Славянская Европа V–VIII веков
Шрифт:
Историческую основу содержит и предание о Божьем Ковале. Его распространение не ограничивается Киевщиной. Сказания о победе кузнеца (иногда — швеца или кожемяки) над Змеем и богатырской пахоте широко разошлись и по Среднему Поднепровью, по северскому Левобережью. Здесь с победой богатыря связывают местные, иногда небольшие, водоемы и валы. [1885] Эти предания, рассеянные по «волынцевской» территории на северо-востоке современной Украины, отражают распространение власти полянских «киев» на восток. Объясняют они и причину такого их усиления — совместную борьбу против кочевников, с каковыми неизбежно ассоциировался у славян мифический Змей-разоритель, налетающий из Степи. Именно для борьбы с кочевниками использовались древние валы, начало которым положено еще в скифскую эпоху.
1885
См.: Легенди, 1985. С. 165 след. — и библиографию вариантов в комментариях.
Первоначально волынцевские племена вынужденно признавали зависимость от воздвигшегося в Степи Хазарского каганата. Хазары селились в Левобережье, да и алано-болгарские «салтовцы» подчинились кагану. Без союза с каганатом невозможно было бы расселение волынцевских племен на восток, к Северскому Донцу и Дону. А осевшие на Дону волынцевцы, как увидим далее, уже точно являлись союзниками и данниками каганата. Однако по мере усиления славянского начала зависимость от чуждой Степи становилась все более тягостной. Тем более, что Хазарию уже в VIII в. потрясло несколько кризисов. Арабы добивались от беспокоивших их набегами хазар принятия ислама — и однажды даже смогли его навязать. Но сами хазарские каганы и особенно их военные соправители-беки склонялись к иудаизму. Столь неожиданный, на первый взгляд, выбор позволял утвердить свою независимость и от Халифата, и от Византии. Принятие иудаизма, свершившееся в два приема на протяжении VIII в., способствовало расцвету городской жизни и торговли в центрах каганата. Но оно же привело к безнадежному отрыву правящей верхушки от разноплеменной кочевой массы.
Неудивительно, что славяне пользовались военными поражениями и внутренними неурядицами в каганате. Центром борьбы стал Киев, отделенный от Хазарии Днепром и наиболее от нее независимый. Если хазары, знакомые с иудаизмом («род Хорива»), и поселились в Киеве изначально, то позднее они растворились в местной среде, забыв едва воспринятую чужую веру. Теперь влияние Киева противостояло влиянию Хазарии, и Левобережье тяготело за Днепр. Кочевников, предпочитавших власть кагана, вытесняют из Северской земли. Для борьбы с ними укрепляют и расширяют древние валы. Тем не менее временно отброшенные хазары затем с новыми силами обрушились на славян. Претензии на дань с Поднепровья никуда не делись.
В борьбе против хазар киевские «кии» пытались создать большой союз славянских племен, не ограниченный только волынцевским ареалом. Насколько оно удалось, судить невозможно. Но в летописи сохранилась память о некоем «золотом веке», когда славянские племена еще не воевали друг с другом. «И жили в мире, — сказано в Повести временных лет, — поляне, и древляне, и север, и радимичи, и вятичи, и хорваты». Эта несколько идеализированная картина содружества славян перед лицом внешней угрозы являлась весьма актуальной для Руси рубежа XI–XII вв. Едва ли она точно отражает реальность. [1886] Но стремление к единству между потомками дулебов и антов перед лицом хазарской угрозы, конечно, существовало.
1886
Фраза подводит итог рассказу о славянском расселении и войнах с кочевниками: ПСРЛ. Т.1. Стб. 11; Т.2. Стб. 9; Т. 38. С. 14. Учитывая время появления радимичей как самостоятельной племенной общности в Посожье (IX в.), логично предположить вымысел летописца. Но он мог и просто дополнить радимичами первоначальное предание, исходя из их будто бы общего происхождения с вятичами. Отсутствие в перечне бужан-волынян и присутствие хорватов вроде соответствует реалиям VII в., когда еще существовал Аварский каганат. Это может подтверждать историчность основы перечня. В него вошли, с одной стороны, племенные союзы, испытывавшие угрозу из Степи, со стороны усилившегося Хазарского каганата, с другой — вынужденные сдерживать владевших еще Волынью авар. Но тогда лишними становятся уже и вятичи, появившиеся только в начале VIII в. Даже если перечень отражает некое подлинное предание, он вовсе не обязательно исторически достоверен. Если же перечень — плод творчества летописца, он мог исключить волынян по нашей же логике, только что описав их угнетение «обрами».
Освобождение от хазар сопровождалось новыми передвижениями славянского населения. На восток от Днепра хлынул поток переселенцев-«дулебов» культуры Луки-Райковецкой. В результате численность славянского населения Левобережья резко возросла. В Нижнем Подесенье поляне стали основными жителями. Дальше на восток, северянам и их сородичам, правобережные переселенцы принесли общее имя славян, «словене», и некоторые черты своей культуры. Кочевники либо смешивались со славянами, либо выдавливались обратно в Степь. Для борьбы с ними строились местными князьями — тоже «киями», «ковалями», потомками Кия-Сварога, — многочисленные грады. Приметы степной культуры, включая волынцевское гончарство, быстро стирались. В результате к концу VIII в. на Левобережье сложилась новая культура славян-северян — роменская. Сначала она сосуществовала с волынцевской, вытесняя ее. Для этой культуры уже характерна исключительно лепная керамика, лишь отчасти восходящая к волынцевской. В Среднем Поднепровье роменская культура встречалась и сливалась с «дулебской», полагая начало культуре Южной Руси. [1887]
1887
См.: Седов, 1982. С. 133–137 (тогда преемственность роменской культуры от волынцевской еще отрицалась); Седов, 1995. С. 198–202.
