Славянские хроники

Бременский Адам

15. ПРОДОЛЖЕНИЕ

И воссиял в римском мире новый свет, и возникла радость мира и спокойствие⁶⁴, и прекратились издевательства и насмешки очень многих, которые утверждали, что Оттон никогда не будет править. Что можно сказать о благородном короле Франции, который вместе со многими другими не удержался от насмешек? Ведь когда Оттон был призван князьями из Пуатье на королевский трон и под охраной упомянутого короля проходил через Францию, тот, увидев его, поздравил и среди приветствий, которыми они обменялись, обратился к нему с такими словами: «Мы слышали, что вас избрали на трон Римской империи». А тот в ответ: «То, что вы слышали, правда, но мой путь - в Боге». Тогда король продолжал: «Вы и сами не верите в то, что вам выпала такая честь. Давайте так: если вашу кандидатуру поддержала только Саксония, то вы дадите мне сейчас лучшего коня, какого я попрошу, а когда вас изберут, я дам вам три лучших города моего королевства - Париж, Этамп и Орлеан». А у короля Оттона было с собой много подарков от короля Англии Ричарда, его дяди, в том числе 150 000 марок, которые везли в мешках 50 коней. Среди них был и тот статный конь, о котором просил его король. Итак, дав ему этого коня, господин Оттон пошёл по намеченному пути. А теперь, как господин император, он вправе потребовать своего.

16. О ПРАЗДНИКЕ КОРОЛЯ В БРАУНШВЕЙГЕ

В следующем году в Альтенбурге, который иначе называется Плейссен, был проведён хофтаг⁶⁵. Император владел там крупным наследственным владением графа Рабодо с замками Лейсниц и Кольдиц, которые император Фридрих приобрёл у названного графа за 500 марок. Туда прибыли вельможи из Мейсена и Цейца, а также поляки, чехи и венгры. Уладив многие вопросы и подтвердив мир, который был заключён на всех предыдущих хофтагах, господин король обратил свой взор к Брауншвейгу, где торжественно провёл праздник Троицы⁶⁶. Король пожелал, чтобы туда прибыли только его близкие друзья, архиепископ

Магдебурга, избранный епископ Хальберштадта⁶⁷, а также епископы Хильдесхайма⁶⁸, Мерзебурга⁶⁹ и Гавельберга и аббаты Корвеи и Вердена. В праздничном настроении туда явились также герцог Бернгард, ландграф⁷⁰, пфальцграф Рейнский, маркграф Мейсенский⁷¹, маркграф Конрад⁷², Вильгельм, герцог Люнебурга, который был братом короля Оттона, и маркграф Бранденбурга. Графов же было не счесть, а рыцарей - огромное количество. Все они с чрезвычайным почётом и щедростью жили там за счёт короля. В самый день праздника господин архиепископ Магдебургский, начав мессу, не захотел допустить к участию в богослужении маркграфа Мейсенского из-за того, что тот был отлучён от церкви. Когда господин король так и не смог отговорить его от этого намерения, то, желая, чтобы маркграф сохранил лицо, вместе с ним вышел из церкви. А на следующий день маркграф по совету князей обещал архиепископу удовлетворение, и эта ссора была таким образом улажена. «Стыдно не прежних забав, а того, что забав я не бросил»⁷³, ибо «не довольно стихам красоты, но чтоб дух услаждали»⁷⁴. Итак, в то время как царила всеобщая радость, герцог Бернгард, посмотрев на отлитого из бронзы льва, который был установлен там герцогом Генрихом⁷⁵, сказал: «До каких пор твоя пасть будет обращена к востоку? Довольно! Ты уже получил всё, что хотел. Так повернись теперь к северу». Эти слова вызвали всеобщий смех, но не без удивления со стороны многих, прекрасно понявших, что он хотел этим сказать.

