Сквозь тьму
Шрифт:
“Привет, сынок”, - сказала его мать, очищая оливки от косточек. “Как прошел сегодняшний день?”
“Не так уж плохо”, - ответил Леофсиг. Он не мог говорить о Бривибасе, не тогда, когда дядя Хенгист все еще мог быть в пределах слышимости. С этим придется подождать. “Где Конбердж?” спросил он.
“Твоя сестра прихорашивается”, - чопорно ответил Элфрит. “Она не будет вести себя прилично, ужиная с нами сегодня вечером. Гримбальд - ты знаешь, сын ювелира - ведет ее в театр. Я не знаю, что они собираются
“Большинство пьес, которые они ставят в эти дни, забавны или, во всяком случае, пытаются быть смешными”, - сказал Леофсиг. Он задумался. “Это не первый раз, когда Гримбальд приходит за Конберджем, не так ли?”
Его мать смеялась над ним. “Я бы сказала, что нет! И если бы ты вообще уделял этому хоть какое-то внимание, ты бы тоже знал, как далеко это было от первого раза. Я бы не удивился, если бы его отец начал разговаривать с твоим отцом задолго до этого ”.
Это заставило Леофсига покачнуться на каблуках. Подумав о том, что его сестра замужем ... Он не хотел, чтобы она была старой девой, но и не хотел, чтобы она уезжала. Впервые в жизни он почувствовал, что время бежит для него быстрее, чем ему хотелось бы.
Тихо он сказал: “У меня есть новости. Однако это нужно сохранить”. Он дернул подбородком в сторону прихожей. Он не знал, что дядя Хенгист все еще околачивался там, но он не знал и того, что Хенгиста там не было.
Элфрит кивнула, понимая, что он имел в виду. “Хорошие новости или плохие?” - пробормотала она. Леофсиг пожал плечами. Он не знал, что с этим делать. Его мать всплеснула руками, выглядела немного раздраженной и вернулась к оливкам.
Когда кто-то постучал в дверь несколько минут спустя, Леофсиг открыл ее. Там стоял Гримбальд. Леофсиг впустил его, налил кубок вина и вел бессвязную светскую беседу, пока пару минут спустя не вышел Конбердж.Судя по тому, как она лучезарно улыбнулась Гримбальду, она могла бы выдумать его. Они ушли, рука об руку.
“Давай поужинаем”, - сказал Элфрит после того, как они ушли. Запеканка из овсянки, сыра и лука, посыпанная сверху оливками без косточек, заполнила пустоту в животе Леофсига. После этого он и его мать с отцом сидели тихие и сытые.
Дядя Хенгист несколько раз пытался завязать разговор. Ему не везло, даже когда он поддразнивал отца Леофсига по поводу того, как альгарвейцы все еще наступают. Через некоторое время он поднялся на ноги и сказал: “Я думаю, мне нужно быть некромантом, чтобы вытянуть из вас хоть слово, люди. Я направляюсь в таверну. Может быть, я смогу найти там несколько живых тел ”. И он вышел в ночь.
Хестан улыбнулась Леофсигу. “Твоя мать сказала мне, что ты знаешь что-то интересное. Я подумала, что, если мы все будем достаточно скучны, мой брат может стать нетерпеливым. Известно, что Хенгист делал это ”.
“Что ж, это сработало”. Элфрит повернулся к Леофсигу. “Итак, что случилось, о чем ты не мог рассказать мне раньше?”
Леофсиг
“Эалстану он не очень нравился”, - сказал Леофсиг. “Я могу понять почему - он думает, что знает все, что нужно знать, и он один из тех каунианцев, которые так и не простили нас за то, что мы пришли с запада и превратили Фортвег в Фортвег”.
“И теперь у него в семье есть фортвежец”, - задумчиво произнес Хестан. “Нет, ему бы это не очень понравилось, не так ли?" Не больше, чем многие вегийцы хотели бы иметь в своем распоряжении каунианца ”. Он исключил себя из этой группы и через мгновение продолжил: “Я должен посмотреть, что я могу сделать для него, бедняги. Хотя, боюсь, это может быть не так уж много”.
“Если альгарвейцы посадят его в караван и отправят на запад...” - начал Элфрит.
“Я ничего не могу с этим поделать”, - ответила Хестан. “Я бы хотела, чтобы я могла, не только ради него, но я не могу. Как только я узнаю, где он остановился, я смогу выслать ему деньги. Если у него есть хоть капля здравого смысла в таких вещах, он сможет расплатиться с рыжими. Их можно купить. Он взглянул на Леофсига. Несколько альгарвейцев были подкуплены, чтобы они не заметили его несанкционированного возвращения в Хромхеорт из лагеря для пленных.
“Я просто рад, что большинство рыжих, которым ты заплатил, в эти дни уехали из Гром-Хеорта, отец”, - сказал Леофсиг. “Но я не знаю, много ли здравого смысла у этого Бривибаса. Может быть, немного, если его собственная внучка и Эалстан оба хотели держаться от него подальше”.
Хестан вздохнула. “Ты вполне можешь быть прав, но я могу надеяться, что ты ошибаешься”.
“Я тоже надеюсь, что ошибаюсь”, - сказал Леофсиг. “Он может подвергнуть опасности не только себя, но и нас”.
Ванаи растянулась поперек кровати в тесной маленькой квартирке, которую она делила с Эалстаном, и читала. Квартира, в которой, когда они начинали там жить, была только одна заброшенная романтика - и то в переводе с альгарвейского "кусок ненависти", - теперь могла похвастаться парой расшатанных книжных шкафов, оба упакованные. Эалстан приносил домой по нескольку книг в неделю. Он усердно работал, чтобы сделать хераса счастливым, насколько мог.
Но, обученная своим дедом, она разбиралась в тонкостях каунианских эпосов, историй и поэзии. Фортвежские романы поразили ее до глубины души: прямолинейные, все в ярких красках, герои и злодеи четко очерчены. Не то чтобы они ей не нравились; обычно они ей нравились. И все же, по крайней мере, половину времени она знала все важные вещи, которые произойдут, прежде чем она пройдет четверть пути к книге.