Сквозь тернии
Шрифт:
За окном словно этого и ждали.
Яська чуть было не слился с полом, прислушиваясь к тому, как сквозь бабушкин крыжовник к нему ломится страшный Макар!
Свет в окне заслонила тень. Пространство комнаты погрузилось в зловещий полумрак. Однако так, скорее всего, из-за страха. Хотя как знать...
Яська понял, что просто зажмурился, не желая пропускать в собственное сознание ни частички воцарившейся за окном действительности, а возможно, самой обыкновенной жути! Сердце загнанно металось в груди, в голове стоял оглушительный тартарарам, а подошвы ног
Под самым окном хрустнула извёстка осыпавшегося фундамента, противно заскребли когти по стеклу, послышалось прерывистое дыхание.
Яська снова зажмурился и стиснул зубы. Да так, что в ушах зазвенело!
– Яська... Яська, ты не спишь?
Яська оторопел: откуда Макар знает его имя? Да и зачем он, Яська, потребовался деревенскому могильщику?.. Если бы всё обстояло всерьёз – как в киношных страшилках, – монстр, вне сомнений, явился бы за полночь или около того – по крайней мере, пока темно. А пытаться напугать или утянуть поутру – это, в большей степени, наивно и противоречит общепринятым правилам.
«Вот дурында!» – обругал сам себя Яська и выглянул в окно.
Колька отшатнулся в крапиву – он видимо тоже кого-то опасался: естественно Яськину бабушку, кого же ещё!
Яська улыбнулся, ощутив, как с души свалился, по крайней мере, валун, и снова подивился про себя, насколько у страха глаза велики! Хорошо еще, что сам Колька испугался не меньше его – иначе жди насмешек, как пить дать!
Колька с трудом сдержал болезненный возглас, соприкоснувшись голыми коленками с жалящими иглами разросшейся под окном крапивы, но тут же взял себя в руки: аккуратно придавил толстые стебли ногой в поношенном галоше к бетонной крошке фундамента и перенёс на них вес собственного тела. Сорняк сдался, поняв, что ловить в неравной борьбе ему просто нечего.
Колька потёр изжаленную голень и недобро посмотрел на улыбающегося Яську.
– Чего смешного? – Он шмыгнул носом, опасливо покосился по сторонам.
Яська развёл руками, открыл пошире раму, осмотрел новоиспечённого друга с головы до пят. Надо сказать, одет тот был странно – и это ещё мягко сказано. На голове – драная бейсболка, нахлобученная козырьком назад, как у киношных рэперов; на плечах, будто на вешалке в прихожей, повисла старая телогрейка, из-под пол которой выглядывают голые коленки. На ногах, как уже упоминалось, – стоптанные галоши. К правой пристала ряска. Голень чуть выше рассечена, – скорее всего, об осоку.
Внезапно Яська понял, что Колька не ночевал дома. По крайней мере, если и ночевал, то встал по заре. Только, вот, непонятно зачем.
– Чего вылупился? – Колька явно смутился пристального взгляда друга, снова затоптался на месте, окончательно добивая неуступчивую крапиву.
– А ты чего так вырядился?
Колька оглядел себя со всех сторон – выглядело комично: будто сурикат, на которого надели костюм, как в рекламе.
– Вырядился... А ты попробуй поутру, по росе-то! Небось, сразу к мамке в кузовок
– Куда-куда?
– А, не бери в голову, – Колька махнул рукой: мол, всё равно не поймёшь всех деревенских тонкостей.
Яська собирался уже обидеться, но попросту не успел.
– Я чего пришёл... – Колька зашарил в сорняках под окном. – Вот. Ты ведь его из-за меня позабыл вчера.
Яська от удивления чуть было не свалился с подоконника.
– Колька, да зачем!
Колька вздрогнул, прижал крынку с молоком к полам телогрейки, шикнул:
– Ты чего горлопанишь, будто на пожаре! За уши не тягали давно? Сейчас, вот, бабка твоя проснётся, не поздоровится тогда!
Яська ухватился обеими руками за рот, мысленно вновь и вновь обзывая себя беспечным и несмышлёным.
– Ой, я не ожидал просто. Прости.
Колька по-взрослому выждал, потом снова скользнул к окну, протянул крынку.
– На, в холодильник запихни, а то скиснет – ночи нынче тёплые стоят, – он поёжился.
Яська благодарно принял вчерашний опус, за который изрядно проехались по мозгам, – чего уж там: заслужил.
– Да я бы и сам за ним сгонял! Я только потому так рано и поднялся.
– Рано?! – На сей раз сорвался уже сам Колька – чуть было не присвистнул на всю округу, – но снова вовремя совладал с эмоциями и лишь усмехнулся: – Ну ты и отлил, засоня.
– А чего? – Яська пропустил странную «засоню» мимо ушей. – Я так рано только в школу встаю. Смысл ещё и на каникулах организм изводить?
– Изводить... – Колька сплюнул. – Если так долго дрыхнуть, он ещё скорее изведётся! Организм твой.
Яська надулся: и кто сказал, что когда ума много – это хорошо? Вон, достаточно на Кольку поутру посмотреть: зануда занудой.
Яська хрюкнул.
Колька тут же отреагировал:
– Да хорош тебе давиться! Я полночи по росе бродил... – Он тут же осёкся, скользнул взором в сторону, принялся напоказ чистить телогрейку от приставучих семян одуванчика: по всему надеялся поскорее уйти от невольно затронутой темы.
Однако было уже поздно.
– Полночи? – Яська ловко перевалился через подоконник и встал рядом со сконфуженным Колькой. – Так ты разве не за крынкой бегал? Я поначалу подумал...
– Сдалась мне твоя крынка! – Колька снова сделался прежним: серьёзным и немного надменным. – На обратном пути вспомнил, когда через овраг лез. Дай, думаю, хоть что-нибудь путное за ночь сделаю.
– Так куда же ты ходил?
Колька засопел: по всему видно, борется с собственными чувствами.
Яська украдкой глянул на друга. Действительно, одна часть Колькиной души явно желала всем поделиться – глаза так скачут по Яськиному лицу! – однако подбородок и нижняя губа – явно против, как и оставшаяся часть души.
Яська вновь почувствовал обиду. Ну почему вот так всегда? Разве не проще рассказать всё, как есть, чтобы потом вместе разобраться? Ведь наверняка же что-нибудь интересное зажучил! Хотя... Может быть, если Яська узнает эту тайну, тогда ему станет угрожать какая-нибудь опасность?..