Сквозь тернии

Юрин Александр

Аверин безысходно покачал головой.

На пульте вспыхнул красный сигнал. Прозвучала прерывистая сирена. Откуда не возьмись, появился Рыжов. Мельком глянул на пульт. Скосоротился.

– Что случилось? – спросил Титов.

Рыжов ухватился за подбородок.

– Увеличилась скорость.

– Повторите.

– Мы разгоняемся. Чёрт! – Рыжов сел в кресло первого пилота, принялся заново рассчитывать курс. – Какая-то ошибка! Не могу определить, хоть убей!

Динамик снова захрипел на непонятном языке.

– Говорю же,

это латынь! – не унималась Женя, ходя взад-вперёд по жилому отсеку. – Я сначала думала, что просто накручиваю себя, заставляя сознание поверить в желаемое. Однако теперь, когда мощность сигнала возросла, я могу поклясться, что все эти радиосообщения, что мы принимаем во время полёта, – на латинском! Точнее это не совсем латынь. Я бы назвала услышанное, «протолатынью». Немного изменено произношение гласных, но в остальном, – комар носа не подточит!

Александр Сергеевич оторвался от изучения записей в своём блокноте. Сдвинул очки на кончик носа.

– Женечка, а ты в этом уверена?

Женя замерла посреди жилого отсека, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Прислонила руки к груди, свела ладони ковшиком.

– Да это и не может быть ни чем иным! Я уверена на все сто! Тем более, нам преподавали латинский язык в институте. Ошибка исключена!

Александр Сергеевич вздохнул. Снял с носа очки, прикусил дужку зубами.

– Может быть, всё дело в электромагнитных полях, излучаемых генератором? Помнишь, Женечка, на этот счёт ещё рассуждал Титов перед полётом. Что если дело в наших головах?

Женя, в отчаянии, заломила кисти рук.

– Да нет же! Я исключаю всяческую возможность группового помешательства. Это невозможно! Галлюцинации так не проявляются. Нужна единая нейронная сеть. В этом случае, да. Психоз может вызвать ответную реакцию сознания на первопричинный страх, спровоцировав одновременно один и тот же фантом у нескольких объектов наблюдения. Но в автономной среде, подобного быть просто не может!

– Среда может быть и автономная, но мы уже длительное время сосуществуем друг рядом с другом, опутанные чем-то вроде сетей заданной цели. Плюс этот корабль и его скорость.

Женя отрицательно мотнула головой.

– Тогда объясните, причиной чего могут послужить эти голоса, исходя из вашего личного опыта?

Александр Сергеевич задумался. Потом пожал плечами.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Тогда ответьте на другой: что вас в данный момент связывает с Землёй? Что беспокоит в первую очередь? Это как-то связано с голосами?

Александр Сергеевич отложил в сторону блокнот и очки. Помассировал виски, тихо сказал:

– У меня на земле остался внук. Алька.

– Сколько ему лет? – улыбнулась Женя.

Александр Сергеевич вздохнул.

– Совсем ещё мальчишка.

– Он живёт с родителями? – осторожно спросила Женя.

– Родителей нет. Умерли.

– Ох, простите меня, – Женя потупила взор; не сдержала дежурной фразы: – Хотите об этом поговорить?

– Хм... А разве мы не этим сейчас с вами занимаемся?

Женя покраснела.

Александр Сергеевич этого не заметил.

– Ещё там, на Земле, мне

приснился страшный сон. Будто мой внук оказался вовлечённым во мрак. Непонятно, как и по чьей воле. Но я видел, что его уводили за руку. А сам я не мог с этим ничего поделать.

– Кто уводил? – вновь не сдержалась Женя.

Александр Сергеевич пожал плечами.

– Я не знаю. Точнее не могу объяснить, чем именно это было. Просто нет слов. К тому же это был всего лишь сон. Так что, возможно, мои страхи беспочвенны.

– Кошмары никогда не возникают просто так. Даже если, на первый взгляд, в реальности, не случилось ничего экстраординарного, не стоит успокаивать себя шапкозакидательскими настроениями: мол, это просто сон, от которого к обеду не останется и следа. Это основная ошибка большинства реципиентов. Дело в том, что человеческое сознание подвержено самоуспокоению. Потому что так значительно проще: отодвинул проблему подальше от себя и живи припеваючи, словно ничего не случилось. Но это – тупик. А мы несёмся в пространстве, ох как быстро!

– А что нужно делать? – с надеждой спросил Александр Сергеевич. – Что я могу сделать, находясь на расстоянии более трёхсот миллионов километров от внука? Или думать об этом нужно было значительно раньше?

Женя молчала, силясь подобрать нужные слова. Потом ответила вопросом на вопрос:

– А тогда, во сне, внук не пытался вам что-нибудь сказать?

Александр Сергеевич отрицательно мотнул головой.

– Нет. Хотя у меня сложилось такое впечатление, что ему не позволили этого сделать.

– Тот, кто уводил?

Александр Сергеевич натужно кивнул.

– Алька походил на марионетку. Он мог лишь повторять заученные в реальности движения и не был способен на новые осознанные действия.

– Как вы расстались?

– Это так необходимо?

Женя кивнула.

– Как расстались... – медленно проговорил Александр Сергеевич, словно пробуя фразу на вкус. – Я думаю, друзьями.

– Почему, думаете?

– Потому что друзья не предают друг друга. Никогда и ни за что. А я, вот, бросил Альку одного, толком и не подумав, как он приспособится к новым условиям. На тот момент в моём сознании пухли баснословные суммы, что сулил по возвращении на Землю Титов. Естественно, я приспособил ситуацию на свой лад, заручившись уверенностью, что деньги помогут, поставить внука на ноги. Теперь же, изо дня в день, – точнее сутки напролет – я пытаюсь разоблачить собственную совесть. Правильной ли целью я задался, находясь на Земле, и если нет, что именно подтолкнуло меня к краю бездны, а самое главное: ради чего?

– И как успехи?

– Никак. Совесть молчит. А это значит одно из двух: либо я действительно прав в своих деяниях, либо превратился в одного из тех «слепцов», о которых вчера рассказывал Малыш.

– Что за «слепцы»? – машинально спросила Женя.

– Трудно сказать... – Александр Сергеевич развёл руками. – Насколько правильно я понял смысл речи Малыша, под это определение он подводит среднестатистических обитателей планеты Земля, которые существуют в угоду себе, не замечая ничего вокруг.