Сладкая жизнь
Шрифт:
И оглядел наконец собравшихся в привычной своей манере — дерзко, давая понять, что шутить с ним не надо. И вызов у него был в глазах — это ему с детства говорили, еще учителей в школе это бесило, а потом он взгляд свой довел до совершенства, передавая им, что лучше не смотреть ему в глаза, потому что тому, кто примет вызов, не повезет.
А тогда наткнулся на спокойный взгляд невысокого крепкого темноволосого парня — и почему-то соскользнул с него на следующего, здорового, чуть раскосого детину, смотревшего на Андрея вроде пусто и безразлично, но физиономия у него была такая мрачная, что безразличие было равносильно
— А что, купить хочешь «мерседес»? — поинтересовался тот, спокойный, разряжая напрягшуюся обстановку.
— Да конечно, хочу — если бы еще знать, где денег на него заработать…
— Ну заработаешь, приходи, продам, — заметил тот, отводя от Андрея глаза и возвращаясь к разговору, прерванному с его появлением.
— Ты б лучше сказал, где заработать…
Тишина повисла в сауне после этих слов — фраза была явно лишней и показалась не слишком корректной не только присутствующим, но даже тому, кто ее произнес. Просто не понравилось, что на него перестали обращать внимание, слишком гордый был, и потому она вырвалась автоматически, эта фраза. Что ж, внимание он себе вернул — только сейчас показалось, что без него можно было обойтись. Он, конечно, не знал, что это за типы, но похоже было, что с ними связываться не стоило. Однако его это не огорчило — даже наоборот.
— Ладно, Андрей, ты иди, — засуетился сэнсэй, то ли приходя на помощь, то ли пытаясь избавить от его общества своих гостей. — Когда у тебя тренировка, в понедельник в два? Давай, жду!
Он постоял еще, глядя перед собой, ни на кого конкретно, — трусом никогда не был, так что в помощи сейчас не нуждался, — а потом повернулся не спеша, направляясь к двери.
— Дерзкий пацан, — услышал сзади негромкий голос того, кто говорил про «мерс». — Кто такой-то?
Сэнсэй в понедельник молчал, о субботней встрече не напоминал, а в пятницу сказал вдруг:
— Завтра в сауну приходи — поговорить с тобой хотят…
И отвернулся, не уточняя, кто именно этого хочет и что это за люди — хотя Андрею и так уже было понятно.
Вот так и началось все. Посидели в сауне с теми двумя, которые ему и запомнились, — с тем спокойным и вторым, раскосым, — а потом продолжили разговор в ресторане. Никто золотых гор не сулил, «мерседесов» не обещал — наоборот, предлагали чуть ли не армейскую жизнь, с командирами и дисциплиной посуровее, чем военная, потому что сразу было ясно, что с этими не пошутишь. Но по жизни отдыхающий Семенов, ничего не планировавший и в будущее не смотревший, что-то почувствовал во всем этом — почему-то ему, прошедшему через три института и ничем так и не заинтересовавшемуся, показалось, что это его. И уже на следующий день он вышел из подъезда и сел на переднее пассажирское сиденье подкатившей к подъезду новенькой «семерки», за рулем которой сидел как раз Кореец…
— Андрей Юрьевич, Геннадий Николаевич проснулся! — Вид у Наташки был такой радостный, словно пацаны только что оттрахали ее всем кагалом. — Вас зовет!
— Долго жить будет, — констатировал он, провожая взглядом тающую в воздухе «семерку». — Ведь меня еще переживет — как думаешь, Наташка?
— Да Господь с вами, Андрей Юрьевич…
Он не услышал ее слов, не увидел недоумения на ее лице, автоматически повторив про себя — «ведь меня еще переживет». Не придавая этим словам абсолютно никакого значения…
Даже в кухне, даже сквозь шум воды, бьющейся о составленную в мойку посуду, было слышно, как работает в гостиной телевизор и как мать со Светкой обсуждают происходящее — что-то там по исхудавшую Долину, располневшего Киркорова, помолодевшую Пугачеву. Ну прям подруги — с разницей в возрасте в пятьдесят лет. Вот точно говорят — старый как малый. Так что нечего удивляться, что у матери со Светкой всегда есть о чем поговорить — да хотя бы о тех же сериалах, которые обе обожают. Светка их на видео записывает, потом бабушке относит, вместе смотрят по второму разу, хотя вроде уже все наизусть запомнили.
Два часа — а праздник, похоже, уже позади. Она и посуду-то пошла мыть просто потому, что делать было нечего. Так всегда получалось в Новый год — в лучшем случае в одиннадцать садились за стол, а то и в десять, потому что Сергей начинал подгонять, заявлял, что голоден, в итоге залезал в холодильник и потом к еде уже интереса не проявлял, сидел скучный и уходил к себе быстро. Тут вроде убедила его подождать, благо поздно пришел, — ровно в одиннадцать пятнадцать сели, но все равно к полпервому есть никому уже не хотелось. А ведь наготовила всего кучу — одних салатов штук пять, и мясо запекла с сыром и луком, не говоря уже о холодных закусках типа колбасы с ветчиной.
Ненавидела процесс готовки, но положено ведь, пришлось пересилить себя. И зачем — ничего толком не съели, больше половины и осталось. Еле распихала все по банкам, еле разместила банки в холодильнике. Единственный плюс — в ближайшие дня три не надо думать о том, чем накормить Светку.
В общем, все как всегда. Даже подумалось вдруг, что не было никакого смысла в том, чтобы доставать с антресолей искусственную елку и игрушки, а потом украшать ее вместе с дочкой разноцветными немецкими шарами, блестящими и шершавыми, и гирляндами маленьких лампочек, мигавших сейчас в комнате весело и празднично.
— Ал, ты куда ушла? Концерт ведь пропустишь!
Как будто ей был интересен этот концерт — «Старые песни о главном», так вроде. Если честно, то она бы предпочла, чтобы и Светке надоело слушать эти вопли и завывания и она захотела бы спать, — тогда и мать бы ушла, можно было бы посидеть одной, выпить вдумчиво чашечку хорошего кофе. Специально купила жутко вкусный и жутко дорогой сорт — «Айриш Крим», — с фантастическим запахом и таким же вкусом, но питие такого кофе требовало если и не одиночества, то как минимум тишины и спокойствия.
— Ал, ну где ты там?!
Она намеренно не отозвалась, тщательно перемывая тарелки и салатницы, вытирая их медленно и старательно — и думая о своем. О том, что этот Новый год похож на практически все предыдущие, что были у них с Сергеем в последние десять лет, если не считать той пяти-шестилетней давности поездки в дом отдыха. О том, что в принципе она может заранее сказать, как пройдет следующий Новый год, если со всеми все будет в порядке. И о том, что привычная жизнь, которой она всегда была довольна, сегодня, сейчас кажется ей до ужаса муторной и скучной.