Славяне и скандинавы
Шрифт:
13. Резное украшение корабля, Усеберг, Норвегия, начало IX в.
В IX–X вв. эти мотивы слились в скандинавском искусстве с характерным для него ленточным плетением и звериным орнаментом49. Однако последний, кажется, в свою очередь формировался в предшествующий, вендельский период (VI–VIII вв.) под влиянием англосаксонского и особенно ирландско-шотландского кельтского искусства50. И континентально-европейская, франкская, и островная, англо-ирландская, зоны оставались источником воздействия на искусство Скандинавии на протяжении всей эпохи викингов вплоть до XI в. Следующая волна импульсов выявляется в конце эпохи викингов на исходе X – начале XI в., когда в скандинавской орнаментике появляются новые западноевропейские элементы: «маски» и «усики». Две богато украшенные шкатулки из Бамберга и Каменя, причем последняя, несомненно изготовленная на Балтике, демонстрируют эти связи51. Наконец, в позднем еллингском стиле распространяется образ большого зверя, полностью заполняющего плоскость изображения; он вытесняет восходящий к предшествующему периоду звериный орнамент. Зверь, изображенный во весь рост, отличается особой монументальностью. Остается открытым, правда, вопрос о том, насколько широко распространился в скандинавском искусстве этот новый образ, происхождением своим обязанный континентальному искусству52 (илл. 14).
49 Shetelig H, Classical Impulses in Scandinavian Art. Oslo, 1949, p. 104; Hо1mqvist W. Germanic Art, p. 59; Сhristianssоn H. Sydskandinavisk Stil. Uppsala, 1959.
50 Holmqvist W. Op. cit., ref. 35; Wilson D. M., К1indt-Jensen O. Viking Art. London, 1966, p. 38.
51 Christiansson H. Op. cit., S. 265.
52 Wilson D. M., Klindt-Jensen O. Op. cit., p. 96; Berg K. Viking Art in the Scandinavian Countries. – In: I Normanni e la loro espansione i Europa nell’ - alto medioevo. Spoleto, 1969, p. 761.
Тенденции художественного развития на южном побережье Балтики
Тенденции стилистического развития, подобные скандинавским, выявляются и в землях к югу от Балтийского моря, хотя и не в тождественных формах, и, пожалуй, не в таком объеме. В орнаментике западнославянской области между Кильской бухтой и низовьями Вислы на протяжении столетий господствуют те же мотивы ленточного плетения и растительных «усиков», происходящие, несомненно, в равной степени как из византийских, так и из скандинавских и западноевропейских источников. Как и в Скандинавии, до начала христианизации и влияния церковного искусства в орнаментике преобладали условные, схематизированные образы53. Заметную роль играли змеиные мотивы, изображения коня. Несомненно, создавались сравнительно крупные художественные произведения, деревянные скульптуры в человеческий рост и более (цв. илл. 25); об этом говорят многие хронисты. При исследовании археологических памятников, однако, обнаруживаются сравнительно немногочисенные образцы, сохранившиеся в воде, как это было в Любеке, Берен-Любшине, Нойбранденбурге, Волине, Щецине, Гданьске, Ополье, Ладоге и Новгороде; высокий уровень грунтовых вод законсервировал в этих городах органические остатки, в том числе дерево. У балтов, финно-угорских племен и восточных славян звериные мотивы встречаются в отделке одежды и в украшении тканей, в вышивке. И здесь наблюдается тенденция к развитию звериного стиля54. Наконец, у пруссов в юго-восточной Прибалтике существовал обычай высекать каменные изваяния. Смысл их не всегда ясен, так же как и датировка. Они могут относиться как к IX–XI вв., так и ко времени монгольского нашествия. Вследствие этой неопределенности остается нерешенным и вопрос о происхождении некоторых каменных изваяний Поморья и рюгенских славян, которые могли появиться под влиянием либо прусской традиции, либо романского искусства Центральной Европы, может быть опосредствованного Данией55. Славянские каменные статуи относятся ко второй половине XII в. Несмотря на многочисленность влияний и стилистические заимствования, искусство и культура на юге Балтики характеризуются специфическими, своеобразными чертами, которые видоизменяются у разных племен. Это можно проследить по различным видам височных колец в славянских землях. Так, полые кольца «поморского типа» особенно наглядно и отчетливо характеризуют самобытное стилистическое направление, строго ограниченное областью между реками Парсентой и Пене, то есть территорией зарождающегося поморянского государства. Вторичный по отношению к нему центр производства «поморских колец» возник в среднем течении реки Хафель. Этнические, политические, культурные и экономические отношения, таким образом, предопределяли область распространения различных украшений. То же относится и к скандинавскому искусству. Художественный стиль эпохи викингов в Упланде и на Готланде, в Ютландии или западной Норвегии имеет особые, отличительные от соседних областей черты.
