Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э. - первой половине I тысячелетия н. э.
Шрифт:
Во всех черняховских могильниках и в обеих группах погребений с трупоположениями решительный перевес имеют погребения, уложенные на спине в вытянутом положении. Из поддающихся учету трупоположений (включая частично поврежденные, но позу которых можно установить) больше 60 % лежало с вытянутыми ногами и положенными вдоль тела руками. Отклонения относятся к погребениям с северной ориентировкой — не более 1 % костяков было повернуто на живот и около 9 % положено на боку. Нельзя признать характерными трупоположения со скрещенными в голенях и согнутыми в коленях ногами. При учете даже слегка согнутой в колене одной из ног и костяков в «скорченном» положении таких захоронений насчитывается всего 66 (12 %). Изредка наблюдаются некоторые отклонения от обычного в положении рук — они бывают сложены на груди и животе.
Определения первоначального положения костяков затруднены не только из-за смещения костей под давлением земли, но и из-за значительной доли специально поврежденных в верхней части скелетов, в частности обезглавленных, или совершенно разрушенных в древности погребений. Среди первой группы погребений с трупоположениями, ориентированными на север, разрушенные захоронения в разных могильниках (Ранжевое, Романковцы, Коблево) составляют от 25 до 100 %. Во второй группе погребений, обращенных головами на запад, число разрушенных костяков гораздо меньше — от полного их отсутствия (овчарня совхоза «Приднепровский») до небольшой части всех вскрытых могил (Сымонович Э.А., 1960в, с. 207, 1963в, с. 41–60), хотя в целом среди этой группы разрушенных захоронений тоже довольно много — больше 30 % (Никитина
Как уже отмечалось, в группе погребений, ориентированных на север, инвентарь — сосуды, украшения, предметы личного обихода, орудия повседневного труда (ножи, пряслица, иглы, шилья и т. п.) — обнаружен в большинстве (до 80 %) захоронений, тогда как среди погребений с западной ориентировкой почти половину составляют безынвентарные. Наиболее часто встречаемая категория погребального инвентаря — керамика. Как показало сопоставление далеко расположенных друг от друга памятников, наблюдается удивительная стабильность предметов, в том числе и керамики, сопровождавших умерших. Но в расположении погребального инвентаря в могилах четкого стандарта нет. Можно только заметить, что при трупоположениях с северной ориентировкой глиняные сосуды расположены по нескольку штук в головах, в ногах или с одного из боков покойника. В ямах с уступами сосуды бывают именно на этих уступах (Данилова Балка, Могиляны-Хмельник) (Каспарова К.В., Щукин М.Б., 1979, с. 153, рис. 6). На юге выкапывали специальную нишу с узкой стороны могилы, возле головы погребенного, куда ставили сосуды (Викторовка, Фурмановка). Существенное различие между могилами с северной и западной ориентировками наблюдается в количестве и категориях сосудов. Первую группу погребений сопровождали почти все употребляемые черняховскими племенами категории сосудов (горшки для варки пищи, миски открытого и закрытого типов, кувшины и кружки, миски-вазы и часто положенные в них кубки, как сделанные из глины, так и привозные, изготовленные из стекла). Редко, преимущественно на юге и в Молдове, встречаются в погребениях амфоры и светильники, повторяющие античные образцы, а также другие сосуды античного происхождения, сделанные из красной глины или покрытые лаком. В противоположность этой группе лишь отдельные захоронения с костяками, ориентированными на запад, имеют в заполнении ям сосуды. При этом все сосуды предназначались в основном для жидкости — вина или масла. Среди многочисленных безынвентарных погребений этой группы изредка встречаются костяки, сопровождаемые глиняным или стеклянным кубком, поставленным в головах (например, Ранжевое). Очень редко в эти могилы ставили два сосуда: один — для питья, другой — обычно кувшин или амфора (Косаново, Викторовка, Каборга IV) (Кравченко Н.М., 1967б, с. 94, 95; Сымонович Э.А., 1967а, с. 105–109, рис. 29; Магомедов Б.В., 1979а, с. 34, 35, табл. VII, 11). В двух случаях известно приношение умершему светильников (Коблево, Каменка-Анчокрак) (Сымонович Э.А., 1979а, с. 68, рис. 46; Магомедов Б.В., 1978, с. 90). Некоторые сосуды (например, большие пифосообразные зерновики — хранилища запасов) совсем не было принято ставить в могилы).
