Сквозь тернии
Шрифт:
Яське показалось, что он слышит смех.
Потом он понял, что это и не смех вовсе, а ещё спустя мгновение, вспомнил последние слова мальчишки:
– В окно видно звезду на горизонте. Она ярко-розовая, пульсирующая, будто живая. Засыпая, я постоянно просил у неё помощи – просто больше не у кого. Солнца на северной стороне и не видно сроду, а на южной нет окон – все заколотили. Северное просто высоко, вот они и посчитали, что не нужно заморачиваться. Даже если кто и вскарабкается на такую верхотуру, потом только шею себе свернёт, пытаясь спуститься. Да
Яська вздрогнул. Понял, что больше не слышит резкий звук работающего двигателя, доносившийся всё это время снаружи. Попытался восстановить в голове утраченную реальность. Сразу же поплохело.
«Ведь это же мотоблок Макарыча! Чего он тут забыл?!»
«А того! Ты сам-то про мешки тоже забыл совсем?»
«Какие ещё мешки?..»
«А те самые, в которые была набита разлагающаяся нежить!»
Яська еле устоял на ногах. Покрепче сжал в пальцах прыгалки и остывший кулончик. Двинулся к выходу. Однако тут же снова замер, наступив на огромную тень, что заслонила звёздное небо.
Яська попятился, а Макарыч скинул с плеча заляпанную глиной лопату и медленно шагнул в его сторону.
26.
Яська вскинул руку с кулончиком перед собой, словно в попытке так защитить собственную жизнь. Другую, с прыгалками, отвёл назад. Для порядка зажмурился. Потом одумался и вновь распахнул трепещущие от страха ресницы.
Макарыч замер в метре от него. Со звоном уткнул лезвие лопаты в бетон. Выдохнул ночь. Длинный плащ порхнул на фоне ясного неба, на мгновение заслонив звёзды.
Яська попятился, невольно ёжась от сковавшего грудь ужаса.
– Не подходи! – прошептал он на пороге слышимости, сам не понимая, что такое несёт. – Слышишь, не подходи! А то Шныря натравлю...
Макарыч долго не двигался – такое ощущение, даже не дышал, – затем скинул с плеча что-то тяжёлое и, под протяжное «уууух» свалившегося на пол предмета, проговорил:
– Да будет тебе, Яська. Я тот, кого тебе следует опасаться в последнюю очередь, – Макарыч помолчал, позволяя сбитому с толку Яське осмыслить только что услышанное. – Эти – куда опаснее, – он колупнул носком кирзача поникший мешок.
«Тот самый!!! – отдалось в Яськином сознании похлеще артиллерийской канонады. – Вот ведь влип!»
Яська не мог точно сказать, что он имел в виду под словом «влип». Смысл надуманной фразы витал где-то в темноте, под потолком, отказываясь спускаться вниз. Но, в тоже время, Яська знал, что он подразумевает всё в целом: что уже случилось, что происходит в данный, конкретный, момент и что ещё, вне сомнений, поджидает в скором будущем.
«Хотя куда ещё дальше!»
Макарыч вздохнул. Снова покосился на мешок. Прохрипел прокуренным голосом:
– Я, признаться, и не думал, что всё зайдёт так далеко. Именно с тобой.
– Со мной? – Яська нервно сглотнул.
«Сейчас скажет, что я
Макарыч тряхнул косматой головой.
– Да, с тобой. Общеизвестно, что дети летают в облаках – это ни для кого не секрет. Но вот подчинить себе реальность – доселе удавалось немногим. Если, вообще, удавалось кому бы то ни было, из рождённых на этой стороне.
– Не может быть... – Яська опустил руки. До этого он так и стоял, раскрылившись, точно метатель диска перед решительным броском снаряда. – Росинка сказала, что там множество путников.
– И это самое страшное! – Макарыч сверкнул глазами, отчего Яську снова скрутило, как несмышлёного щенка, что невольно проседает под более крупного противника. – То, что ты наладил связь с ушедшими.
– Росинка не ушла! – воскликнул Яська, подаваясь всем телом вперёд. – Её просто сманили!
– Все мы рано или поздно уйдём. Прочь из этого мира – якобы живых, – в другой, что существует по законам Тьмы. Зараза проникла внутрь каждого из нас, потому что этого кто-то захотел. Так возник Путь, по которому можно бежать прочь.
Яська остолбенел. Его словно обвили приставучие водоросли: обездвижили, после чего медленно потянули на дно.
«Ну же, ныряй! – твердило затуманенное подсознание в такт размеренной качке. – Разве не помнишь, что на сей счёт говорила мама?..»
Яська оглянулся назад, на сгустившуюся за плечами тьму. Мотнул головой, гоня прочь неприятные воспоминания. Те подотстали, но на языке всё равно остался противный запах извёстки.
– Но Росинка сказала, что так можно пропасть, – нерешительно вымолвил Яська, мысленно освобождаясь от тянущих всё глубже пут. – Она сказала, что никто не вернулся... из тех, кто отважился «плыть» до конца.
Макарыч по-стариковски крякнул.
– Конечно. Ведь Они просто ушли по прямой. Они и не думали возвращаться. Иначе бы не стали осознанно рвать спираль.
– Спираль?
– Грань этого мира и сопредельных пространств. То, что ты видел – Путь, который показала тебе сестра, – это не основа бытия, вовсе нет.
– Тогда что же это такое?!
Макарыч снова помолчал.
– Не знаю, поймёшь ли ты меня... – Он выжидательно глянул на напрягшегося Яську. – Хотя как-то иначе уже нельзя. Ты должен знать, что именно свершилось тысячелетия назад с вашим миром. И то, что происходит сейчас. Потому что смысл сосредоточен именно в информации. В её обретении, осознании и хранении. Без информации, Они быстро настигнут тебя. Идём.
Макарыч поудобнее перехватил лопату. Вскинул на плечо грязный мешок. Поманил Яську за собой.
Яська отступил в сторону, стараясь случайно не коснуться страшной поклажи старика. Затем собрал волю в кулак и двинулся вслед за проводником. На языке одновременно вертелось множество вопросов, но задать их было не так-то просто. Сознание вновь оказалось во власти оцепенения. Оцепенения, навеянного предвкушением скорой развязки и чем-то ещё... Чем-то таким, что нужно будет принять, не смотря ни на что.