Скверный маркиз
Шрифт:
— Скажу.
— А если джентльмен, тот, что внизу, спросит, как я себя чувствую, то скажи, что мне очень плохо и я прошу некоторое время меня не тревожить, я должна полежать в тишине, и тогда смогу продолжить путешествие…
— Все сделаю, как вы сказали, мэм! — Молль бесшумно метнулась к двери.
Оставшись одна, Орелия подошла к тазу с водой, умылась и тщательно вымыла руки, словно общение с лордом Ротертоном оставило на ней грязные следы, а потом легла в постель и стала молиться, чтобы Джим нашел маркиза и вовремя передал записку. В глубине души она была уверена, что он спасет ее. Ее крик о помощи, еще с дороги,
Внизу, с лестницы, послышались голоса: лорд Ротертон разговаривал с Молль. Служанка отвечала на какой-то его вопрос, но Орелия могла разобрать только отдельные слова. Через минуту со стаканом виски в руке Молль вошла в ее комнату. Подождав, пока она не закроет за собой дверь, Орелия спросила:
— Все ли в порядке? Джим все понял?
— Да, мэм! Он знает, где эти конюшни. До них рукой подать, но он все равно помчался на лошади!
— Спасибо тебе! — Орелия облегченно вздохнула. Теперь она спасена!
— Джентльмен, который внизу, говорит, что вы должны уже ехать, — продолжила Молль, переминаясь с ноги на ногу и понимая, что огорчает щедрую даму.
Орелия сдвинула брови — что делать?
— Пойди и скажи ему, что я очень плохо себя чувствую и надо бы за врачом послать.
— Скажу, мэм, но он, наверное, меня не послушает. — Однако она сразу же спустилась вниз, а Орелия снова легла и через несколько минут услышала шаги лорда. Для видимого сохранения приличий он постучался, но почти сразу же толкнул дверь, не дожидаясь ее ответа.
— Что с вами такое? — требовательно вопросил он. — Немного укачало? Но от этого еще никто не умирал! Вставайте, Орелия, нас ждет священник…
Орелия медленно открыла глаза.
— Священник? — слабым голосом переспросила она.
— Именно так, нас ждет священник, и я еще никогда не встречал женщины, которая не почувствовала бы себя хорошо при виде обручального кольца на пальце!
— Но вы же знаете, что у меня нет желания… выходить за вас замуж, милорд.
— Зато я хочу жениться на вас! Вставайте же! У вас будет достаточно времени после брачной церемонии, чтобы отдыхать. — Он замолчал, обшаривая взглядом ее распростертое тело. Этот взгляд отметил и прелестную линию груди, и мягкий контур бедер. — Если, конечно, — добавил он тише, — я дам вам время на отдых.
Он был воплощением зла и похоти, с новой силой овладевшей им.
— Вы сами дойдете до экипажа или предпочитаете, чтобы я донес вас туда на руках?
Это предложение показалось ей столь омерзительным, что она быстро — пожалуй, слишком быстро для изнемогшей от качки больной! — сказала с протестом, которого не могла скрыть:
— Нет-нет, я сама! — И он в ответ рассмеялся, словно поняв, что она скорее прикидывается больной, чем в самом деле больна.
— Все еще пытаетесь сбежать от меня, Орелия? Но вы опоздали! Ведь я же вам говорил, что всегда получаю то, чего захочу!
Орелия встала и взяла со стола капор:
— Мне нечего вам ответить, милорд! Я
— Но вы забываете, — глумливо рассмеялся Ротертон, — что я готов на вас жениться. Другой на моем месте мог бы вам этого и не предложить!
— Если вы ожидаете, что я безропотно позволю священнику сочетать нас браком, то вы ошибаетесь, — гневно возразила Орелия.
— Сомневаюсь, что через несколько часов вы повторите эти слова… — Она отшатнулась от него, как от ядовитой змеи, а он, видя, что жертва его испугалась, снова захохотал так, что смех этот показался Орелии звуком из преисподней: — Вы еще поблагодарите меня, что я сделал вас порядочной женщиной, — с издевкой намекнул он и, бесцеремонно ухватив ее за руку, повел к двери.
И Орелия села в экипаж — ничего другого ей не оставалось. Взглянув на свежую упряжку, она с упавшим сердцем заметила, что на козлах теперь сидит кучер с вожжами в руках. Как она и опасалась того, лорд Ротертон устроился на сиденье рядом с ней, лицом по ходу коляски. Лакей прыгнул на запятки, кучер стегнул лошадей, и они выехали на большую проезжую дорогу.
В страхе Орелия вжалась в самый угол у стенки. Полная самых ужасных предчувствий, она с отчаянием спрашивала себя, долго ли Джим будет искать маркиза? А вдруг, послушный роковому стечению обстоятельств, маркиз уже выехал из Эпсома в Лондон? И еще ее пугало соседство Ротертона. Он смотрел на нее тем самым взглядом, какой всегда ее настораживал. Когда лошади прибавили ходу, Ротертон обнял ее и притянул к себе.
— Не трогайте меня! — вскричала Орелия, дернувшись и пытаясь его оттолкнуть, но сразу же поняла, что совершенно беззащитна перед его превосходящей силой и жадностью плотоядных губ. Она вырывалась и отворачивалась, но он медленно, безжалостно привлек ее к себе! Одна ее рука, которой она упиралась ему в грудь, была теперь крепко зажата между их телами, другую он крепко держал в своей левой ладони, а правая оставалась свободной. Ротертон пальцами взялся за ее подбородок и повернул ее лицо к себе.
— Такая храбрая и такая беспомощная, — оскалился этот зверь и хищно впился ртом в ее губы.
Ее охватил смертельный страх. Казалось, она падает в бездну тьмы и чудовищного унижения. Было что-то маниакальное в жарком неистовстве его поцелуя. Она попыталась увернуться от его губ, но это было никак невозможно, а его рука уже проникла под плащ и мяла нежный муслин на ее груди. Ужас безысходности, жадность, с которой он впился своим отвратительным ртом в ее губы, не давая ей даже вздохнуть, словно высасывая все ее силы, почти лишали ее сознания. А потом, когда свет уже вовсе померк для нее, лошади внезапно остановились и раздались голоса.
Ротертон оторвался от ее губ, хватка его ослабла, Орелия вывернулась из его объятий и отодвинулась как можно дальше.
Дверь распахнулась!
— Какого дьявола? Что происходит? — яростно накинулся Ротертон на лакея, осмелившегося открыть дверь.
— Здесь два джентльмена, верхом, милорд, и один из них хочет поговорить с вашим сиятельством.
— Пошли его к черту! Я ни с кем не желаю говорить. Поезжай!
— Я думаю иначе, Ротертон!
Орелию словно подбросило к небесам, она вскрикнула от дикой и первозданной радости при звуке этого голоса. То был маркиз!