Детали одежды и украшения — такие, как бусы, ведеркообразные подвески, фибулы, пряжки — обычно находятся на тех местах, где их носили при жизни, т. е. на шее, плечах и поясе, а туалетные принадлежности, прежде всего гребни, лежат поблизости от головы. Магические предметы — морские раковины, подвески или костяные «палицы Геракла» — видимо, носили на концах поясов: их находят между бедренными костями. Железные ножи часто клали на землю возле костей животных — остатков жертвенной пищи. В редких случаях украшения и магический инвентарь, раковины или мелкие камушки были положены в шкатулки или накрыты черепком (Коблево, Ромашки) (Сымонович Э.А., 1979а, с. 67, 81; 1979в, с. 161, 162). Наибольшую группу вещей в могилах составляют фибулы, бусы, пряжки, костяные многочастные гребни, глиняные пряслица и ножи. В составе украшений почти полностью отсутствуют браслеты. Они найдены только в Криничках, Косанове и Чернелове-Русском. Почти нет височных колец и перстней. Даже простые проволочные сережки встречаются довольно редко, а небольшое количество бус не идет ни в какое сравнение с находками в сарматских и позднескифских могилах. Если не считать повсеместно употребляемых в быту железных ножей, брусков для их затачивания и глиняных пряслиц (иногда по два-три в одной могиле), а также железных и бронзовых игл, в могилы с трупоположениями класть орудия труда фактически было не принято, как не помещали обыкновенно в могилы с несожженными костями и оружие.
Помимо деталей одежды и немногих украшений, вместе со скелетами находят вещи ритуального назначения — разного рода подвески. В их числе просверленные кости животных и птиц или зубы животных со сверлинами, набор раковин (Ранжевое) и пр. (Сымонович Э.А., 1979а, с. 103, 108, рис. 7). Астрагалы мелкого рогатого скота в женском погребении из Малаешт скорее всего могли служить для игры (Федоров Г.Б., 1960а, с. 283, 290, рис. 16, 4). В отдельных случаях в могилы клали явно излюбленные вещи умершего, о чем можно судить, например, по погребениям «игроков». Так, в одном из погребений могильника Переяслава-Хмельницкого найден набор белых и черных стеклянных фишек-жетонов (Гончаров В.К., Махно Є.В., 1957, с. 133–136, табл. II, 1; Сымонович Э.А., 1964а, с. 307–312). Для игры использовали и костяные кубики (Кантемировка, Кабарга IV) (Рудинский М.Я., 1930, с. 145, табл. II, 11; Магомедов Б.В., 1979а, с. 52, табл. XVIII, 4). Встречаются женские погребения с пинцетами (Винокур И.С., 1979, с. 119–122, рис. 16, 5). Миниатюрные сосудики и вещи находят в погребениях младенцев. В мужских погребениях встречаются роскошно орнаментированные кубки. Профессиональными признаками захороненных можно считать несколько сот черепков и кремневые лощила для придания блеска глиняным сосудам, обнаруженные в могиле «гончара» в Косанове (Кравченко Н.М., 1967б, с. 89–92, рис. 10). Воин со шпорами был положен в могиле в Рудке (Тиханова М.А., 1957, с. 191). Земледелец был, вероятно, похоронен в Чернелове-Русском, где в могилу были положены четыре железные косы и девять серпов (Герета И.П., 1979, с. 90). Бронзовый ланцетовидный нож в погребении «хирурга» в Коблеве и бронзовый медицинский пинцет из Ружичанки свидетельствуют о зачатках медицинских навыков в черняховском обществе (Сымонович Э.А., 1971в, с. 83–87; Винокур И.С., 1967а, с. 229, 230). Иногда в могилу клали ключи и замки, служившие признаком развития
