Славянский котел
Шрифт:
К пастырю приблизились другие люди и говорили то же самое. Аллах гневается, он вразумил нас.
В этот момент к ним подошла Драгана и ещё издалека пустила в пастыря три дозы. Он вдруг осекся на полуслове, откинул назад голову и всплеснул руками так, будто его ударили в спину. Потом захрипел, схватился за голову и стал ходить по кругу.
— Что с вами, святой отец? Вам плохо?..
Пастырь сел на камень, качал головой и вдруг заплакал. Сначала послышался стон, потом всхлипы и рыдания. Слуга Аллаха свесил голову
— Он убил трёх сербских девочек и теперь просит у Аллаха прощения. А вот он смотрит на вас и говорит: «Пусть простит меня ваш Бог, пусть простит...»
Драгана спросила:
— Многих ли албанцев он окормляет?
— Что такое «окормляет»?
— Ну, много ли албанцев ходит к нему в храм на молитву?
— Много, очень много! Сюда приходят из десяти сёл и деревень. Человек триста будет.
— А как его зовут?
— Фарид-оглы. Да, да. Так его зовут.
Драгана подошла к пастырю, громким, властным голосом заговорила:
— Фарид-оглы! Вы преступник, и сербы будут судить вас по своим законам. Вас ожидает смертная казнь. Созывайте людей и скажите им, чтоб уезжали назад, в горы, в свою Албанию. И вы там всем скажете: сербский народ поднимается на борьбу. Он будет уничтожать вас, как заклятых врагов. Запрягайте волов и уезжайте. И чтоб ноги вашей не было на сербской земле! Сегодня же уезжайте! Сейчас же!..
Пастырь кланялся до земли Драгане и покорно лепетал:
— Так, госпожа, так! Мы соберёмся к ночи и сегодня же... завтра же с восходом солнца двинемся к себе в горы. Аллах прогневался, Аллах нас наказал.
Сербы-партизаны сгрудились в тесный кружок и в крайнем изумлении и с чувством неописуемой радости наблюдали эту почти фантастическую сцену. И каждый думал: да если в руках своих они держат такое оружие... При этом каждый ощупывал, кто мобильник, в который был встроен «Импульсатор», кто зажигалку, а Драгана любовно поглаживала серебряную пряжку наплечной сумки. Она в эту минуту не только восхищалась силой «Импульсатора», но и думала о его создателе, о том, какое чудо сотворил он для человечества. И как она сейчас гордилась своим избранником!
Дундич приказал отряду рассредоточиться и наблюдать за дальнейшим развитием событий, а сам сел в машину Драганы, и они поехали в дом, где жила Вукица.
Дом был большой, с шестью окнами по фасаду, и стоял на холме, возвышаясь над всеми другими домами деревни. Некогда он был красив, обрамлён резными ставнями, но теперь краска на стенах облезла и вместо стёкол прибиты старые куски фанеры, гнилые доски и кое-где торчали солома и ветхое тряпьё.
У калитки стоял парень лет пятнадцати: босой, без рубашки, с копной давно не чёсанных волос. Не тронулся с места и тогда, когда к дому подкатили две машины. Не испугался, и даже как будто бы и не удивился. Подошедшая к нему Вукица что-то сказала ему, и он пошёл вовнутрь дома. Нырнула в открытую дверь и Вукица.
Драгана смотрела на дом, на усадьбу и на недавно зазеленевший огород, и чем-то далёким, родным и знакомым повеяло на неё ото всех старых полуразрушенных построек, от этих ярко-зелёных и будто вдруг повеселевших грядок, и от холма, и от соседних, таких же ветхих, с разбитыми стёклами домов.
Вышла немолодая, но ещё и не старая женщина и с нею стайка ребятишек, полураздетых и худых,— видно, что они голодали.
Вукица представила хозяйку:
— Это наша мама. Её зовут Милицей.
Драгана подошла к ней, протянула руку. Затем привлекала к себе малышей, говорила:
— Меня зовут Драганой. Я сербка, но живу а Америке. В вашей деревне жили мои бабушки и дедушки. Это и моя деревня.
Милица спросила:
— А какая у вас фамилия?
— Станишич. Мы Станишичи.
— И наша фамилия Станишич. Мы тоже Станишичи. Мне бабушка говорила: её племянник живёт в Америке и будто бы очень богат. Раньше он присылал нашим родителям деньги, но потом перестал. Видно, и он обеднял. А тут ещё и албанцы с гор прихлынули. Может, они на почте забирают его деньги?
Драгана вся сжалась от этих слов, сердце её колотилось, в висках стучало. Она прижалась к Милице, шептала ей на ухо:
— Родные мы, родные... Вы не будете больше жить вот так, как живёте. Я позабочусь, я помогу вам.
Дети стояли возле них тесным кружком и неотрывно, не моргая смотрели на такую важную и нарядную тётю. Не понимали, за что она любит их маму, зачем она к ним приехала и кто она такая. Дети не только умнее, чем мы о них думаем, они ещё и видят больше, чем мы, взрослые, тонко чувствуют каждое движение нашего сердца.
И в эту минуту в избу вошла маленькая девочка, вся в лохмотьях, бледная и худая — в чём только душа её держалась. Смело подошла к Драгане, закинула вверх головку и тоже смотрела на неё во все глаза.
Драгана обняла её за плечи, склонилась над ней.
— Ты тоже здесь живёшь?
Девочка замотала головой:
— Нет, я нигде не живу.
— Как?.. А как же ты? Где-то ты, всё-таки, живёшь?
Девочка замотала головой: нет, она нигде не живёт.
— А как тебя зовут?
— Ивана.
Она подошла к плите, вынула из кастрюли картофелину, показала тёте:
— Во!.. Это я им принесла.
Драгана взяла картофелину, повертела в пальцах. Она была гнилой, сквозь кожуру проглядывала белая мякоть. Картофель превратился в крахмал.
Вукица пояснила:
— Такую картошку тоже едят.
А Драгана спросила Ивану:
— Кто же тебе дал эту картошку?
— Никто не дал. Вон домик... Я там взяла. Люди уехали, а картошку в ведре оставили.
— Ты так хорошо говоришь. Сколько же тебе лет?