Сладких снов
Шрифт:
– Если кто-то из нас и рискует, то это я, обещаю тебе.
– Можно в письменной форме? Ну, что вы берете на себя полную ответственность и все такое…
– Если хочешь закончить прямо сейчас, так и скажи. Я не стану тебя ни о чем спрашивать, тем более уговаривать. Но если будешь и дальше мне помогать, давай обойдемся без формальностей.
Оба как по команде перевели взгляд на мужчину с поводком в одной руке и с табличкой в другой. Первая фотография в серии из девяти.
– То есть существует еще восемь? – спросил Билли.
– Именно так я это и понял, – ответил Гренс.
– И он предлагает нам взглянуть на остальные.
– Похоже на то.
– Педофилия, комиссар?
– Я и сам хотел бы выяснить.
Вскоре ни у того, ни у другого не осталось сил смотреть на обнаженную девочку. Гренс подошел к окну с видом на пестрые крыши Сёдера, а Билли отправился на тесную, как каморка, кухню и включил кофеварку.
– Кофе, комиссар?
– Только если мы продолжим.
– Мы продолжим.
Юный голос вдруг зазвучал старше.
– Потому что я хочу, чтобы вы поймали этого черта. И всех тех, кто с ним заодно.
Билли поставил между клавиатурой и экранами две огромные дымящиеся фарфоровые чашки – по пол-литра кофе в каждой – и ткнул пальцем в запись на обратной стороне бумаги.
– Эта абракадабра, как вы выразились, комиссар, – уникальный шифр, своего рода название этой картинки в Сети. Лично я в таких случаях поступаю просто – меняю в шифре пару знаков и таким образом шифрую следующий объект в серии. Поэтому сейчас я буду варьировать эту последовательность.
Так Билли и сделал – заменил одну из единиц на двойку.
– …почти уверен, что рано или поздно это приведет нас к следующей, и…
Билли осекся на середине фразы.
Ни он, ни Гренс не могли больше ни говорить, ни слушать, потому что на мониторе и в самом деле появилась следующая картинка.
– Вот, смотрите, комиссар, предыдущую фотографию он выложил четырнадцатого июля. А эту на следующий день, пятнадцатого. И создал слайд-шоу. Теперь мы поменяем еще одну цифру, и…
Сразу несколько изображений заполнили экран. Взрослый мужчина насиловал девочку-подростка, и этот процесс был представлен поэтапно: от кадра к кадру. Как в анонсе.
– Это все, комиссар, что было в этой рассылке.
– Можешь это сохранить?
– Уже сделано.
Пол-литровые чашки со сваренным кофе стояли пустые.
Эверт Гренс опустил флешку во внутренний карман пиджака.
– Когда я был маленький, комиссар, мы копировали VHS-кассеты, а потом шли на почту и отправляли их в запечатанных конвертах с адресом и марками, так что тот, кому это предназначалось, мог получить посылку только через несколько дней. Я только хочу сказать, мне нет и двадцати восьми, то есть я не такой старый. Но что теперь? С этой флешки вы загрузите снимки быстрее, чем успеете сказать «Меня зовут Эверт Гренс», и разошлете их на множество файлообменников и облачных сервисов по всему миру. Я очень люблю Интернет. Но тот, кто все это сотворил, едва ли представлял себе возможные последствия своего изобретения.
Молодой человек протянул комиссару руку.
– Мои услуги стоят денег, комиссар. Надеюсь, вы это понимаете.
Гренс кивнул и пошел к выходу, оставив Билли сидеть за компьютером. Но уже у двери молодой человек неожиданно его окликнул:
– И сколько там еще таких, комиссар? В Даркнете, я имею в виду…
Гренс пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Но ведь кто-то же имеет… Хотя так даже лучше. Проще жить.
Спустившись по лестнице с шестого этажа и снова оказавшись на роскошной Катаринабангатан, он остановился перевести дух.
Вдох-выдох, вдох-выдох…
Здесь была другая реальность, отличная от той, виртуальной, в которой он только что побывал.
В этой Гренс, по крайней мере, знал правила игры.
Он понимал, насколько все серьезно. И что сейчас он должен идти прямиком к своему шефу, чтобы передать ему флешку с файлами. А заодно и результаты исследования букв на рубашке, предположительно читающихся как Nordisk Mobelfremstilling – предприятие в городке под названием Рёдберг, в паре миль к югу от Нюкёбинг-Фальстер.
Гренс прекрасно понимал все это, тем не менее поступил по-другому.
Он прогулялся до Гётгатан и взял такси до Арланды [4] .
Его отстранили от дела. Ни начальство, ни родители девочки, которую недавно объявили мертвой, не заинтересованы в продолжении расследования. Но плюшевому мишке с красным бантиком в белый горошек не место в могиле с пустым гробом, и единственный, кто поддерживает Гренса в этом, – маленький мальчик, ее брат. Пока это так, продолжать стоит.
4
Арланда – аэропорт в Стокгольме.
Когда Эверт Гренс сидел у окна в ресторане «Ист-Сайд-грилл», шел дождь. Немногочисленные прохожие на улицах выглядели мокрыми и продрогшими. Куриные бургеры за восемьдесят девять датских крон не имели запаха. А когда Гренс повнимательней пригляделся к офисным помещениям в здании напротив, понял, что все они пустуют.
Он сидел в единственном действующем ресторане в Рёдберге, на единственной (она же была главной) улице, и картина за окном не навевала ничего, кроме уныния.
Потребовалось чуть больше часа, чтобы покинуть Арланду и Стокгольм. Еще час в воздухе – до Каструпа [5] и Копенгагена. Еще полтора – до Нюкёбинг-Фальстера по железной дороге. Комиссар любил эту страну, отделявшую Швецию от континента, понимал по-датски почти все и всегда был рад здесь оказаться. Но не в этот раз. Не по этому делу, начавшемуся возле двух пустых могил, символизирующих смерть двух маленьких девочек.
5
Каструп – аэропорт в Копенгагене.
Интересующее его предприятие, судя по карте в мобильнике, располагалось в каком-нибудь километре отсюда. Владелец ресторана, оказавшийся более милосердным, чем предлагаемая им еда, вызвался даже одолжить комиссару зонтик. Городок же на поверку оказался не только унылым, но и заброшенным. Гренс повстречал пожилую даму с такой же пожилой собакой да мальчика-подростка, который, пригнувшись, пересекал площадь под дождем на велосипеде. В остальном все было пусто.
Гренсу, всю жизнь прожившему в большом городе, это казалось странным и невыносимо скучным. Он просто не представлял себя в такой обстановке.