В черняховских могилах крайне редки предметы из драгоценных металлов, в особенности из золота. Среди этих предметов — золотая монета из черняховского могильника, случайная находка золотой ведеркообразной подвески, украшенной зернью, из Рыжевского могильника, такие же подвески из могильников Грушевцы и Данчены (Хвойка В.В., 1901, с. 147, рис. 27; Кропоткин В.В., 1967, с. 228; 1972а, с. 264–269). Иногда встречаются предметы, изготовленные из сплава металла, биллона. Биллоновые изделия весьма широко распространены в областях Северного Причерноморья. По утверждениям специалистов, серебро, олово, цинк и свинец в черняховских сплавах меди принадлежат к категории искусственных примесей (Карцева Т.Б., Вознесенская Г.А., Черных Е.Н., 1972, с. 55). Несмотря на тесные связи с античным миром, в черняховские могилы очень редко попадали серебряные денарии II–III вв., и то превращенные нередко в предмет украшения благодаря просверленной в них дырочке и найденные среди бус на шее (Сымонович Э.А., 1952б, с. 66).
Вместе с погребенными в могилу часто помещали жертвенную пищу. Обычно сохраняются кости домашних, изредка диких (косуля, кабан, олень), животных, а также кости птиц и яичная скорлупа. Иногда в сосудах заметны следы органических остатков, возможно, от мучной или крупяной пищи (Сымонович Э.А., 1952б, с. 86).
Захоронения с сожжениями, хорошо исследованные и надежно зафиксированные, по количеству уступают трупоположениям (карта 26; табл. LI; LII), хотя по наблюдениям В.П. Петрова около половины умерших подвергалось кремации (Петров В.П., 1964б, с. 69). Очень часто трупосожжения бывают потревожены или совершенно уничтожены в результате глубокой вспашки или при смыве верхних слоев распахиваемой почвы. Глубина залегания кремированных остатков редко достигает 0,8–1 м, обычно их находят на глубине 0,3–0,5 м. Вдобавок неглубокие могильные ямы, содержавшие трупосожжения, плохо прослеживаются в черноземе, а при сильном огне костра от умершего остается лишь ничтожная горсть косточек. Для черняховской культуры типичны «чистые» погребения, т. е. такие, где кальцинированные кости очищены от остатков кострища, углей, золы. Погребения этого рода как мало эффектные при прежних раскопках фиксировались без учета деталей, как было, например, в начале раскопок Масловского могильника П.И. Смоличевым, который первоначально вообще пренебрег захоронениями с сожженными костями (Смолiчев П.I., 1927, с. 154–166; Петров В.П., 1964а, с. 1191. Другая крайность состоит в том, что в двух-трех случайно попавших в слой могильника косточках видят следы захоронений, и тогда оказывается, что некоторые могильники Поднепровья (Новоселка, Писаревка, Переяслав-Хмельницкий 2, Стецовка, Ступки, Сверликово, Компанийцы, Успенка) содержат тысячи трупосожжений (Махно Е.В., 1978, с. 94).
Карта 26. Распространение различных типов захоронений черняховской культуры (по Г.Ф. Никитиной).
а — безурновые захоронения; б — урновые погребения; в — трупоположения; г — памятники с большим количеством погребений; д — памятники с небольшим количеством погребений; е — одиночные погребения.
