Сладкий яд
Шрифт:
Но теперь я понимаю, что поверить в это могла только круглая дура. Призраки прошлого преследовали меня, когда я смотрела в зеркало. Они спали со мной. Шли со мной рядом. Управляли всеми моими мыслями и поступками. Я думала, что стала свободной, но теперь я вижу, что это было глупой иллюзией. Я так и осталась одинокой маленькой девочкой, которая считала себя недостойной любви и рыдала, умоляя глухого бога сделать так, чтобы родители ее полюбили. Нет, теперь ясно: я так и не смогла по-настоящему оставить позади этот дом, заполненный страхами и сожалениями.
Пожевывая
Стоит мне нажать на кнопку звонка, и я начинаю нервно мяться на месте. Я еще раз оглядываю себя и поправляю одежду, затем над крыльцом вспыхивает фонарь, а женский голос обещает скоро открыть.
Она открывает дверь и, когда ее взгляд натыкается на меня, от изумления ахает.
– Блэр? – Она открывает дверь шире. – Это ты?
– Привет, мама, – говорю я. Мой голос звучит на удивление ровно.
Она молча глядит на меня, и я уже жду, что сейчас мне скажут уйти, когда она делает шаг вперед и обнимает меня с такой силой, что из моих легких выходит весь воздух. Я прирастаю к земле. Мне хочется тоже обнять ее, но озлобленная сторона моей натуры мешает мне, и я просто стою, не в силах пошевелиться.
Наконец моя мать отодвигается. Кажется, будто она хочет притронуться ко мне еще раз, но не смеет. Она окидывает мое лицо взглядом.
– Я думала, что никогда больше тебя не увижу.
Я засовываю ладони в задние карманы своих облегающих черных джинсов.
– Я тоже.
Моя мать опускает глаза на свои руки.
– Прошло столько времени.
– Да. Очень много. – Слова повисают в воздухе вместе со всеми жизнями, прожитыми нами вдали друг от друга. Я думаю о том, помнит ли она, как мы прощались, так же отчетливо, как я сама.
– Боже, где же мои манеры. – Она поднимает голову и печально мне улыбается. – Ты зайдешь?
– Я…
– Пожалуйста, – умоляюще просит она.
Когда мне было четырнадцать, я впервые влюбилась. Его звали Брендан, и у него была привычка обливаться туалетной водой Aqua Di Gio. В тот год я обожала Aqua Di Gio. На испанском, пока Брендан сидел передо мной, я закрывала глаза, чуть-чуть подавалась вперед и дышала его ароматом. Я представляла, как он приглашает меня в кино. Как мы идем туда, держась за руки, как покупаем попкорн с газировкой. Как потом, в кинозале, он делает вид, что потягивается – чтобы после закинуть руку мне на плечо. Это была приятная, но несбыточная мечта. Брендан не подозревал о моем существовании. Ему нравилась Пейдж. Каким-то образом Пейдж разнюхала, что Брендан мне нравится, и подговорила его пригласить меня на свидание. С быстро бьющимся сердцем я пришла в кинотеатр. На свое первое свидание с мальчиком. Брендан пришел – но не один. Он был с Пейдж. И боже, они устроили для меня целое представление.
После этого случая я возненавидела
Он стал ассоциироваться у меня с предательством и моим первым любовным крушением, и да, я до сих пор не выношу этот запах.
Пока я иду за мамой в гостиную, наш дом, подобно запаху Aqua Di Gio, облучает меня воспоминаниями – по большей части болезненными. Меня тянет сбежать и забыть, что я сюда приходила.
Но отступать уже поздно.
Я сажусь на диван, который не помню. Оглядываюсь, и мое внимание привлекает фотография с моими родителями. На ней они вместе. И старше, чем были, когда я ушла. Я хмурюсь, а мама, заметив, куда направлен мой взгляд, подходит к рамке и берет ее в руки. Она гладит стекло, пальцы нежно касаются лица моего отца. Я хмурюсь еще сильней. Я что, пропустила что-то? Или нахожусь в параллельной реальности?
Мама – по видимому, заметив у меня на лице замешательство – ставит рамку на место и улыбается грустной улыбкой.
– Я люблю этот снимок.
– Да… вижу, – говорю я, хотя на самом деле хочу спросить, почему.
Мгновение она внимательно изучает меня. Мне хочется заерзать под ее взглядом, но я кое-как перебарываю себя.
– Ты еще красивее, чем мне запомнилось, – мягко шепчет она.
– И тебя это напрягает, мама? – отвечаю я, и каждое мое слово сочится ядом.
Она вздрагивает как от пощечины.
– Я это заслужила.
– Нет, – возражаю я, злясь на себя за грубость. – Не заслужила. Извини меня.
Мама садится рядом со мной на диван.
– Мы раньше часто так делали, да? Вгрызались друг другу в глотку. Проверяли, кто глубже ранит, кто ударит больнее.
Избегая смотреть ей в лицо, я делаю вид, будто разглядываю свой маникюр.
– Теперь это уже неважно, разве нет?
В наступившей оглушительной тишине на нас кричит наше прошлое. Все до единого воспоминания просыпаются и требуют, чтобы их выслушали.
– Блэр, зачем ты вернулась?
Я быстро поднимаю глаза.
– Прости, если своим появлением доставила тебе неудобства. – Я встаю, готовясь уйти. – Я пойду. Это была плохая идея.
Мама ловит меня за руку.
– Подожди, Блэр. Не уходи. Я не то имела в виду.
Глядя на ее руку, я вспоминаю, как в последний раз она притрагивалась ко мне. Это была пощечина.
– В детстве у меня было только одно желание: чтобы ты прикоснулась ко мне. Полюбила меня. Но это было тогда. А сейчас… ты не могла бы отпустить мою руку?
Она немедленно слушается. В ее глазах – неприкрытая боль.
– Мы с отцом подвели тебя. Моя прекрасная девочка… Что мы с тобой сотворили?
Я не знаю, то ли засмеяться ей прямо в лицо, то ли упасть перед ней на колени и взмолиться, чтобы она обняла меня и никогда больше не отпускала. Может, и то, и другое. Да, определенно и то, и другое.
– Знаешь, что? Прямо сейчас я не могу с этим разбираться. – Я трясу головой. – Мне надо подумать.
На этот раз она не останавливает меня, а просто смотрит, как я беру с дивана свою кожаную сумочку и поднимаюсь на ноги.