Слабые женские руки
Шрифт:
— Вам же сказано, милочка, доложите обо мне! И скажите, чтобы принял меня сейчас же. Впрочем, если хотите, я сам могу доложить о себе!
Тут я сделал вид, будто намереваюсь ворваться в святилище. Секретарша подскочила.
— Хорошо, — сказала она, покраснев от гнева. — Я доложу о вас шефу, но это ровно ничего не даст!
Через полминуты она вернулась и закрыла за собой дверь, на которой висела табличка «Т. Свенсон. Директор».
— Держу пари, он жаждет со мной увидеться! Секретарша молча кивнула головой и села на место. Потом сказала:
— Мистер Свенсон сейчас освободится. Подождите, пожалуйста, пару минут!
Одна из девиц что-то прошептала своей соседке, и обе посмотрели на меня очень гневно.
Я наклонился к прекрасной брюнетке.
— Как импресарио ваш Свенсон явно не на высоте! — сказал ей убежденно. — Иначе вы бы не сидели тут секретаршей в приемной! Вы достойны лучшей участи!
Девушка не без ехидства ответила:
— А вы неоригинальны, мистер Престон! На этой неделе вы седьмой, кто мне это говорит!
Тут дверь кабинета Свенсона открылась, вышла девица. Она быстро закрыла за собой дверь и озарила секретаршу сияющей улыбкой, которая остальным присутствующим, включая меня, не предназначалась. Девица казалась в восторге от своей беседы с великим администратором.
— Так я иду! — спросил у секретарши.
— Да, — ответила брюнетка.
И вот настал мой черед предстать пред светлые очи мистера Свенсона. Он восседал за огромным письменным столом орехового дерева, сверкающая поверхность которого ясно свидетельствовала, что никакими делами на нем не занимались.
— Ну и ну! — сказал Свенсон. — Частный сыщик! Присаживайтесь, прошу вас!
— Роскошные апартаменты! — заметил я, усаживаясь на стул.
— Это для меня не новость! Не знаю цели вашего визита, но вынужден просить немедленно перейти к делу, ибо мне еще надо принять много народу.
— Да, видел. У меня к вам только одна просьба. Мне хотелось бы вновь увидеться с Хуанитой. Можете это устроить? Свенсон слегка нахмурился, потом улыбнулся.
— Боюсь, вы рассчитываете на мою память больше, нежели она того заслуживает, Престон. В моей картотеке зарегистрировано более четырехсот девиц. Из них я помню не более половины. Хуанита, говорите?
Он повернулся к обитой кожей стойке для досье и выдвинул один из ящиков.
— Будет затруднительно ее найти, если только вы не знаете фамилии.
— Моралес. Хуанита Моралес.
Свенсон полистал досье, останавливаясь время от времени то на одном, то на другом имени, но в конце концов покачал головой.
— Сожалею, Престон! Такой у меня не значится. Где она работает?
— Она не работает. Скажет а данный момент отдыхает.
— В таком случае, — сказал Свенсон, вздымая вверх руки, — боюсь, что вы обратились не по адресу!
— Меня к вам Хартли послал. Он сказал, вы можете мне дать о ней сведения.
Свенсон снова слегка нахмурил брови, дабы продемонстрировать свое недоумение.
— Хартли? А кто это?
— Мирон С. Хартли из туристического агентства Монктон-Сити. Вы его отлично знаете, — сказал я уверенно.
— А, этот тип? Да, кажется я его где-то встречал!
— Я тоже так думаю. Видел вас вместе вчера вечером. Свенсон сощурился, затем откинулся в кресло и кончиками пальцев погладил лакированную поверхность письменного стола.
— Что вы хотите этим сказать, Престон?
Тон его изменился. Ранее это был перегруженный делами импресарио, излучающий готовность проявить себя максимально полезным. Теперь передо мной оказался настоящий Свенсон, каким он был на самом деле.
— Я же вам уже сказал. Меня интересует Хуанита Моралес. Я объяснил Хартли, что хотел бы с ней снова встретиться, а он посоветовал обратиться к вам.
Свенсон нервно стал постукивать пальцами по столу.
— Он совсем с ума сошел! Никогда ничего не слышал об этой девушке!
— Да не может того быть!
Я закурил сигарету и стал пускать кольца дыма. Свенсон молча смотрел на меня.
— Видите ли, Свенсон, не сердитесь слишком на Харчли Есть люди, которые созданы для дел такого рода. Люди роде вас или меня. А Хартли для такого дела не годится. Когда я с ним заговорил о Хуаните, он меня послал подольше. Тогда я его немножечко поколотил, и Хартли сломался. Но он очень старался, Свенсон! Могу это подтвердить.
Импресарио окаменел, словно статуя, и смотрел на меня ненавидяще.
— Итак, вы его избили?
— О! Самую малость! Никаких следов не останется!
— И когда это произошло?
— Сегодня рано утром. Вы, наверное, еще были в постели.
— Не верю ни одному вашему слову!
— Спросите у него.
Не спуская с меня глаз, Свенсон некоторое время поразмышлял. Затем нажал одну из кнопок интерфона.
— Соедините меня с мистером Хартли! — рявкнул он. — Да побыстрей!
— Зря вы это делаете! — предупредил я его. Что? Чего это вы вдруг? — удивился он. — Боитесь, разоблачу вашу ложь?
— Нет смысла его вызывать. Хартли вам не ответит.
— А вот сейчас посмотрим!
Какое-то время мы сидели и смотрели друг на друга молча, словно фарфоровые мопсы. Потом раздался звонок, и Свенсон отпустил кнопку интерфона.
— Ну так что?
Голос секретарши прерывался, чувствовалось, что она потрясена.
— Мистер Свенсон, там полиция! Мистер Хартли не может подойти к телефону! Он… мертв!
— Что?!
— Он мертв, сэр! Так мне сказал полицейский! Свенсон несколько секунд тупо смотрел в интерфон, затем произнес: