Слава Богу! Они все снова мертвы!
Шрифт:
Михаил так сильно изменился внешне, что если бы я встретил его сегодня в городе, то наверняка прошел бы мимо, не узнав его. Но здесь то, не узнать его я не мог. Я с ним поздоровался и справился у него о том, как у нас обстоят дела, и появились ли у него какие-нибудь дополнительные данные о вчерашнем происшествии.
– Пока особо ничего интересного сообщить тебе не могу. Нет у меня ключа к данной ситуации. Не знаю я как к ним, к этим ребятам из ВЧК, что вчера убили нашего возможного проводника, подобраться поближе для того чтобы узнать, что это за группа такая и почему у неё вдруг образовался ко мне и к тем людям с кем я работаю такой нездоровый интерес. Нужно будет многое выяснить. Кто такие, откуда родом, были у нас, раньше общие знакомые? А пока нет
– Всё понятно. Значит полный туман и ничего не понятно. Но хочу вам сказать, что в данном случае я могу вам помочь разобраться в сложившейся ситуации. У меня есть для вас важная информация – сказал я.
– Каким образом ты можешь мне помочь, и откуда у тебя могла появиться новая информация, дорогой мой друг? Ведь ты ведь был заперт здесь и ни с кем не общался? – спросил меня мой собеседник, словно в недоумении оглядывая пространство комнаты. – А, ну конечно, я забыл о ваших удивительных талантах и особой магической связи со старым комодом, полным подшивками старых газет. Конечно! Опять что-то удалось выудить из старых газет? Да? Ну, если это так, то тогда надо будет признать, что у тебя просто удивительный талант к тому, чтобы на пустом месте находить информацию! Хорошо. Рассказывай, что на этот раз тебе удалось вытащить из подшивки старых газет. Быстрее. Не томи меня. Удиви опять старого прохвоста.
– Да вы правы. Чтение газет исключительно полезная привычка. И на этот раз она мне помогла. Я читал газету и вдруг задался вопросом. Что объединяло два случая, при которых исчезли две серьезные коллекции раритетных книжных изданий? Что было общего в том и другом случае? Как вы считаете? – спросил я у своих друзей.
– Не тяни время, я тебя умоляю. Говори сразу. И что по твоему мнению здесь было общего? Что ты мне тут загадки загадываешь! Что ты раскопал? – в ответ резко переспросил Михаил Олегович.
– Пожар! Вот что было общего в обоих случаях - ответил.
– Пожар? И при чем здесь пожар? Объясняй по человечески, то есть с чувством, с толком, с расстановкой. Какое отношение имеет пожар к тому, что произошло вчера вечером? – попросил меня Михаил.
– Хорошо. Будь, по-вашему. Мы знаем о том, что и история семьи Николаевых, и история семьи Очаковых, как-то связана с пожаром. В обоих случаях в пожаре погибли серьезные коллекции редких книг. Согласитесь, что это точно так. У вас нет против этого возражений? – сказал я.
– Нет. Никаких возражений нет. Так всё и было. Но что из этого следует? – спросил меня Михаил.
– А из этого следует, что возможно эти два события были как-то между собой связаны – сказал я.
– А это совершенно не факт. Конечно, в данных случаях есть много общего. И коллекция раритетных книг, и хозяева коллекций были старыми знакомыми и работали они по дипломатической части, и в книгах могли храниться какие-то международные секреты. Всё это так. Но при этом всём, предположение о том, что два этих пожара звенья одной цепи не является бесспорным и доказанным фактом. Оба эти события могли оказаться совершенно произвольными и ничем не связанными в действительности между собой трагическими происшествиями. И я полностью уверен в том, что у тебя
– Я и не говорю, что моё предположение является доказанным фактом. Это рабочая версия – ответил я.
– Рабочая версия? Ладно, хорошо, пусть это будет рабочая версия. Рассказывай дальше о своих открытиях, Шерлок Холмс ты наш степной – сказал Михаил.
– И вот осознав этот момент, точнее выдвинув гипотезу о том, что и история Николаевых, и история Очаковых, как-то связана с пожаром, я предположил, что некие темные личности, одной из которых, безусловно, является сотрудник ВЧК, который попытался вчера меня уничтожить, используют пожар как способ заметания следов после своих преступлений.
Ведь после пожаров, в которых исчезают огромное количество раритетов, никто не сможет понять, что именно было конкретно похищено из библиотеки. Да и было ли похищение раритетных книг вообще. И соответственно, если у грабителей есть какой-то особый план, согласно которому они похищают определенные книги и который они хотели бы сохранить в тайне, то при пожаре запутать следы и скрыть свои подлинные интересы, им было бы легче всего. Ведь по названиям украденных книг и по их содержанию, если бы полиции они стали бы известны, сыщики могли бы попытаться определить цель, которую преследуют преступники. И попытаться пресечь их деятельность – сказал я.
– Ну что же, вполне разумное размышление, мой дорогой друг. Возможно, оно действительно верное. Но опять это не доказанный факт, а только лишь предположение, проистекающее из выдвинутой тобою же самим гипотезы. Главный вопрос здесь следующий. А что это знание, если это реальное знание нам дает для понимания нашей сегодняшней ситуации? По-моему ничего. Может быть, у тебя тут другое мнение, это твое право. Но я пока не понимаю, что нам твоя гипотеза сейчас дает для понимания ситуации? – заявил Михаил.
Я ответил на вопрос:
– Это я пытаюсь объяснить. Моё общение с молодым сотрудником ВЧК показывало мне, что он человек не по годам спокойный и взвешенный. Решение о моей ликвидации он принял по моим ощущениям еще во время моего допроса и сделал это вполне осознанно, выбрав данное решение как единственной возможный верный вариант. Значит, я каким-то непонятным мне образом сумел так напугать чекиста, что ему пришлось пойти на крайние меры. Получалось, что я что-то знаю о нем, и то, что я знаю сейчас, может быть смертельно опасным для него. Но что я могу о нем знать?
Михаил внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Это ты верно подметил. Но что ты можешь знать такого, что могло быть так опасно молодому чекисту? Самому интересно стало. И что дальше, давай делись с нами своими открытиями, друг.
– Для себя я сразу решил, что наша с вами история здесь не является единственной. То есть, безусловно, она играет какую-то роль, но уверен, что здесь не всё так просто как могло бы показаться сначала. И здесь я снова вспомнил про то, что их, в смысле преступников, деятельность сопровождалась всегда пожарами. И мне пришла идея, а не сталкивался ли я раньше с этим самым белобрысым парнем раньше где-либо на пожаре. Здесь я попытался вспомнить, был ли я когда-либо на пожаре, где могли погибнуть сколь-нибудь важные раритетные издания. И если я на таком пожаре был, то не мог ли я там как-то увидеть данного молодого человека – сказал я.