53 Abramowicz A. Studia nad geneza polskiej kultury artystysznej. Lod'z – Warszawa, 1962.
54 Рыбаков Б. А. Прикладное искусство и скульптура. – В кн.: История культуры Древней Руси, т. II, M. – JI., 1951, с. 400–416.
55 А. Хольтц отстаивает монгольское происхождение прусских идолов и романское–рюгенских, а также, видимо, и поморянских. См.: Holtz A. Die pommerschen Bildsteine. – Baltische Studien, NF., 1966, Bd. 52, S. 7.
Сферы проявления балтийской культуры
Итак, общие основы культурного и художественного развития народов Балтики получали различное по своему облику культурно-художественное выражение в каждой из областей. Можно выделить несколько сфер, в которых проявлялась балтийская культура. Несомненно, выделяется общая для всего региона сфера художественной культуры, опирающейся на достижения европейской. В ней используются близкие или тождественные изобразительные орнаментальные мотивы, такие, как «плетенка», растительные «усики», элементы звериного орнамента и т. д. В искусстве малых форм подчас невозможно установить локальные различия и определить точное место изготовления отдельных категорий украшений, например бронзовых или серебряных браслетов56. Вторая сфера характеризуется тем, что поступающие из-за моря материальные художественные ценности не только вовлекаются в обмен между жителями балтийских побережий, но и воспроизводятся в местных мастерских. К этой категории относятся многочисленные вещи, такие, как резные костяные орнаментированные гребни57, специфическая керамика (возможно, даже производство славянских по происхождению гончарных форм в Швеции); изготовляются определенные виды оружия. Особенно показательно распространение на Балтике многочисленных богато декорированных мечей (цв. илл. 3). По мере исследования все отчетливее обрисовывается основной центр их производства: раннесредневековые мастерские франкской Рейнской области, Рейнланда. В Скандинавию это оружие ввозили, снабжали здесь художественно выполненными рукоятями и часть его перепродавали или вывозили во время военных и торговых походов далее на юг. Местные центры производства этого оружия в Скандинавии до сих пор неизвестны. Зато такое производство вполне определенно установлено в некоторых других районах, на путях и в торговых центрах Великой Моравии и Киевской Руси58. На одном из найденных на Украине клинков обнаружена бесспорно славянская, выполненная русской кириллической азбукой надпись Коваль Людота59. Многие другие художественные изделия, восходящие к образцам арабского или византийского производства, также были усвоены и воспроизведены местными мастерами и таким образом вошли в фонд балтийской культуры. Это относится к так называемым боевым топорам с бородкой, отделанным серебряной инкрустацией или медными накладками; то же можно предположить относительно покроя и отделки некоторых видов одежды. Не исключено также, что пользовавшиеся широким спросом змеевидные браслеты, по происхождению связанные
Наконец, следующую сферу художественной деятельности составляют изделия с ярко выраженной племенной или этнической спецификой, если и попадавшие в чуждую среду, то не вызывавшие в ней подражаний; таковы, например, славянские S-видные височные кольца, обнаруженные в Скандинавии. Норманнские женщины не носили этих украшений. Три таких кольца, найденные в одной из могил в Станго на Готланде, указывают, что здесь погребена славянка. В качестве предметов из драгоценного металла такие кольца попали в некоторые клады серебра, найденные на Готланде, в Сконе, в Смоланде (цв. илл. 10). Изготовлены они были, по-видимому, в низовьях Одера61. Подобным же образом обычно оцениваются скандинавские скорлупообразные, кольцевидные и трехлепестковые фибулы (цв. илл. 13). Скорлупообразные фибулы были существенным функциональным и декоративным элементом этнографически своеобразного костюма скандинавских женщин. Находки таких фибул в славянских землях, особенно в погребениях, определенно указывают на захоронения скандинавских женщин, а если погребенный мужчина, то, вероятно, его не славянское, а скорее балтское или финское происхождение62 (цв. илл. 14). Одиночные находки на поселениях, конечно, могли быть военной добычей. Наконец, распространение рунических камней или рунических надписей на местных материалах столь же определенно указывает на присутствие скандинавских резчиков, владевших руническим письмом.
56 Уже P. Сковман обратил внимание на то, что трудно или невозможно отличить серебряные изделия, изготовленные на южном или на северном побережье Балтики славянскими или скандинавскими мастерами: Skovmand R. De danske skattefund fra vikingatiden og den aeldste Middelalter indtil omkring 1150. – Aarboger for nordisk oldkyndighed og historie, 1942.
57 Пример гребня со стилизованной звериной головкой см.: Сhоtliwу Е. Skandynawska pochewka do grzebienia z Wolina. Materialу Zachodniopomorskie, 1966, t. 12, s. 371, karta 2. Об изготовлении так называемых фризских гребней на Староладожском поселении с начала его существования см.: Davidаn О. I. Contacts between Staraja Ladoga and Scandinavia. – In: Varangian Problems, p. 85; Hilczer 'owna Z. О grzebieniach ze Starej Ladogi. – SA, 1966, t. 13, s. 451-457.