Трупосожжения производились на стороне, и в могильники приносили лишь их остатки в виде большего или меньшего количества пережженных косточек, обожженных вещей и иногда угля и золы. Остатки сожжения помещали обычно в небольшие округлые ямки, но их очертания плохо прослеживаются в темном почвенном слое, и о форме и размерах ям можно судить лишь по расположению костей и сопровождающего инвентаря. Иногда ямы перекрывались каменной плитой (Привольное, Августиновка) или вымосткой из камней (Косаново). В Завадовке над одним из сожжений отмечены следы шатрового перекрытия. Содержащаяся в трупосожжениях археологическая информация, естественно, уступает той, которую дают группы погребений с трупоположениями: уничтожение огнем останков умершего не дает возможности подробно охарактеризовать физический тип, пол и возраст человека, а остатки побывавшего в огне инвентаря иногда позволяют только догадываться о категориях и типах вещей, положенных в могилу. В особенности огонь поражал столь важные для датировок стеклянные изделия, как кубки и бусы. От них в могилах сохраняются лишь оплавленные капли стекла. Сгорали дотла костяные гребни и раковины, остаются от них лишь металлические скрепы или колечки для подвешивания.
Среди погребений с сожженными скелетами B. В. Хвойка предложил выделить два типа урновых и два типа безурновых погребений: кальцинированные кости и вещи в урне; кости в урне, инвентарь возле нее; кости в ямке, обставленные сосудами; кости в ямке без сосудов (Петров В.П., 1964б, с. 570). Н.М. Кравченко наметила более дробное членение погребений с сожжением. В первом варианте своей типологии она выделила два отдела — урновых и безурновых погребений; затем в каждом из них в зависимости от положения урны (на боку, вверх дном) и наличия у нее крышки, а также по величине погребальных ям, расположению в них костей, наличию каменных вымосток и глиняных площадок выявила группы; окончательное определение типов она поставила в зависимость от наличия и характера инвентаря и керамики (Кравченко Н.М., 1970, с. 44–51). Позднее Н.М. Кравченко в основу деления на группы положила отсутствие обрядового инвентаря (т. е. вещей, не связанных с одеждой покойного), наличие «приношений» и «тризн» и в каждой из групп выделила открытые и закрытые урны и ямы (Сымонович Э.А., Кравченко Н.М., 1983, с. 47–50). На типологию Н.М. Кравченко как единственную специальную разработку по этому вопросу часто ссылаются другие исследователи, и на ее основе иногда строятся далеко идущие выводы. Однако, если первый вариант типологии трупосожжений не был достаточно четким, и признаки, входящие в один типологический ряд, не были последовательными и взаимоисключающими (например, каменная вымостка может встречаться в урновых сожжениях, в ямах разной величины и т. п.), то в основу второго варианта были положены не совсем определенные признаки: очень трудно отличить личные вещи покойного от «приношений», а тем более выделить погребения с тризнами, наличие которых вообще пока не доказано. Кроме того, совсем не ясно, имели ли отличия в инвентаре то существенное значение, которое им придает исследовательница, делая на их основании выводы о происхождении типов погребального обряда черняховской культуры на основе зарубинецких, гето-дакийских и пшеворских традиций. Едва ли без учета других особенностей обряда, типов вещей и керамики можно судить о зарубинецкой традиции для погребений в открытых урнах и ямах с «приношениями» или о пшеворских связях таких же погребений (в открытых урнах и ямах), но с «тризнами».
Наиболее детально и последовательно типология трупосожжений, подкрепленная статистическими данными, разработана Г.Ф. Никитиной. Она рассмотрела захоронения по двум основным группам — урновые и безурновые, и для каждой из них учитывала наличие или отсутствие остатков костра, каменных конструкций, местонахождение и состояние инвентаря (побывал в огне или нет), сопровождающих сосудов и черепков. Среди урновых трупосожжений выделены три типа: собственно урновые, в которых остатки кремации помещены в урну, урново-безурновые, когда остатки кремации находятся в урне и вне ее, и погребения во фрагменте сосуда. Учтены также положение урны, ее состояние и закрыта ли она крышкой. Для безурновых трупосожжений выделено два типа: помещение кальцинированных костей компактной кучкой или рассредоточено по относительно большой площади (Никитина Г.Ф., 1985, с. 60–771.