Сладкое искушение
Шрифт:
— На твоем месте я бы дерзал. В таком состоянии он любит пожестче.
Я сейчас покажу ему пожестче, если он не снимет руку с ее талии. Есть у меня одно хреновое предчувствие, что отец не прочь перед началом саммита наказать ее своими грязными методами.
Анна разворачивается и перемещается в центр комнаты, окидывая пространство мутным взглядом.
— А где музыка?
Отец, не привыкший к отказам, грозно поглядывает на нее. Он подходит к ней и, схватив за руки, встряхивает.
— Где меч?
— Нет у меня никакого
— Не смей так с ним разговаривать, — говорю я и подхожу ближе. Плевать мне на ее неуважение к нему, лишь бы ее слова не разозлили его.
Отец невесело усмехается.
— Это мы проверим, деточка.
— Ага, проверьте! — Улыбается она, затем падает на диван и непонимающе смотрит на нас. — А чего это мы болтаем? Мы ж танцевать собирались.
Она скатывается с дивана и ползет к мини-бару. Отец хлопает меня по плечу и кивает на Анну. Его взгляд переполнен омерзением.
— Мда, держись. И будь осторожен. Учти, что она может воззвать к твоей похотливой натуре, чтобы отвлечь и сбежать. Не позволяй ей быть сверху, ты меня понял? — подмигивает он и я киваю. — Не оставляй ее одну и не спускай с нее глаз.
— Да, сэр.
Уходи уже!
Он приблизился к моему уху и прошептал:
— Она считает себя симпатичной. Думает, что способна зацепить тебя. Не доверяй ей. Если сомневаешься, что удержишься, — лучше не приближайся к ней. — Я напряженно киваю.
Анна с шумом открывает бутылку пива, на что я одариваю ее жестким взглядом. Она бросает в меня крышкой, от которой я благополучно отмахиваюсь.
— Такое тело и такая… — бормочет он.
Я сжимаю зубы.
Отец еще немного посмеивается над этой пьянчугой и ее безмозглостью, после чего наконец удаляется. Я едва ли не подталкиваю его двумя руками, и какое же облегчение, что он ушел раньше, чем ситуация усугубилась. Нам невероятно повезло. Я прислоняюсь к медиасистеме и скрещиваю руки на груди. Остается только привести Анну в чувства и…
Чего это она так смотрит?
Она облизывает губы и бросает классический призывной взгляд. Плохо, очень плохо. Только не сейчас. Я качаю головой. Прислушиваюсь — Фарзуф, насвистывая себе под нос, заходит в лифт.
Анна отставляет пиво и поднимается. Да, она все еще пьяная, но хоть больше не шатается. Ее взгляд темнеет, а еще она такая сексуальная… и я вынужден снова покачать головой. По она все равно подходит, отчего меня охватывает возбуждение. Мысли окутывает туманом, внизу живота появляется болезненная пульсация.
Анна всем телом прижимается ко мне и обнимает за талию. Я крепко стискиваю зубы. Беру ее за плечи и как можно осторожнее и тише отодвигаю, но она упряма. Я качаю головой, ощущая давление эмоций прошедшего дня. Отец в лифте, он близко, бродит, здоровается с кем-то, флиртует.
Анна поглаживает меня по груди и опускает руки ниже. Я перехватываю их, но она высвобождается и говорит:
— Пусти.
Ууууухххх, лисичка, не надо так со мной. Не трогай. Не разговаривай. Просто… я закрываю ей рот.
— Молчи, — тихо говорю.
Она замирает. Смотрит на меня жарким взглядом, ее веки чуть прикрыты. Если подумать, глаза тоже не мешало бы ей прикрыть. А еще можно бы уложить ее на кровать и крепко прижать. Просто так. Одетую. Пока она не придет в себя.
Одновременно я слышу звуки казино.
— Ты кажешься мне знакомой, — произносит отец. — Сейчас угадаю, актриса?
Дальше женское хихиканье.
— Нееет.
— Не верю, с таким-то лицом…
Анна мягко отводит мою руку от своего рта. Целует ладонь, и эта простая ласка настолько чувственна, что у меня едва не сбивается дыхание.
— Я угощу вас, — растягивает отец.
Поцелуи Анны доходят до среднего пальца. Я отступаю, но она не отпускает моей руки, наоборот, проводит языком по кончику пальца.
— Ох, черт, — шепчу я, выдергивая свою руку. Она меня добивает. Она прикончит нас.
— Пожалуйста… — она стягивает резинку, распуская свои светлые волосы, а просящий взгляд заставляет таять. Это уже грань.
В ушах звучит смех отца и какой-то женщины. Не знаю, слушает ли он нас. Так-то кажется, что он полностью сосредоточен на своей жертве, но доверять ему я не могу. Тем более, что он предостерег меня насчет Анны.
— Не утихомиришься — свяжу тебя, — предупреждаю Анну.
Она игриво прищуривается.
— Ох, так вот, что тебя заводит?
Анна Уитт дразнит меня. И достигает этим моего предела.
Пробуждая зверя, к черту предостережения.
Схватив ее за талию, круто разворачиваюсь и прижимаю ее к медиасистеме. Столь тесный контакт сводит с ума. Ее руки неистово блуждают по мне: стискивают, впиваются, тянут. Я крепко целую, сгорая от желания заполучить ее всю — вместе с парами алкогольного дыхания — да с чем угодно. Наощупь, мы перемещаемся к дивану.
Краем уха отмечаю быстрые шаги в коридоре.
Я сверху, между ее раздвинутых ног, и осознаю, что еще не сорвал с нее шортики. Но я не в силах прерваться; как же приятно прижиматься к ней, целовать, упиваться стонами.
— Похоже, что дочь Белиала снова пьяна, — доносится из коридора голос Блейка.
— Какой шок, — выплевывает Джинджер.
— К нам направляется компания, — бормочу, лаская нежную шейку. Проникаю ладонью под футболку, касаюсь мягкой кожи и пробираюсь пальцем под лифчик. Задохнувшись, она извивается подо мной.