Сладкие папики
Шрифт:
— Так вот, что ты сделал?
— Именно это я и сделал. И почувствовал, что стало легче, для нас обоих. — Он наклонился ко мне. — Клянусь, Карл, я ничего не знал о Кэтти, пока девочке не исполнилось десять. Я возвращался со встречи в Херефорде, от поставщика «Three Elms Trading Estate», ехал через Муч Арлок, и вот она, моя Дебби, идет по улице, а я останавливаюсь на светофоре. С ней была девочка в школьной форме. Мое окно было открыто, и я услышал голос Кэтти. Она сказала «мама», и знал, я просто, блядь, знал.
— Дерьмо, — выругался я. — Это немного выносит мозг.
—
— И что ты сделал?
— Я нашел новый адрес Дебби, поехал туда, когда Кэтти была в школе. Та выглядела так, будто увидела чертово приведение, впрочем я тоже. Она отрицала это, сказала, что Кэтти не моя, но я потребовал показать мне ее свидетельство о рождении. Я был пустым местом, Карл, никем, но даты не лгут. Дебби тогда плакала, плакала и умоляла меня держаться подальше, говорила, что я им не нужен, что они прекрасно справляются.
— Дерьмо.
— Она работала сиделкой, и до сих пор работает. Моя умная маленькая Дебби вытирает дерьмо стариков, чтобы поддержать мою дочь, пока я в нескольких километрах живу чертовски припеваючи.
— И что ты сделал?
Дэвид покачал головой.
— Действовал импульсивно. Пошел домой и сказал Оливии, рассказал, что у меня есть еще одна дочь, и что она приедет погостить. Настоял, чтобы мы рассказали детям, настоял, чтобы пригласили Кэтти в наш дом. Я навязывал свои желания Дебби, угрожал судебным иском, анализом ДНК и всем прочим. Думал, что будет легко. Я был так зол, Карл.
И я знал историю с этого момента.
— Я помню.
— Я мало кому рассказывал предысторию, мне было слишком стыдно, и Оливия была чертовски подавлена. Я молчал, но настаивал, что теперь Кэтти моя дочь, говорил Дебби, что прошлое не имеет значения, важно лишь то, что мы оттуда вынесли. — Он застонал. — Я думал, что смогу все исправить, думал, что, если буду давить достаточно сильно, то люди примут это, научатся любить. Я впервые встретил Кэтти, когда она вылезла из машины в первый день в нашем доме. Я был таким гребаным придурком, Карл, и все сделал неправильно. У девочки не было шансов адаптироваться, мне просто хотелось, чтобы она познакомилась со своими братьями и сестрой, хотелось, чтобы она увидела, какой у нас хороший дом, как ей будет весело. Но она ненавидела его, и Верити ненавидела ее. Все это стало гребаной катастрофой.
— Должно быть детям было тяжело, всем им.
Он кивнул.
— Я думал, что они постепенно приспособятся, научатся жить дальше. Я думал, что у нас все будет хорошо.
— Но все было не так хорошо?
Тот покачал головой.
— Нет, все было не так хорошо. Кэтти ненавидела меня, ненавидела дом, ненавидела детей. Она не хотела туда приезжать, кричала маме, что хочет остаться дома, но я все равно приходил, старался, чтобы все получилось. Тупоголовым, Карл, я был таким тупоголовым. Когда ей исполнилось тринадцать, она больше не хотела меня знать, а когда исполнилось шестнадцать, сказала, что с нее хватит, черт возьми, нас всех. Что не примет у меня ни пенни, ни на что, что не хотела ничего знать.
— Ты оставил все как есть?
— Нет, — ответил он. — Не совсем. Продолжал пытаться, продолжал давить. Это из-за ее матери, она так близка к своей матери.
— А как насчет того, что Дебби сделала с тобой? — спросил я. — Кэтти судя по всему не знает? Что Дебби солгала тебе?
Он вздохнул.
— Не знаю, Карл. Я действительно не знаю, что ей известно. Я не поднимал этот вопрос, потому что не хотел усугублять ситуацию. Общение было трудным и без вороха навалившихся проблем. Кэтти не хочет меня знать, как бы я ни старался. Кэтти и Верити начинают сходить с ума, если я слишком усердствую, чтобы добиться успеха, поэтому я перестал, ради спокойной жизни. Не для себя, для всех них.
— Тогда почему Кэтти здесь?
— Потому что она моя дочь, — сказал он. — Потому что я люблю ее. Потому что хочу для нее самого лучшего. Потому что надеюсь, что Верити и Кэтти смогут найти какую-то общую почву во взрослой жизни, что-то, что их объединит. Я надеялся, что это будет тот самый Харрисон Гейблс.
Я покачал головой.
— Между ними вражда, Дэвид, реальная вражда. То, что произошло сегодня, неприемлемо.
Он вздохнул.
— Я все улажу.
— Как?
— Возможно, мне не следовало настаивать, чтобы Кэтти приезжала сюда. Может быть, это была ошибка.
— Это нелепо, — сказал я. — Проблема не в Кэтти. Кэтти зрелая, трудолюбивая и преданна программе. Проблема в Верити.
Тот кивнул.
— Обычно так и есть. Я поговорю с ней.
Я не мог скрыть своего разочарования.
— Верити не должна быть здесь, если не способна контролировать свой характер, Дэвид, независимо от того, кто она.
— Она будет держать себя в руках, — ответил он. — Я это гарантирую.
Меня это не убедило.
— Верити слишком привыкла добиваться своего. У нее нет никаких обязательств по программе обучения. Она груба и саркастична, и делает все, что ей заблагорассудится.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — простонал тот. — Ты же знаешь, какая Верити, Карл, ты знаешь ее достаточно давно.
У него было такое право. Я посмотрел на часы.
— Мне пора, — сказал я. — Куча дел.
Я почувствовал острую вину от осознания того, что мчусь домой к Кэтти, на тот случай, если она решит снова приехать, хотя, скорее всего, та этого не сделает.
Он встал и протянул руку.
— Скажи мне, что ты сделаешь для них все, что в твоих силах, Карл. Скажи, что попытаешься навести мосты между двумя моими девочками.
Я пожал плечами.
— Думаешь, я смогу это сделать? Я бы не очень на это надеялся, Дэвид.
— Пожалуйста, — проговорил он. — Я скажу Верити вести себя подобающе, но ты просто… просто постарайся собрать их в команду, хорошо? Это будет очень много для меня значить. — Его глаза были полны надежды.
— Постараюсь, — сказал я. — Хотя у меня, наверное, больше шансов выдрессировать кошек. — Я взял свои файлы и телефон. — Тебе нужно начать общаться с Кэтти, Дэвид. Девушка, похоже, понятия не имеет обо всем этом, что ты не такой уж плохой парень, не совсем. Ей нужен отец, который может поддержать ее, который хочет быть рядом, если она не верит, что это ты, а ты хочешь, чтобы это было так, тогда тебе предстоит серьезная работа.