Сладкий грех. Падение

Мур Лина

— Извращенцы, снимите номер! — Нам кто-то сигналит, и я часто моргаю. Слэйн тут же ставит меня на ноги. Он озирается и рывком тащит меня к машине. Чёрт.

Мы быстро забираемся туда и Слэйн ударяет по газу.

— Прости, что сделала это. Было правило…

— Я хотел, Энрика. Я этого хотел. Я хотел быть живым даже среди этих улиц. Всё в порядке. Придурок он, вот и всё, — цокает он и передёргивает плечами.

Мы в молчании доезжаем до дома. Слэйн пропускает меня вперёд, когда открывает парадную дверь, и тут же мы встречаемся с Каваном и двумя огромными мужчинами. Я испуганно съёживаюсь и делаю шаг назад. Слэйн быстро

заводит меня за себя.

— Я уже сыскную группу собрал, чтобы найти тебя. Ты пропустил встречу, Слэйн. Трахаться можно и в другое время, — едко произносит Каван.

— Заткнись. Ты работаешь на меня, так и работай, а не выговаривай мне свои претензии. Я был занят. Я предупредил, — по моей коже пробегают мурашки от ледяного голоса Слэйна.

— Ладно-ладно, мужик, не убивай меня в своей голове. Я перенёс встречи на вторую половину дня. И тебе нужно присутствовать на собрании сегодня в офисе. Это важно.

— Не для меня, — отрезает Слэйн и берёт меня за руку.

— Чёрт, это важно и для тебя. Наш клиент перенёс дату демонстрации программы, и мы должны показать её в понедельник. Помимо этого, рейтинг падает. Рекламный отдел нашёл несколько вариантов, как поднять охваты и покупки. Ты должен быть там, Слэйн, — говорит требовательно Каван.

Но Слэйн игнорирует его и открывает дверь своей квартиры. Мы входим туда. Я испытываю стыд за то, что Слэйну приходится терять деньги из-за меня.

— Иди на встречи, — говорю я, вешая пальто на крючок.

— Нет.

— Слэйн, так нельзя.

— Я не смогу сконцентрироваться на работе, если буду бояться, что тебя нет здесь. Я боюсь узнать, что ты вернёшься на тот мост, Энрика, потому что что-то в голове у тебя перемкнуло. Я не просто так тебя привёз туда. Я показал тебе свой страх и причину, почему я опасаюсь оставлять тебя одну, — он бросает на меня тяжёлый взгляд, и я под ним ёжусь.

— Я буду здесь. Прости, если ты думаешь о том, что я побегу тут же бросаться с моста. Я обещаю, что этого не сделаю. Никогда не сделаю. Я буду здесь. Я буду ждать тебя. Я почитаю что-то или посмотрю телевизор. Иди. Я обещаю, что никуда не уйду, — подхожу к нему и кладу ладони на его грудь.

— Я не доверяю окнам и тебе рядом с ними.

— Слушай, почему ты сам видишь меня похищенной тобой? — Хмурюсь я. — Я же здесь добровольно.

— Я не знаю, что взбредёт тебе в голову через пять минут, Энрика. А терять тебя в этом городе я не хочу.

— Я не маленькая девочка. Если я сказала, что буду здесь, то буду здесь. Иди со своим психом-помощником на встречи. Они важны для тебя и твоего будущего. Меня в нём не будет. Не разрушай то, что ты строил, Слэйн. Ты должен надрать задницу этому ублюдку, который украл твою интеллектуальную собственность. Давай, я буду здесь. Клянусь. Вот, — я снимаю крестик и вкладываю ему в руку.

— Без него я не уйду. Для меня это очень важная и дорогая вещь. Ты вернёшь мне её, когда придёшь домой, — улыбаясь, целую его в губы и отхожу.

Слэйн бросает взгляд на свою руку, а потом на меня. На его губах появляется слабая улыбка.

— Мне нравится такой обмен, Энрика.