17. О ВЫДАЧЕ ЗАМУЖ ИЛИ ПОМОЛВКЕ ДОЧЕРИ КОРОЛЯ ФИЛИППА

По окончании празднества король отбыл в Гослар и, уладив там кое-какие дела, отправился в Валькенриде⁷⁶. Там он застал аббата из Моримунде и 50 других аббатов этого ордена; все они сделали его товарищем своего братства и своих молитв и следовали за королём, который о них щедро заботился, до самого Вюрцбурга, где он был принят в воскресенье «Милосердия»⁷⁷ с величайшей торжественностью, а также с гимнами и похвалами Богу. Все пели: «Ты явился, желанный». Туда же прибыли легаты господина папы - Гуго, кардинал и епископ Остии, и Лев, кардинал и епископ Сабинский, вместе с огромным множеством прелатов и князей, священников и клириков. Среди них были: архиепископы Зигфрид Майнцский, Дитрих⁷⁸ Кёльнский, Иоанн Трирский и Эберхард⁷⁹ Зальцбургский; епископы Генрих⁸⁰ Страсбургский и Зигфрид⁸¹ Аугсбургский, епископ Констанцский⁸², Отто⁸³, епископ Фрейзинга, Манагольд⁸⁴ из Пассау, Генрих⁸⁵ из Регенсбурга, Лиудольф⁸⁶ из Базеля, Хартберт из Хильдесхайма, Исо из Вердена, а также епископы Хальберштадта и Гавельберга; Коно, аббат Эльвангена, а также аббаты из Фульды, Херсфельда, Корвеи, Прюма и Вейсенбурга. За ними следуют имена королей и князей: Оттокар, король Чехии; маркграф Моравии⁸⁷; Леопольд⁸⁸, герцог Австрии; Бернгард, герцог Саксонии; Людовик⁸⁹, герцог Баварии; Бертольд, герцог Церингенский; герцог Лотарингии⁹⁰ и герцог Брабанта⁹¹, маркграф Мейсена, а также Конрад, маркграф Ландсберга, Адальберт⁹², маркграф Бранденбурга, и очень многие другие. Итак, уладив там многие дела и подтвердив мир, как и на всех предыдущих хофтагах, господин король, оставив для особого дела только кардиналов, прелатов, князей и священников, чтобы вместе с образованными и знающими законы людьми обсудить свой брак с дочерью короля Филиппа, обратился к ним с такой речью: «Мы просим в Господе всех вас, в первую очередь кардиналов, которые присутствуют здесь по приказу или совету господина папы, далее высших архиепископов, епископов, аббатов и прочих, которые занимают различные чины в церковной иерархии, и, наконец, королей, герцогов и князей обратить внимание на наши слова. Бог небесный вместе со всеобщим расположением даровал нам после многих мытарств этот трон, так что мы вместе с изъявлениями благодарности по праву можем сказать ему: «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла»⁹³. Это сотворено Господом и удивительно в очах наших⁹⁴. Всем это ясно, как день, но, хотя мы свободны в выборе сиятельнейших дам, которыми богата Римская империя, и можем выбрать из них невесту или супругу, мы подчинимся вашему совету и приговору, раз уж столь внушительное собрание так обеспокоено судьбой дочери⁹⁵ Филиппа, герцога Швабии, которая, как всем известно, является нашей родственницей. Поэтому, отбросив в сторону все ваши страхи и пристрастия, честно, согласно спасения ваших душ, подумайте, как нам лучше поступить в этом деле. Ведь если бы даже мы жили 6000 лет, то и тогда предпочли бы скорее провести жизнь в целомудрии, чем жениться с опасностью для души. Пусть никто не смотрит на славу, благородство рода, богатства и замки этой девушки, ибо всё это не стоит спасения души, тем более что всё это и так в наших руках. Если же эти 350 замков разделить между сёстрами, которым также полагается часть наследства, то мало что останется. А теперь, как сказано, подумайте обо всём этом и дайте нам подходящий совет». Итак, когда все собрались идти на совещание, король сказал своему брату, пфальцграфу Генриху, который сидел справа от него: «Мы хотим, чтобы ты остался и не смущал своим присутствием остальных». Итак, после долгого совещания они наконец вернулись к господину королю. От имени всех было поручено выступить Леопольду, герцогу Австрии, человеку весьма красноречивому и начитанному, и он сказал королю следующее: «Господин король, не угодно ли вам выслушать ответ кардиналов, прелатов и князей?». А король в ответ: «Я слушаю». И тот продолжил: «Да будет известно вашему величеству, что это столь внушительное собрание кардиналов, представляющих власть господина папы, высших прелатов, князей и всех образованных людей решило, что вам во имя доброго мира и блага Римской империи следует взять в жёны ту девушку, о которой шла речь. Кроме того, дабы устранить всякие сомнения, вы должны будете основать две крупные монашеские обители. А мы, со своей стороны, не откажем вам ни в средствах, ни в раздаче щедрой милостыни; поддержим священников и других лиц низшего чина во время мессы и в молитвах». Король ответил на это следующее: «Мы не отвергаем этот здравый и добрый совет стольких видных мужей и принимаем ваши слова. Пусть введут эту девушку». Когда она с блеском была введена епископами и князьями, король, поднявшись со своего трона, встретил её поклоном. После того как она поклонилась ему в ответ, он подарил ей кольцо, обнял на глазах у всех и поцеловал. Велев ей сесть посреди кардиналов, чья кафедра стояла прямо напротив короля, он сказал, обращаясь ко всем: «Вот ваша королева. Почитайте её, как следует». Отрядив также достойных послов, он велел самым почётным образом доставить её в Брауншвейг вместе с сестрой. А сам остался в этой земле и, обойдя её пределы, начал вести переговоры о своём посвящении в императоры.

