Сквозь топь и туман
Шрифт:
Женщины, кто причитая, кто хмурясь, потянулись к выходу. Мавна покосилась на мать – она так же спала, бледная и уставшая, маленькая, съёжившаяся и жалкая. Отец пошёл к ней, а Илар склонился к Мавне и тихо спросил:
– Как она?
– Спит.
– А ты?
Мавна повела плечами. Всё тело ныло от ночи, проведённой в неудобной позе.
– Я просила Покровителей, чтобы вы с папой вернулись живыми.
Илар улыбнулся: в полумраке его лицо казалось тусклым и уставшим. Купава прищёлкнула языком.
– Ну говорила же,
Илар опустил взгляд на свою грудь, будто впервые задумался о волдырях, и развёл руками.
– Да ну. Я и не заметил.
– Шрамы будут, – пробурчала Купава и отвернулась, чтобы помочь Малице переступить через порог.
– Давай и мы выйдем, – предложила Мавна. – Подышать хочется. А ты отдыхай. Идите с папой домой.
– Да, умыться не мешало бы. И подремать. – Илар зевнул в кулак и тряхнул головой. В волосах у него запеклась кровь и застряли хлопья пепла.
Мавна догадывалась, что снаружи их не ждёт ничего хорошего, но не ожидала, что вид деревни после нападения упырей повергнет её в такое уныние. Прохладный утренний воздух пропах гарью: Мавна не стала спрашивать, из-за чего случился пожар, молча взглянула на обгоревшие избы и сглотнула горький ком в горле. Должно быть, вечером оттуда выбежали, не погасив свечи, а может, упырей пытались отпугнуть кострами и факелами.
Ворота совсем слетели с петель, многие колья оказались выбиты, и ограда стояла щербатая, прозрачная, в дырах виднелись болота и далёкие леса. Мавна неуютно поёжилась: деревня стала что дом с выбитыми окнами, будто разом растеряла свой дух. Словно в насмешку рядом валялся раздавленный козлиный череп.
– Проклятые твари, – пробормотала Купава. – Что им от нас надо?
– Крови, – прошептала Мавна. – Чего же ещё.
– Смотри! – Купава схватила её за рукав и кивнула в сторону. – Вон, твой.
Мавна сперва не поняла, какой такой «твой», но, проследив за взглядом Купавы, увидела Варде, который вместе с двумя другими парнями помогал тушить тлеющий угол избы.
– Подойди хоть, спроси, как он себя чувствует, – посоветовала Купава. – Позови пирогами угоститься.
Мавна шикнула на подругу:
– Скажешь тоже! Домой звать? А кто про шкурку мне все уши прожужжал?
Купава махнула рукой:
– Ай ты! Хоть поздороваться можешь? Или сбежишь?
Мавна не успела подумать. Варде сам их заметил и, бросив пару слов своим товарищам, двинулся в сторону церкви.
– Доболталась, – буркнула Мавна.
– Доброе утро. – Варде не улыбнулся, просто подошёл и впился в Мавну бледно-зелёными глазами. – Ты не пострадала?
«Я страдала, когда пыталась вытащить обезумевшую мать из тумана, кишащего упырями», – хотелось ей ответить, но тут встряла Купава:
– Она была за околицей, но цела, как видишь.
Варде на миг потемнел лицом.
– За околицей, говоришь? Мавна, это правда?
Мавна неопределённо повела плечами:
– Не хочу об этом говорить. Кто-то слишком много болтает. Ну а ты… Как сам?
Она спросила это больше из вежливости. Мавна так устала, что ей не было никакого дела до Варде. Но кое-что она всё-таки приметила: раз Варде работал вместе с деревенскими парнями, то, выходит, и правда приходился родственником кому-то из них. А ещё она разглядела шкурку, которая в самом деле висела у него у пояса. В блёклом свете утра можно было рассмотреть и плоские высохшие лапки, и тёмные крапинки на лягушачьей спине.
– Всё хорошо. И… если ты тоже в порядке, я пойду. Нужно чинить ограду.
Варде чуть согнулся в нелепом полупоклоне и зашагал прочь, к воротам. Мавна проводила его взглядом, а Купава задумчиво протянула:
– Нет, ну какой-то он всё-таки чудной. То хвостом вился, то прочь побежал.
Мавна цокнула языком:
– Да посмотрите на неё! Половина деревни разрушена, ограды нет, а она всё о свиданиях думает.
Вдруг кто-то из парней закричал:
– Это он! Нежак! Снова к ней приходил!
Мавна видела, как бросают вёдра и долота, как поворачиваются к ней и смотрят, хмуря лбы. Всё это, казалось ей, происходило медленно, как в дурном сне.
– Держи нежака!
Деревня забурлила, зашумела. Где-то недалеко завизжала женщина, будто улицу снова заполнили упыри, но нет же, никто не приходил с болот, никто не свистел страшным свистом, а тела убитых упырей лежали уродливыми грудами плоти.
Мавна почувствовала, как её ноги слабеют.
– Ишь, подруга, ты чего удумала? – Купава подхватила её за локти. – Что за ерунду они мелят? Эй, вы! Хватит сплетни разводить! Нечего тут! Делом займитесь!
– Давай уйдём, пожалуйста, – шепнула Мавна. – Не хватало ещё, чтобы Илар услышал.
– Да уж. – Купава быстро обернулась по сторонам и, пока их не окружили, поволокла Мавну за церковь.
– Это они про Варде, точно ведь?
– Ну не про меня же, – буркнула Купава. – Боишься за него?
– Я не понимаю, – призналась Мавна и остановилась. За ними вроде бы не гнались, но отчётливо слышался топот по направлению к бывшим воротам – как раз там, куда ушёл Варде. – С чего они это взяли? Из-за шкурки этой? Надо честно спросить. Чтобы не ходили всякие слухи. Я не хочу слухов.
– Ясное дело, не хочешь. Спросишь, когда все успокоятся. Нам ещё решать, как ночевать без ограды, забыла?
Снова послышались голоса. Тут, на заднем дворе, не было видно, что стряслось, но Мавна расслышала:
– Сбежал!
– Как сквозь землю провалился, нежак проклятый…
– Повадился к девкам нашим хаживать!
Мавна осторожно выглянула из-за угла. Парни возвращались, некоторые озирались по сторонам, будто ждали, что Варде выскочит на них из-за любой избы.
– Нет уж, я так всё-таки не могу…