След ангела
Шрифт:
Кроме того, каждую зарплату мама выдавала ему еще пятьсот рублей — на жвачку, как она говорила, хотя оба понимали, что на сигареты. Последнее время Санек даже стал курить поменьше и старался обходиться только дешевыми марками сигарет. Но все равно, как ни копи, а на то, чтобы часто водить подругу в кафешку или в киношку, этих денег явно не хватало. Еле-еле за месяц набралось. Зато уж в ту субботу Санька гульнул по полной. Они сходили в кино, а потом еще посидели в кофейне-кондитерской, слопали по большой порции мороженого с фруктами. Лила все время порывалась сама за себя заплатить, но Санек ей этого не разрешил. Потом он проводил ее домой, и часа полтора они целовались в ее подъезде, и Лила позволила Сашкиным рукам жадно и нежно скользить по ее телу, забираясь под куртку и кофточку. Во время проводов на музыку у них не случалось ничего подобного, поэтому неудивительно, что после той субботы Санька только и думал о том, где взять денег на очередное свидание.
На тусе финансовые вопросы обсуждались бесконечно. Сотни, полтинники и чирики там стреляли только у новичков. А сами все ходили друг перед другом в долгу и всегда клялись кредиторам, что на следующей-то неделе долг возместят. Суммы долга были самые разные — от пятисот рублей, чуть не до тысячи долларов. Последняя цифра приводила Санька в ужас. За лето он заработал больше, но по-прежнему считал: для него что тысяча баксов, что миллион примерно одно и то же — недостижимо много.
Способы подзаработать обсуждались все время, и самые экзотические. Например, играть на бегах, вступив в долю с кем-нибудь из жокеев. Как объяснили Саньку всезнающие доброхоты, по правилам жокеи были настрого изолированы от публики. Но в матушке-России какая самая строгая изоляция останется непроницаемой?
С трибуны знающий человек наводит сильный бинокль на конюшню. Из ворот выходит знакомый жокей — его можно узнать по зеленой шапочке. Начинает разминаться: наклон вправо, потом шесть наклонов влево. Знающий человек фишку рубит: получается число «шестнадцать». Идет и делает ставку на самого верного верняка.
Впрочем, как найти этого самого знакомца жокея, никто на тусе сказать не мог.
Накануне каникул Сашке несказанно повезло, даже дважды. Сначала мама пришла домой поздно, с чужой белой объемистой сумкой, пьяненькая и очень веселая.
— Мы с девчонками праздник отмечали, — объяснила она. И, словно для того, чтоб оправдаться перед ним, принялась торопливо расстегивать сумку. — Ты только посмотри, сыночка, что я тебе принесла! Это Елена Михайловна мне дала. Говорит, для твоего Санька, пусть зимой не мерзнет.
Из сумки появилась темно-синяя куртка-пуховик, совсем почти не ношенная, восхитительно поскрипывающая, с эмблемой известной спортивной фирмы. Санек примерил — она словно к плечам и приросла. Так в ней было тепло и уютно, что вылезать не хотелось.
— Я-то считала, нам придется куртку тебе покупать, — заплетающимся языком объясняла мама. — Думала, на праздники в Коньково на ярмарку поедем, деньги откладывала. И вот — такое вдруг привалило! Уж это подарок, так подарок! И в семье экономия!
Тут она полезла в свою сумочку, достала старый кожаный бумажник, отсчитала тысячу рублей сотенными.
— Это тебе, сыночка! За то, что ты четверть окончил, — в дневнике Санька столбиком выстроились тройки, почти без четверочных включений — учился он на редкость ровно. Но, видимо, маме и этого было достаточно.
Саня не знал, чему больше радоваться — куртке или деньгам.
Правда, уже на следующий день Ольга Сергеевна, виновато пряча глаза, сказала:
— Ты знаешь, сыночка, живем мы экономно. Я тебе вчера тысячу дала — так я их назад брать не буду. Но и ты у меня на каникулы уж больше не проси…
Санька, уже предвкушавший, куда поведет на эти деньги Лилу, только кивнул. Но из его планов ничего не вышло. На каникулы Лила с родителями укатила в Петербург, где у них тоже были родственники, шататься по театрам, дворцам, музеям и окрестностям. Поэтому в ближайшие дни никакие траты не предстояли. Чтобы экономно провести каникулы, Санек почти все дни провел за компом, играл в стрелялки и сидел в Интернете.
Лила, хоть и обещала, что будет иногда выходить на связь, не звонила и в аське не появлялась. От скуки он каждый день болтал по Интернету с Козой, ну и с парнями, конечно — с Темкой, с Левой, с Ренатиком.
Так что каникулы получились вполне себе ничего. А не успели они закончиться, как-то вечером позвонил вдруг отец.
— Ну, Санек, как четверть окончил?
— Да на твердые отметки.
Отец, похоже, не понял ответа.
— Ну и хорошо. А у меня для тебя есть кое-что. Выходи на улицу. Я сейчас на оперативной машине подскочу.
Отец подъехал минут через двадцать. К счастью, оперативная машина оказалась не «синеглазкой», как опасался Санек, а совсем обычным с виду бывалым «фордиком». И мужики внутри сидели не в форме.
Папаша был под хмельком, но не сильно. Похоже, он еще не добрал своей нормы и к сыну заехал на пути из одной точки в другую.
— Вот, держи! И ни в чем себе не отказывай!
Достал бумажник, покопался в нем, извлек стодолларовую купюру и протянул сыну. Вот это удача!
— О-о-о, класс! — только и смог проговорить Санек. — Спасибо, па!
Постояли немного на холодном осеннем ветру, помолчали.
— Ну ладно, если что, звони, — пробурчал отец, хлопнул Саню по спине и полез в машину. Она с визгом рванула с места — легко было угадать, куда именно спешила.
Теперь Санек чувствовал себя настоящим миллионером. У него разом прибавилось не только сил, но и тяги к приключениям.
Выразилась эта тяга в том, что совсем уже он собрался позвонить своей старой подружке Наташе Каше-Простокваше. Собрался — а все-таки не позвонил. Вместо этого полночи проболтал по аське с Левой, решая, где и когда выгоднее всего поменять доллары на рубли. Сделать это сейчас или подождать немного, вдруг доллар вырастет? А вдруг упадет — что тогда?
В Санкт-Петербурге выяснилось, что попасть в Эрмитаж не так-то просто, нужно сначала отстоять длиннющую очередь. И хотя Лила с мамой и папой, по совету родственников приехали туда ни свет ни заря, к их изумлению, у касс уже выстроился длиннющий хвост, в основном состоящий из родителей с детьми всех возрастов. Папа и мама послушно встали в конец, а девочек (с ними была Вероника, троюродная сестра Лилы) отправили погулять где-нибудь поблизости. Только недалеко.
Далеко уходить и не хотелось, в центре Петербурга было на что посмотреть. Девушки дошли до Невы, пошли по ветреной набережной. Разговор не клеился — сестры, хоть и были почти ровесницами (Лила моложе на два года), виделись редко, раз лет в пять, наверное, и пока не нашли, о чем говорить. Вероника присела на парапет, вытащила сигареты, протянула Лиле. Та отказалась. В их с Козой и другими девчонками компании считалось, что курить вредно и неженственно.