18. О ПОХОДЕ ГОСПОДИНА КОРОЛЯ

Итак, после дня святого Иоанна Крестителя он объявил о торжественном открытии хофтага в городе Аугсбурге⁹⁶. Там собрались все князья этой земли, и он провёл с ними тайные переговоры, надеясь при их содействии добиться к славе и чести немцев своего посвящения в императоры. В этом предприятии приняли участие очень многие как прелаты, так и князья, то есть все те, которые держали регалии, а именно: архиепископы Трира и Магдебурга, епископы Вюрцбурга, Страсбурга, Шпейера, - он же канцлер, - Вормса, Базеля, Констанца, Пассау, епископы Кура, Аугсбурга, Эйхштетта, Праги и Ольмюца, аббаты Рейхенау, Санкт-Гал-лена, Кемптена, Вейсенбурга, Зельца, Прюма и Эхтернаха. К ним присоединились также князья: герцоги Баварии, Лотарингии, Церингена, Каринтии и Моравии и очень многие маркграфы и графы. Прочие, которые остались дома, оказали королю в этом походе финансовую помощь. Итак, около Вознесения Пресвятой Девы⁹⁷ он начал восхождение в Альпы и, оставив город, который по названию реки естественным образом зовётся Иннсбрук, благополучно добрался до Бриксена, где протекает река Афасис, а затем, спустившись по её течению, прибыл в Триент⁹⁸. Уйдя оттуда, он прибыл к узкому горному перевалу, что зовётся Веронским Клузом и где находится чрезвычайно укреплённый замок, который с глубокой древности зовётся городом Гильдебранда. Из-за своей прочности этот замок стал оплотом храбрых мужей, которые уже давно вели против веронцев войну и сильно их беспокоили. Итак, когда король пришёл туда, ему сдали этот замок, и он благодаря этому стал полновластным господином всей этой области. Правда, веронцы по-прежнему не боялись нападать на жителей этого замка, чем нанесли королю оскорбление.

Но позднее, дав не одну тысячу марок, они вернули себе его милость. Итак, отправившись дальше, король был с блеском принят жителями Мантуи и Кремоны, о которых поэт говорил: «Мантуя, слишком, увы, к Кремоне близкая бедной»⁹⁹. А после перехода через По короля с радостью приняли жители Пармы и Понтремоли¹⁰⁰. То же было и с жителями Милана, Генуи, Лукки и других городов; они, ликуя, сдавали свои города и осыпали его несметными сокровищами и дарами. После того как он пробыл там какое-то время и сделал в этих городах многочисленные распоряжения, Оттон миновал крупный город, который на их языке зовётся Синие¹⁰¹ и где он оставался в течение нескольких дней, и прибыл в другой город, где приняла мученическую смерть блаженная Кристина, отчего и сам город зовётся по её имени «Озером св. Кристины»¹⁰². Идя далее, Оттон со всей своей свитой прибыл в Витербо, где навстречу ему с великой торжественностью и в окружении многочисленного духовенства и народа вышел господин папа Иннокентий. О том, с какой радостью и ликованием они встретились друг с другом, как горячо обнимались и целовались, и сколько там было пролито слёз радости, моё перо не в силах изобразить.

