Сквозь тусклое стекло
Шрифт:
— Присаживайтесь, господа полковники, и позвольте вам предложить чаю. — Хозяин указал на плетеные кресла, стоящие вокруг круглого стола, уставленного блюдами со сладостями, посередине красовался букет полевых цветов.
Посетители не стали отказываться.
— Что за срочность привела вас в воскресный день? — холодно спросила хозяйка.
— Срочности никакой, — пожал плечами Кулешов. — Мы были рядом и решили заглянуть. Вчера на вечеринке в отеле «Континенталь» у одной из дам украли сумочку.
— И такой мелочью занимаются два полковника милиции? — подняла брови женщина.
— Этот
— И давно ли вы стали грабеж именовать «шуткой»? — рассмеялся Баскаков, наливая гостям чай.
— Среди приглашенных не было грабителей. Все они люди проверенные. Мы можем грешить на персонал, но он отбирался строго.
— Не верьте всему, что вам говорят, господин полковник… Леонид Палыч, если я правильно запомнила, — закуривая длинную черную сигарету, произнесла Юлия Михайловна.
— Вы правильно запомнили. Как я должен вас понимать?
— Отель строили стопроцентные бандиты. Назовите мне честного человека, готового вложить в гостиницу миллиард долларов! Есть такие деньги у честных людей? Я не собираюсь философствовать на эту тему, вам и без меня все понятно. Управляющий по работе с кадрами отеля — стопроцентный аферист. Он нанимал обслугу и несет за нее всю ответственность. Начинайте с него, а не с гостей.
— О ком вы говорите?
— О Нечувилине Аркадии Степановиче. Он сидел за мошенничество. Правда, давно, возможно, судимость уже погашена, но я придерживаюсь пословицы «Горбатого могила исправит».
— Вы знаете его лично? — подал голос Федоров.
— К сожалению. Два года назад он предлагал нашей галерее две картины. Достаточно известные полотна. Их даже по каталогу проверять не надо, мы знаем, кому они принадлежат, и не покупаем произведения искусства у кого попало. Пришлось выяснить, что из себя представляет продавец. Тогда мы и узнали биографию господина Нечувилина. От покупки пришлось отказаться. Илья Данилыч счел своим долгом связаться с владельцем картины. Выяснилось, что он погиб при странных обстоятельствах. Подробностей мы не знаем. А теперь Нечу-вилин занимается обслугой лучшего отеля страны. Извините, господа полковники, но я не верю в вашу историю с сумочкой.
— Как же вы узнали, кем работает Нечувилин? Вряд ли управляющий по кадрам дефилировал вчера по фойе вместе с гостями, — продолжал Федоров расспросы.
— Я видела его в отеле за два дня до открытия. Владелец гостиницы показывал мне номера, где будут висеть наши картины. Увидев его, я испугалась, но Мамедов сумел меня убедить в безупречности системы сигнализации. Ее может отключить только владелец отеля. Очень сложная схема. Даже те, кто ее устанавливал, не могли бы ничего сделать.
— Вы предоставили отелю свои картины? — спросил Кулешов. — Бандитам?
— Всего лишь навсего реклама, — вступил в разговор хозяин. — Владелец отеля хотел всему миру показать, что в его номерах висят подлинники великих русских мастеров. Для этого пригласили на презентацию лучших мировых экспертов. Через неделю подлинники заменят на копии, но мир об этом не узнает. Лучшей рекламы не придумаешь. В отель будут приезжать самые богатые клиенты и не для того, чтобы побывать в России, а посмотреть картины. Но это для нас не главное. Мы пошли на сделку с дьяволом после очень выгодного предложения, от которого невозможно отказаться. В отеле будет открыт аукцион. Аукционный дом отдается мне. Я хочу сделать его центром русского искусства, для этого есть все предпосылки. Мне это ничего не будет стоить. В деле заинтересованы все, и государство в том числе. Мы вернем из-за границы утраченные шедевры.
— Вы не будете продавать свои картины на аукционе, так я вас понял? — спросил Кулешов.
— Я собиратель, а не торговец. Посвятил этому важнейшему делу всю жизнь. Отель заработает всемирную славу, получит самых богатых клиентов. Аукционный дом вправе договариваться с продавцом о невыставлении лотов на торги, а оставлять их себе, если сойдутся в цене. Особенно если речь идет о целой коллекции. Нам больше не придется ездить за Кипренским и Бенуа на «Кристи», мы будем покупать их в России, у себя дома.
— Не горячись так, дорогой, — попыталась успокоить мужа Юлия. — Подумай о своем сердце.
— Черт с ним. Речь идет о гигантском проекте. И он реален. Вы не представляете, сколько шедевров русского искусства было распродано Сталиным и Берия в тридцатые и сороковые годы. Я никого не хочу обвинять, Россия голодала, но пора подумать и о возврате…
— Так что вы говорили о сумочке? — перебила мужа хозяйка. — Почему мелкая кража привела вас к нам?
Старик, как маленький ребенок, обиделся, замолк и уткнулся в чашку с чаем. Сразу стало ясно, кто в доме хозяин. Юлия Михайловна не была супермоделью — на вид около сорока, не очень красива, фигура стандартная, как у большинства женщин, но лицо благородное, породистое. Она обладала определенным магнетизмом.
— У вас была точно такая же сумочка. Может, охотились за ней и по ошибке взяли не ту? — вывернулся Кулешов.
— Вторая была у Анны Гурьевой. Я знаю, где она ее покупала, давала ей рекомендацию. Ей все нравится, что покупаю я. На месте вора я бы обратила внимание на ее гарнитур из бриллиантов, а не на жалкую сумочку. Может быть, речь идет о них?
— Слишком хлопотно, — улыбнулся Федоров.
— Не думаю. Шумиха никому не нужна. Сумочка не могла стать причиной ее отсутствия на банкете. Если за бриллианты заплачены баснословные деньги, то она бы пришла поблистать в них даже в нижнем белье. Где же еще ими хвастаться? Сумочка тут ни при чем.
— Кстати, вы покупали золотую фляжку в антикварном магазине? — спросил Кулешов, уходя от ответа.
— Я же говорю, она повторяет все мои покупки. Анна купила себе такую же. Но ей она нужна. Анна девушка пьющая, а я свою потеряла. Давно. Так уж получилось.
— При каких обстоятельствах?
— Забыла сумочку в такси. Я вечно что-нибудь где-нибудь забываю. О зонтах и перчатках говорить не приходится.
Баскакова врала, и оба полковника это поняли.
— А когда вы видели Анну в последний раз?