Сладких снов
Шрифт:
– Ну хорошо. Я знаю, как на него выйти. Я свяжусь с ним и потом перешлю тебе его адрес. Потому что, как я догадываюсь, ты не слишком жаждешь видеть его у себя в отделении?
Если момент понимания и был, то он прошел.
– Сам-то как?
– Я?
– Ты ведь понимаешь, что долго так продолжаться не может? Все очень серьезно, если ты беспокоишь людей звонками в такой час. Ты заработался, Эверт. Ты бежишь, и мы с тобой оба прекрасно знаем от чего.
В ее голосе снова прорезались острые, холодные нотки.
– И еще одно, Эверт. Я желаю тебе успеха в твоем новом расследовании, чем бы ты там ни занимался. Но я прошу тебя не звонить мне больше. Я все-таки сменю номер, это я сейчас так решила. Все. Береги себя.
Она положила трубку.
И электронная тишина, как всегда, оказалась невыносимее любой другой.
Эверт Гренс больше не мог оставаться в своем кабинете. Его одиночество больше не было добровольным, а потому давило. Комиссар прогулялся до одного кафе на Хантверкаргатан, которое открывалось раньше других, взял три теплые булочки с корицей и два кофе, черных и крепких. И только успел расположиться за столиком, как пришло сообщение с адресом и кодом домофона. С ее старого номера.
Комиссар редко пользовался метро, но неофициальное расследование требовало столь же неофициальных средств передвижения, не зарегистрированных в управлении полиции. Гренс вышел на станции Сканстюлле и тут же пожалел о том, что так редко посещал Сёдермальм без машины. Так приятно прогуляться пешком по Стокгольму. Гренс пересек Гётгатан и, направляясь по Катаринабангатан в сторону Нюторгет, впервые за долгое время почувствовал себя спокойным. Возможно, это было не совсем то, что воображает себе кое-кто из местных жителей, но вполне себе уютный район, овеянный духом старины, которая почти не ощущалась в той части города, где комиссар прожил большую часть жизни.
Пять ступенек вверх и лифт, который выглядел намного старше самого Гренса. При одном только взгляде на дверь с металлической решеткой у комиссара перехватило дыхание. Пришлось подниматься по лестнице, этаж за этажом. Позвонив наконец в дверь, Гренс в полной мере ощутил проблему прямо противоположного характера, – дыхание стало слишком частым.
– Доброе утро, комиссар.
Потертые джинсы, застиранная рубаха и на удивление бодрый вид.
– Доброе утро, Билли. Уже проснулся?
– Я еще не ложился, комиссар. Засиделся за компьютером.
– Прошу тебя, не называй меня комиссаром. Ты уже, наверное, понял, что я здесь как частное лицо. Войти можно?
Квартира оказалась небольшой и совсем не такой, какой Гренс ожидал ее увидеть. Ни пустых банок из-под колы и энергетических напитков, ни коробок из-под пиццы или индийской кухни навынос. Везде чистота и порядок, мебель в комнатах выглядела дорогой. Тем не менее это была квартира обитателя виртуального мира: комиссар почувствовал это сразу. Ее святыней был стол с компьютерным оборудованием возле окна в гостиной.
– И как же мне вас называть?
– Эверт.
– Странно как-то…
– Меня звали так, сколько себя помню. Странно, не спорю, но выбора у нас нет. Меня зовут так, как меня зовут.
– Вы не производите впечатления человека, которому нравится, когда малознакомые люди обращаются к нему по имени, – вот что я имел в виду.
Они сели. Юный айти-гений перед компьютером, пожилой комиссар на табуретке, справа от него.
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы кое о чем тебя предупредить, – сказал Гренс и сам не заметил, как понизил голос. – Фотографии, с которыми мы будем работать, связаны с самым отвратительным, что только может быть в человеке.
Комиссар выложил на стол распечатанный снимок, и молодой человек сделал то же движение, что когда-то и он сам, – отпрянул, словно для того, чтобы сделать увиденное менее реальным.
– Здесь, на обратной стороне, какие-то цифры и буквы, их нацарапал тот, кто передал мне этот снимок. По мне, все это абракадабра и не более того. Но для тебя они, наверное, что-то значат.
Гренс перевернул листок, на что Билли отреагировал движением ровно противоположного характера – приблизил лицо к листку и расслабился.
– Это адрес из неиндексированного Интернета.
– Вот как?
– Даркнет, комиссар. Простите, но я буду называть вас именно так. Язык не поворачивается по-другому.
– Дарк… мне это ни о чем не говорит.
– Серьезно?
– Серьезно.
– Но… не понимаю, как вы можете работать в полиции, этой штуке бог знает сколько лет.
– В том-то и проблема, Билли. Мне тоже бог знает сколько лет.
Билли улыбнулся, почти ласково.
– Криптосеть под прикрытием обычного Интернета. Для официальных поисковых систем эта часть Сети полностью вне зоны досягаемости. Сайты со скрытыми IP-адресами, на которые нельзя выйти, просто погуглив в Интернете. Но даже если вы каким-то образом наткнетесь на ссылки, нечего и думать проникнуть туда без специального браузера.
– Наверное, поэтому я и сижу здесь.
– Наверное, поэтому вы здесь и сидите.
Когда Эверт Гренс садился за компьютер, то слишком сильно бил по клавишам, как это делают все прошедшие школу печатных машинок. Для Билли такой проблемы явно не существовало. Его пальцы так и танцевали по клавиатуре, как будто составляли с ней одно целое.
– Чтобы открыть Даркнет, нужно специальное программное оборудование. Обеспечение анонимности, так это называется. И здесь у меня есть несколько вариантов на выбор… Вот, видите, комиссар?
Гренс взглянул на монитор. Точнее, на мониторы, потому что работало их сразу четыре штуки. Не прошло и нескольких минут, как абракадабра Гуннара Вернера вывела их на ту же самую фотографию. Точнее, на ее цифровой оригинал, который Гренс видел впервые.
– Могу я спросить одну вещь, комиссар?
– Да?
– Почему мы сидим здесь, а не в отделении полиции?
– Потому что это единственная возможность довести расследование до ума.
– Полагаю, это не грозит мне никакими неприятностями в дальнейшем? Ну… Это я на случай, если кому-то придет в голову поинтересоваться, зачем я это скачиваю и ради чего захожу на такие сайты.