19. О ПОСВЯЩЕНИИ ИМПЕРАТОРА

Итак, в следующую за днём св. Михаила пятницу¹⁰³, - день св. Михаила пришёлся тогда на вторник, - господин король прибыл к могиле св. Петра, чтобы с великим благоговением помолиться святым апостолам Божьим и всеми способами почтить царственный град. У него в свите было 6000 закованных в латы рыцарей, не считая лучников и несметное воинство прелатов и князей. Итак, в следующее, как было сказано, за днём св. Михаила воскресенье¹⁰⁴, когда к церкви св. Петра направилась торжественная процессия, то из-за прибывающих и идущих им навстречу к ступеням монастыря св. Петра людей произошла страшная давка, так что процессия не могла идти дальше. Но император щедрой рукой начал в огромном количестве разбрасывать серебряные монеты, и им наконец, хоть и с трудом, но удалось совершить восхождение. Не было там недостатка и в слугах с копьями и дубинками, которые подавили волнение. Так, в воскресенье «Дай мир, Господи» господин император в великом мире и спокойствии был посвящён и коронован. При этом все радовались и кричали: «Да будет мир в силе твоей!». Поскольку он всегда с величайшим рвением стремился к миру, то мы надеемся, что и мир, и единство церкви Божьей, которая была потрясена столь долго, теперь надёжно защищены Богом. По окончании церемонии господин папа смиренно пригласил императора на пир, и господин император смиреннейшими просьбами добился у него чести отправиться туда вместе с ним. И вот, когда они подошли к коням, то император, не забыв об апостольском уважении, которое он должен оказывать их наместнику, верному и уважаемому папе Иннокентию, смиренно держал его стремя. Так они прибыли к месту пира, где и богатый, и бедный всего имели вдоволь благодаря императорской щедрости.

Нельзя обойти молчанием также тот факт, что Вальдемар, избранный епископ Бремена, оказавшись в бедности и изгнании, со всем беспокойством и благоговением не переставал как через посредников, каких смог найти, так и лично обивать пороги апостольской милости, которая закрывает и никто не может открыть, открывает и никто не может закрыть и обычно «до седмижды семидесяти раз прощает заблуждения»¹⁰⁵. Он каялся в непослушании и обещал исправиться, дав какое угодно удовлетворение. Но, поскольку его дело было слишком запутано, то относительно него не было принято никакого решения. Ему разрешили только служить мессу в епископском облачении, да и то не в Бременской церкви.

20. ИЗВИНЕНИЕ АВТОРА

Я прошу у читателей снисхождения, чтобы никто не упрекнул меня в дерзости или безрассудстве за то, что я написал. Зная, что многие писали о деяниях королей и епископов, я, однако, как было сказано в самом начале, взялся за это не из безрассудства, но из любви, желая продолжить историю священника Гельмольда, который многое предпослал о положении нашего края и о королях и князьях, и рассказать верующим об обращении или подчинении славян, которое было произведено благородным герцогом Генрихом. Ибо, по моему мнению, нельзя предавать забвению то, что все видели собственными глазами, а именно: славу церквей, преданность верующих, приращение веры и религии в этих северных землях, где находился престол Сатаны, а ныне дует тёплый ветерок, то есть милость Святого Духа, который по удалении северного ветра овевает сад верующих, способствуя произрастанию несметных ароматов добродетелей. Пусть никого не возмущает то, что я, согласно порядку истории, излагал то радости и успехи, то поражения, ибо о первых следует знать, а о вторых нельзя умалчивать. Ибо Бог ради пользы своих верующих, которым всё содействует ко благу¹⁰⁶, часто посылает то успехи, то неудачи. Если же попадётся что-либо, что не совсем соответствует истине, то это следует приписать информатору, а не автору. Всё это я смиренно оставляю исправлению верующих, сильно радуясь, что вслед за добрым началом я добился ещё лучшего конца.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Вернер Трилльмих

«Деяния епископов Гамбургской церкви» Адама Бременского

(перевод с немецкого и дополнения И.В. Дьяконова)

Личность Адама

Имя Адама известно нам из «Славянской хроники» Гельмольда из Босау (I, 14 ). Сам он в введении своего труда называет себя лишь как «Адам, нижайший каноник св. Бременской церкви». Современники считали его «уроженцем Верхней Германии» (сх. 151 ). Чуждый диалект «прозелита и пришельца» (Введение) вызывал у саксов раздражение. Были попытки перевести форму его имени на нижненемецкий (*Ur-C, см. с. 154). Эдуард Шрёдер (Hans. Geschichtsbll. 1917) считает язык Адама рейн-франкским, ост-франкским или тюрингским. В своём сочинении хронист упоминает Франконское герцогство во главе с епископом Вюрцбурга (III, 46 ). Наряду с Бонифацием и Виллехадом он называет миссионеров Галла, Эммерама и Килиана (I, 10 ), мученичество которых было ему хорошо известно. Явно заметно его созвучие с так наз. «Швабской всемирной хроникой» (I, 52 ; II, 24 ). Адам знает о соседнем происхождении Верры и Заале в Тюрингенском лесу (I, 2) и ошибочно называет «Веррой» Нижний Везер.
– Известно, что в канцелярии архиепископа Адальберта в Бремене был ещё один франконский каноник. Он составил подложную грамоту об основании Бременского епископства (Адам, I, 12 ). Он также говорит о «Виррахе». Название «Квистина» указывает на «Кёстенбах» в округе Лихтенфельс на Майне. Архиепископ Адальберт поддерживал постоянные сношения с Бамбергским епископством. Он охотно принимал к себе на службу воспитанников знаменитой Бамбергской соборной школы, которые наряду с теологией и дипломатией обладали также основательными познаниями в классической литературе. Епископ Свитгер (папа Климент II) был другом его юности (II, 68 ). В 1065 г. епископ Бамбергский мог сослаться на долговременные с ним отношения (Кодекс Ульриха, М 28.38). Посольства, очевидно, часто следовали из одного города в другой.