Борьба с хазарами побуждала искать иные связи во внешнем мире. В VIII в. наладились сношения полянского Среднего Поднепровья с византийским Крымом. Оттуда проникали ценные товары. Например, не изготовлявшиеся пока самими славянами мечи, о которых говорится в упомянутом ранее предании о хазарской дани. Но далеко не одни товары приходили с Черного моря, «из Грек». Издавна по Днепру до полянской земли, а то и выше, поднимались проповедники христианства. Пусть даже проповедь пока оставалась безуспешной, и поляне, как замечал Начальный летописец, оставались «погаными». В начале XII в., по Повести временных лет, бытовало предание о том, что еще апостол Андрей, прибыв по Днепру из Херсона, установил крест на Киевских горах, а затем прошел в глубь славянских земель. [1888] В греческих житиях и деяниях апостола подобных сведений нет. Но как бы то ни было, Херсон действительно являлся важным центром культурных и экономических контактов восточных славян с Византией. Доходившие из Крыма до Киева ромейские проповедники и купцы делали такую связь регулярной. Создавался южный участок будущего великого пути «из Варяг в Греки», пока лишь «из Грек по Днепру» — пути как торгового, так и культурного.
1888
ПСРЛ. Т.1. Стб. 7–9; Т.2. Стб. 6–7; Т. 38. С. 12–13. Летописец уверенно отождествляет скифов, которым проповедовал Андрей, со славянами.
Расселение на восток
Первоначальное подчинение волынцевцев Хазарскому каганату открыло им дорогу к расселению на восток. Причем едва ли это расселение всегда носило добровольный характер. Каганы нуждались в увеличении земледельческого населения и, подобно другим тюркским правителям, выселяли в свои земли подвластные племена. Переселения эти происходили на самой заре волынцевской культуры, когда смешение разноплеменных пришельцев с антами только началось. К концу первой трети VIII в. волынцевские поселения появились и в верховьях Северского Донца, и на верхнем Дону. [1889]
1889
Датировка уточняется находкой вместе с волынцевскими пеньковских сосудов (Седов, 1995. С. 198, Седов, 2002. С. 260). А главное — известиями арабских авторов о пребывании многочисленных славян на Славянской реке — Дону уже в 737 г. (?r?d?a, 1956. S. 214/215, 224/225; Ибн Асам ал-Куфи. Книга завоеваний. Баку, 1983. С. 51–52).
Восточнославянский идол. Белозерье
Поселившиеся в Воронежском Подонье волынцевцы сохранили свою только зародившуюся племенную организацию. Центром их расселения стал собственный укрепленный град — Белогорское городище, вокруг которого обнаружены могильники. Сохранилось и своеобразное «кастовое» деление общества, отмеченное тремя разновидностями керамики. Смешанная по происхождению знать использовала престижную гончарную керамику волынцевского типа. Она пользовалась спросом и у кочевых соседей. В результате обмена волынцевские гончарные сосуды попадали в торговые центры каганата, такие как Саркел. С другой стороны, бытовали на Среднем Дону и подражания волынцевским сосудам с менее качественным лощением, и округлые горшки из грубого теста пеньковского типа. [1890]
1890
Седов, 1995. С. 197, 198; Седов, 2002. С. 260.
Славяне Подонья платили дань Хазарии и поставляли воинов на службу кагану. Их дружины обеспечивали тыл хазарского войска в начавшейся в 730 г. войне с Арабским Халифатом. В этой войне каган потерпел сокрушительное поражение. Арабский полководец Марван бен Мухаммад прорвался в глубь хазарских земель, преследуя отступающего кагана. Он разорил поселения славян по Дону и в окрестных землях. При этом было захвачено 20 тысяч славянских семей. Отсюда следует, что войска Марвана прошли огнем и мечом по гораздо более обширной славянской территории, чем только Подонье. Разбитый каган запросил мира. Разгром подвластных славян и разорение их земель сломили его, помимо всего прочего. После этого центр Хазарии перенесли из Дагестана в Нижнее Поволжье, а хазары во главе с каганом на какое-то время приняли ислам. [1891]
1891
?r?d?a, 1956. S. 224/225 (Балазури); Куфи 1983. С. 51–52.
20 тысяч захваченных славянских семей Марван угнал в Закавказье и расселил на землях Грузии. Вскоре славяне, которых держали на положении посаженных на землю рабов, подняли восстание. Они убили назначенного арабами «начальника» и попытались бежать на родину. Марван с войском нагнал их и многих перебил. Оставшихся он переселил на ромейскую границу, в Сирию и Армению. Часть он поселил в Иссе на юго-востоке Малой Азии, вперемешку с другими «неверными» — персами и арабами-христианами из Набатеи. В этих местах уже жили южные славяне, и пригнанные с севера сородичи смешались с ними. Расселенные для укрепления рубежей Халифата сирийские славяне пользовались большей свободой. Часть их приняла ислам и постоянно служила халифам с оружием в руках. Из их среды назначались даже правители приграничных крепостей. [1892]
1892
?r?d?a, 1956. S. 214/215, 216/217, 224/225 (Балазури). В первом из этих известий Балазури пытается разобраться в путаных преданиях, смешавших предполагаемого основателя одной из таких крепостей, полководца VII в. Залмана, с одноименным славянским вождем-мусульманином. Последнему и его собрату Зийаду предание IX в. приписывало основание связанных с их именами пограничных укреплений. Не исключено, что на самом деле предание это достоверно.