— Тогда я всегда буду давать тебе что-то, что ты сможешь мне вернуть. Что ты должен будешь мне вернуть, — подмигиваю я.

Глава 30

Я вздрагиваю во сне, когда слышу какой-то

шум. Распахиваю глаза и из моих рук падает книга. Она приземляется прямо на мягкие подушки, которыми покрыт весь пол в маленькой гостиной. Я её так назвала. Без Слэйна мои мысли стали плохими и дерьмовыми. Мне требовались объятия и чем-то отвлечься. Я взяла первую попавшуюся книгу по общей психологии в его библиотеке и села в кресло, чтобы ощутить себя в объятиях. Теперь же я оглядываю тёмную комнату и, зевая, встаю. Выхожу из комнаты и вижу свет на кухне. До меня доносится аромат жареного мяса и картошки. Я замечаю Слэйна, переворачивающего картошку на сковородке. Его лицо напряжено, он полностью сосредоточен на чём-то, а ещё у него двигаются губы. Он внимательно смотрит на картошку и выглядит, как самый сексуальный повар в мире. Я любуюсь им. Мне нравится тот факт, что в его квартире мало стен и можно видеть его отовсюду. Конечно, исключая его кабинет. Он туда никого не впускает и запирает его на три замка. Не шучу. Я проверяла. А когда от человека что-то запирают, то туда очень хочется проникнуть. К слову, дверь в спальне, ведущую в кабинет я тоже проверяла. Она так же заперта. И мне безумно интересно, что же может быть в его кабинете, кроме компьютеров? Хотя это довольно хорошая безопасность. Он уже раз обжёгся. Даже два. Но если кто-то чего-то хочет, то он это получает. Надо всего лишь научиться вскрывать замки. Нет, конечно, я не собираюсь этого делать. Это личное пространство Слэйна, а и я так достаточно в нём нагадила.

Я тихо подхожу к нему из-за спины и обнимаю его за талию.

— Прости, я разбудил тебя, — говорит он, накрывая мою руку своей и переворачивает картошку. Мой живот урчит, обожая уже то, чем мы будем ужинать.

— Ты всё сделал правильно. Я убивала время во сне, пока тебя не было. Я просто видела тебя там, и это было так, словно мы и не расставались. Пахнет божественно, — шепчу я, целую его спину через футболку.

— Я думал о тебе на всех чёртовых встречах. Я даже написал тебе пару сообщений. Но лучше тебе их не читать. Они грязные. — Я хмыкаю от его слов и облокачиваюсь о раковину.

— Тогда я немедленно их прочту, — улыбаюсь я.

Слэйн бросает на меня тёплый взгляд.

— Прочтёшь тогда, когда меня не будет рядом или я отлучусь, чтобы поработать. Я буду не против услышать парочку стонов, пока ты будешь представлять всё, о чём я написал, Энрика, — он подмигивает мне, а я кривлюсь.

— Я не мастурбирую, к твоему сведению. Никогда. Ни разу, — мотаю головой.

— Хм, совсем никогда? Даже в период полового созревания? — Удивляется он.

— Нет. Я училась, мысли были не об этом. Да и в принципе не чувствовала возбуждения, а потом я познакомилась с жестокостью секса. Это отрезало любое желание.

— Тебя не возбуждали поцелуи до того случая?

— Нет. Знаешь, мальчики всегда говорят, какие они крутые, а на самом деле это так мокро, — меня передёргивает от отвращения.

— Это и должно быть мокро, — улыбается Слэйн.

— Я не в том смысле. Мокро, то есть их губы были слишком мокрыми и похожими на осьминога, впившегося в мой рот. А ещё язык. Иногда он был прохладнее моего. Гадость, — я высовываю язык, имитируя приступ тошноты.

— Мда, не повезло.

— Ладно, а ты? Твои первые поцелуи были крутыми? Если учесть, что ты вряд ли целовался до своего случая в школе в восемь, — хмыкаю я, складывая руки на груди.