При подобном положении дел в 24-й год своего пребывания в должности (с мая 1066 г. по апрель 1067 г.) Адальберт познакомился с клириком Адамом и пригласил его в Бремен (III, 4 ). В то время он, вероятно, был ещё слишком молод, потому что даже в 1076 г. говорит в посвящении своего труда о «дерзаниях юноши» ( Эпилог , 20). Архиепископ, который старался окружать себя способными людьми, желая сделать Бремен родиной наук и искусств, сделал прекрасный выбор, поручив Адаму руководство соборной школой (May Reg. 325). Новый руководитель школы чувствовал себя отныне обязанным все свои силы поставить на службу Бременской миссии. Он принёс с собой основательные знания, неустанное рвение и желание побыстрее вжиться в чуждый мир Северной Германии. Он целиком разделял церковно-политические воззрения своего архиепископа, хотя ни в коей мере не одобрял его образа действий. Церковь и императорская власть были неразрывно связаны между собой в североевропейской миссионерской деятельности и северогерманской политике. Идеи реформы не могли пустить здесь глубокие корни, ибо представляли смертельную угрозу самим основам архиепископства. Однако эта твёрдая позиция не означала враждебности в отношении папства, на полномочия которого опиралось поручение проповедовать христианскую веру. Адам, правда, не видел всех тонкостей и реалий большой политики. В противоречивых интересах, политических и юридических тонкостях и формулировках, которыми столь блестяще владел его архиепископ, он, как видно из приведённых им цитат, разбирался довольно слабо. Серьёзных дипломатических поручений ему, по-видимому, не давали. В подробности планов и намерений Адальберта он не был посвящён. Адам, по всей видимости, работал в церковном архиве Бремена, но грамоты и политическая корреспонденция Адальберта были ему недоступны. Некоторые подложные грамоты из канцелярии его архиепископа он доверчиво включил в своё сочинение (Schmeidler. Hamburg-Bremen. S. 125 ff.). Лишь случайно ему было поручено составление дарственной грамоты (11 июня, May Reg. 325). Её текст свидетельствует о малом опыте в канцелярской работе (Schmeidler. Op. cit. S. 255 ff.).

В то же время он снискал полное доверие Адальберта (III, 65 ), чей властный нрав требовал от его подчинённых полной самоотдачи. Эта требовательность и резкость вызвали явную враждебность к архиепископу даже среди его собственного духовенства. Как раз милость Адальберта и стала причиной того, что Адам так и не стал в Бремене полностью своим человеком. Саксонская грубость, старинные и по-луязыческие обычаи были ему совершенно чужды. Он постоянно чувствовал себя здесь чужаком (III, 56 ). По-видимому, вскоре после своего призвания он и решил подготовить для своей церкви историческое обоснование её миссионерских притязаний. Этой цели служило не только основательное изучение всех доступных ему сочинений, но и обстоятельные расспросы современников. Миссионеры, князья, моряки и купцы рассказывали ему о положении дел на Севере. Поездку в Данию, которую он предпринял вскоре после своего призвания около 1067/68 г. (III, 54 ), Адам также благоразумно использовал для реализации своей цели. Король Свен Эстридсен проявил по отношению к нему явную любезность. Так, дело дошло до подробных бесед о Дании, её истории и состоянии миссионерской деятельности на Севере, но без обсуждения актуальных политических вопросов. Завязавшееся тогда знакомство продолжалось, очевидно, долгое время. В последующем при случае король всегда был готов дать Адаму необходимые разъяснения.