58 См.: Kirpicnikov A. N. Connections between Russia and Scandinavia in the 9th and 10th Centuries, as Illustrated by Weapon Finds. – In: Varangian Problems, p. 50–78 ;Ruttkau A. Waffen und Reiterr"utistung des 9. bis zur ersten H"alfte des 14. Jh. in der Slowakei. – Slovenska Archeologia, 1975, t. 23, S. 119–216; 1976, t. 24, S. 245–295.
59 Kirpicnikov A. N. Op. cit., p. 71.
60 Список находок Zak J. Importy..., c. analityczna. Датировка находок в западных областях Балтики должна быть существенно откорректирована в связи с находкой в Ральсвике: спиральные браслеты и гривны со змеевидными головками известны уже в IX в. и не позднее сер. X в. При обсуждении рукописи данной работы В. В. Седов отметил (в письме 7.10.76), что браслеты со змеевидными головками – не финно-угорского, а балтского происхождения. Раннее и широкое распространение украшений со змеиными головками, связанное с культом змеи у балтских племен, недавно твердо установлено исследователями. В восточнославянских областях подобные украшения представлены прежде всего там, где славяне соседили с балтами или ассимилировали их. См.: Гуревич Ф. Д. Украшения со звериными головками из прибалтийских могильников. К вопросу о культе змеи в Прибалтике. – КСИИМК, 1947, вып. 15, с. 68–76; Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970, с. 121–123.
61 Zak J. Zachodnioslowia'nskie kablaczki skroniowe w Skandynawii. — In: Liber Josepho Kostrzewski octogenario a veneratoribus dicatus. Wroclaw, 1968, s. 418.
62 Так полагает, в частности, исследовательница курганов юго-восточного Приладожья С. И. Кочкуркина. Однако в первых столетиях II тыс. н. э. у прибалтийских ливов эти украшения вошли в состав местного этнографического костюма и были дополнены вполне самобытными роскошными нагрудными привесками (подобные дополнения скандинавских фибул местными финно-угорскими украшениями известны и в некоторых приладожских курганах.
– Прим. перев.). См.: Кочкуркина С. И. Связи юго-восточного Приладожья с западными странами в X-XI вв.
– Скандинавский сборник, вып. 15, Таллин, 1970, с. 145-161; она же. Юго-восточное Приладожье в X-XIII вв. Л. 1973, с. 28-30, 63; Т~onissоn Е. Gauja-Liven, S. 119-121, Taf. 35, 36; Лeбeдeв Г. С. Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977, с. 208-210.
Славяне и викинги как торговцы и воины
Охарактеризованные выше культурные течения зарождались в результате развития социально-экономических процессов, политических и военных событий эпохи перехода к феодальному обществу, государству и новым этническим общностям — раннесредневековым народностям. И исходные, и последующие этапы процесса становления племен и племенных союзов, народностей, этнических и государственных территорий определялись в конечном счете действием этих социально-экономических и военно-политических факторов. Не следует преувеличивать культурное воздействие очагов культуры в западных, центральных, южных и юго-восточных районах Европы, Переднего Востока и Средней Азии. Первоочередную роль играло длительное и самостоятельное внутреннее развитие северных, циркумбалтийских областей: именно оно связало их во все более единый культурно-исторический регион. Связь эту осуществляли купцы, миссионеры, с дарами прибывавшие с запада, или военные дружины, двигавшиеся с севера. Народы Балтики при этом прокладывали себе доступ к благам цивилизации, овладевая ими в соответствии со своими собственными потребностями. В странах Балтийского региона имелись различные общественные силы, заинтересованные в доступе к новым источникам ценностей. Южные контакты славянских племён со времен поздней античности отличались большой устойчивостью; об их результатах речь шла выше. В связи с этим можно вспомнить примечательный эпизод, рассказанный византийским хронистом Феофилактом Симокаттой. В 594 г. византийскому императору Маврикию представили пленников, входивших в состав славянского посольства к аварскому хану. Славяне, отправившие это посольство, обитали «на внешней окраине западного Океана», т. е. на юго-западном побережье Балтийского моря. Посланники, которым, по их же сообщению, нужно было провести в пути 15 месяцев, должны были убедить аварского хана в том, что их племена, живущие на Балтике, из-за чрезвычайной отдаленности не смогут принять участие в запланированном походе на Византию63. При всех неясностях, остающихся в этом сообщении, можно тем не менее прийти к выводу, что непосредственные сношения племен Балтики с народами Юго-Восточной Европы не были невозможны. В Скандинавии это продвижение на юг осуществляли прежде всего викинги64, варяги65 или норманны66, под воздействием нарастающего господства конунгов, знати и их дружин. Цели движения заключались в том, чтобы в военных или торговых походах добыть богатство в соседних или дальних землях, то есть, следовательно, проложить доступ к дунайской, византийской, понтийской и собственно средне- и переднеазиатской цивилизации, к цветущим центрам франкского государства на Рейне и на территории нынешней Франции, к Англии и Ирландии (илл. 15).