Сладкие папики
Шрифт:
Я подтолкнул к ней бланк заявления, но она его не взяла.
— Я здесь, потому что он шантажирует меня, — сказала она. — Не видать мне Харрисона Гейблса как своих ушей, если я не буду заниматься этой стажировочной фигней. — Я тупо смотрел на нее, пока она не продолжила. — Харрисон Гейблс — укротитель лошадей из Штатов. Лучший.
— Понимаю. — Я притянул бланк заявления обратно к себе. — В таком случае эта стажировочная фигня не для тебя. У меня уже есть один бесполезный ребенок в моей программе, мне
Она поджала свои красивые губы.
— Верити?
— Да, Верити. — Я убрал документы обратно в папку. — Я скажу твоему отцу, что твоя заявка была неудачной.
— Ты что?!
— Я серьезно, — ответил я. — Я отклонил более пятидесяти достойных кандидатов на участие в программе этого года. Пятьдесят человек, которые хотели этого. Пятьдесят человек, которые упорно трудились, что попасть в эту программу. Пятьдесят человек, которые были опустошены, когда у них не получилось. В этой программе у нас есть место для двадцати человек, и прямо сейчас у меня есть восемнадцать, которые хотят быть здесь, и один, который этого не хочет. Сомневаюсь, что Верити продержится еще одну неделю, и не собираюсь брать еще одного человека, попусту тратящего мое время.
— Ты уволишь Верити?! — рассмеялась она горьким смехом. — Это будет необычный поворот. Обычно весь мир валяется в ногах у принцессы Верити.
— Только не здесь, — ответил я. — Не со мной.
— Она не позволит тебе себя уволить, — усмехнулась она. — Только не с Харрисоном Гейлбсом на кону.
— У нее не будет выбора, поверь мне.
Голубые глаза посмотрели на меня и смягчились.
— Я не люблю рассказывать людям о своем отце. Я не пыталась лгать или что-то скрывать, просто не…
— Ты, конечно же, проявила должную осмотрительность? — спросил я. — Когда ты изучала наш профиль, мой и Рика, ты, конечно же… проверила? Ты, конечно, знала, где я работаю? Наверняка знала? Тебе следовало бы знать, Кэтти, а не заявляться в чужой дом, не имея ни малейшего представления о том, кто они такие.
— Я действительно проверила тебя. Проверила вас обоих. Я узнала, что ты работаешь в каком-то шикарном агентстве в Челтенеме, в каком-то технологическом отделе. Но не знала, что ты работаешь с донором спермы. Его офис находится в Страуде, а не в Челтенеме. Название твоей компании даже не совпадает с его.
— Это дочерняя компания, — пояснил я. — Ты наверняка знала об этом?
Она покачала головой, но мне было трудно в это поверить.
— Я серьезно, — сказала она. — Я провела большую часть своей взрослой жизни, пытаясь забыть о Дэвиде Фэверли, его глупой жизни и его глупых компаниях. Последнее, в чем я была заинтересована, — это знать названия его глупых компаний, которые ему принадлежат или нет. Меня это не интересует.
Я наклонился ближе.
— Почему ты так его ненавидишь? Я не понимаю.
— Потому что он мудак! Потому что он осуждающий придурок! Потому что разрушил жизнь
Это была не та Кэтти, которую я знал, не то, чтобы я действительно знал Кэтти.
— Ты, кажется, удивлен, — сказала она. — Будто он чертов святой или что-то в этом роде.
— Не святой, — ответил я. — Но Дэвид — великий человек. Честный человек. И он не осуждает. Никогда не видел, чтобы он был осуждающим, ни разу за двадцать лет. — Я поднял руки вверх. — Я в недоумении. Я знаю эту историю, и знаю, что в реальности все всегда сложнее, когда ты переживаешь это. Но эта, эта ненависть… я изо всех сил пытаюсь сопоставить этот яд с человеком. Искренне.
— Он хорошо осуждает, — усмехнулась она. — Поверь мне. Ты просто никогда этого не видел.
Я вздохнул и, обдумав все варианты, решил, что честность — лучшая политика. Обычно так и бывает.
— Дэвид Фэверли не может осуждать, — сказал я. — Это просто не в его характере.
— Это ты так думаешь.
— Я знаю это, — продолжил я. — И знаю это, потому что, если бы в натуре Дэвида Фэверли было осуждать, если бы он смотрел на людей через какой-то фанатичный, эгоцентричный, самодовольный взгляд на мир, он бы точно никогда, ни за что на свете, не нанял бы такого неудачника, как я.
Кэтти
— Неудачника? — рассмеялась я, потому что это казалось таким нелепым. — Ты не неудачник, Карл. Ты даже не знаешь, как быть неудачником. Посмотри на себя.
— Больше нет, — возразил он. — Твой отец увидел что-то во мне, когда никто и не взглянул бы на меня второй раз. Он рискнул с ребенком, у которого не было ничего, кроме огромной старой затаенной злобы, и был терпеливым и добрым. Он упорствовал, старался и прилагал усилия, пока я не стал кем-то большим.
— Уверена, ты слишком суров к себе. — Я была уверена. Очень уверена. Но он покачал головой.
— Отбывание срока под стражей для несовершеннолетних. Мелкая кража. Угон. Вандализм. — Карл сделал паузу. — Драки. Драки, которые знал, что проиграю. Но я все равно дрался, просто потому, что был на грани и не знал, как еще выразить себя. — Он сцепил руки на столе. — У меня ничего не было. Лишь пара бывших приемных родителей, у которых уже был на очереди следующий ребенок, когда я ушел. Несколько дерьмовых друзей.