбежном. И ещё эта история про его сестру — она для меня бессмысленна. Но если перед смертью человек хочет услышать, что он прожил жизнь не зря, то это стоит сказать, даже если человек был пустым местом.
— Посмотри на меня внимательно, — обратился я к эльфу, и с каждым моим словом огонь надежды в его глазах затухал. — Мои передние лапы оторваны, а задние сломаны: я не способен ходить. Посмотри на мои крылья: я не способен летать. Посмотри на мою морду и хвост: я не способен сражаться. Моя магия истощена, и я не способен даже постоять за себя, а ты просишь помочь тебе. Я не смогу этого сделать, я не умею лечить других. Мне жаль, но я не способен сохранить твою жизнь.
— О, великий Таксатон, — мысленно причитал остроухий, — молю, возвысь свой взор над нами, поделись своей мудростью с Тайкой и позволь ей избежать рабства. О, великий Таксатон, молю…
— Я не закончил, — эльф резко прервал молитву и вновь уставился на меня с надеждой во взгляде. — Не смотри на меня так, будто я способен исцелить тебя.
— Но тогда что? — с мольбой произнёс тот.
— Скоро ты умрёшь. Неважно, сделает ли это холод или голод, стану ли я твоим палачом или тебя убьют переломы. Ты обречён. Твоя жизнь закончилась тогда, когда орки передали чёрный рулон вашему караванщику.
— Откуда ты знаешь?
— Я ведь говорил, как умер Даир. Он рассказал мне вашу историю.
— Но зачем ты это говоришь мне?
— А затем, что шансов выжить у меня гораздо больше, чем у тебя. И я могу попробовать спасти твою…
— Ксаты! Да, да, — парень окончательно потерял рассудок и стал нести какой-то бред. — Ты же к ксатам полетишь. Да, точно. Сразу лети к ним, сразу лети и скажи, чтобы спасли сестру. Сделай это, дракон, сделай!
— Но что я получу взамен?
— Ты получишь моё тело и сможешь сожрать его! Поклянись великому Таксатону, что спасёшь сестру. Он тоже из древнейших, ты же знаешь.
— Первое: твоё тело и так достанется мне, когда ты умрёшь. А раз Таксатон тоже древнейший, то как я должен ему клятву приносить?
Сказанное эльфом звучало нелепо. Я понимал, что эльф предлагает мне поступить примерно так же, как тогда сделала Кагата, но… Стоп. Лог… Клятва не пропала. А не значит ли это, что Кагата жива? Или клятва сохраняется, если давший её разумный мёртв? И вообще, как эти клятвы работают?
— Древнейший… Да, я… Как?
— Нет возможности принести тебе клятву, и я бы никогда такого не сделал. Ты слишком много о себе возомнил, эльф. Моего слова должно быть достаточно, или я дождусь твоей смерти.