След ангела
Шрифт:
— Сюда давайте, ребятки, сюда, ребятушки, — зачастила она. В руках у нее оказался ключ, она мигом открыла тяжелый висячий замок и растворила дверь будочки. Внутри хранились метлы, какие-то коробки, взгроможденные один на другой бочонки… Больше Санек ничего разглядеть не успел. Вместе с другими пацанами он бросился в гостеприимно раскрытую дверь. Набилось их, как сельдей в бочку. Санек уперся руками в стену, чтобы его совсем не раздавили.
— Хватит, хватит, больше не пущу, — раздался быстрый говорок женщины в фартуке. — Тихо тут сидите, я скоро открою.
Дверь хлопнула, закрываясь. Внутри стало непроглядно темно и очень душно, невыносимо тяжело дышать от запаха пота и страха. Ребята стояли, тесня друг друга, глотая воздух. Сквозь железные стены явственно доносились крики, топот, звуки ударов. И снова раздался знакомый уже голос:
— Ребятушки, ребятки, сюда давайте! Они тут у меня под замком сидят. Их тут много!
И тут же замок лязгнул в петлях снова, дверь распахнулась. В проеме замелькали пятнистые камуфляжи. Пацаны с дружным оглушительным криком ломанулись сквозь распахнутую дверь навстречу поднятым тяжелым дубинкам. Омоновцы оторопели, отступили на миг — и пацаны кинулись врассыпную. Санек замешкался в глубине сарайчика. Когда выскочил — перед ним никого не было. «Маски» рванулись вслед за ребятами, каждый преследуя свою жертву.
Мгновения тянулись, как в замедленной киносъемке. Медленно-премедленно Санек вскочил на громоздкий ларь, с него на груду ящиков — но тут груда обрушилась, и он со всего маху грохнулся об асфальт. Боли не почувствовал, моментально вскочил на ноги. И снова медленно-медленно вспрыгнул на тот же ларь, кровавя ладони, ухватился за край крыши сарайчика, медленно вскарабкался наверх — и вот ненавистная стена ему всего лишь по пояс, и за ней видна загроможденная легковушками и грузовиками автостоянка, а дальше — дальше высокие деревья, пятиэтажки, заснеженные дворы — свобода!
И тут Санек остановился. Оглянулся на побоище. «Маски» его тоже заметили — он был сейчас выше всех. Несколько черноголовых фигур в камуфляже кинулись к сарайчику, а перед ними откуда-то возникли три парня. Сверху они казались малорослыми, как дети. У первого выбился и развевался через плечо красно-белый спартаковский шарф.
Двое из них разом вскочили на ларь, протянули вверх руки, хватаясь за крышу — и оба сорвались. На крыше слоем лежал снег, примерзший к железу, было очень скользко. Санек раздвинул ноги, чтобы стать поустойчивее, протянул руку. Первым за нее ухватился спартаковец, высоко подпрыгнул. Непонятно, откуда взялись силы: Саня рывком поднял парня вверх, тот разом оказался на крыше сарайчика и тут же сиганул вниз, по ту сторону забора.
Санек снова опустил руку. Схватил, потянул второго. Он был слишком тяжелым, ударился ногами о железную закраину, Саня увидел, как расширились его зрачки от боли. Но парень все-таки ухватился за какой-то выступ свободной рукой, маханул мимо Санька и через забор. Снизу раздался его стон — видно, неудачно приземлился. Санек снова протянул было руку — но тут набежали омоновцы, один с ходу в прыжке пнул в бок третьего пацана, и тот, отлетев метра на три, как кукла, свалился на асфальт. Другой омоновец, высоко подпрыгнув, шибанул дубинкой Саньку по лодыжкам. От боли потемнело в глазах. Инстинктивно Санек подался назад, иначе бы свалился на головы своим преследователям. Нащупал жесткий щербатый край стены. Рывком перенес тело в пустоту и тяжело бухнулся оземь.
Двое спасенных им парней тикали не оглядываясь. На спине одного белела надпись: «Воин Спартака».
Домой Сашка доплелся еле-еле. Снял брюки, глянул — и испугался. На ногах были не синяки даже, а какие-то черняки. Тут никакая бодяга не поможет. Если бы мама увидела, зарыдала бы. Или по башке бы сковородкой вломила, но мамы, по счастью, не было: поехала к подруге. Небось сидели, выпивали понемножку, Санькины косточки перемывали.
После всего пережитого ужасно захотелось есть. Мамка приготовила суп с макаронами — он навернул три тарелки.
Зазвонил телефон. Вот тебе на — Лила!
— Привет, Сашка!
— Здорово.
— Ты чего же не звонишь? И мобильный не берешь?
— Я его потерял, — наврал он.
— А я тебе звонила, с мамой твоей беседовала. — Санек стал мучительно припоминать, говорила ли ему мать о звонке Лилы. Вроде бы нет. — Она сказала, что ты болеешь.
— Угу.
— Что — угу?
— Болел тут, типа. Все время, — сказал он, не надеясь, что ему поверят. После того жужжания на литературе прошло уже недели три. Раньше Санек дольше недели никогда не болел и не верил, что можно действительно проболеть так долго. Но у Лилы не возникло и тени сомнения. Голос ее стал нежным и заботливым:
— Ну надо же! Ах ты мой бедняжечка! И что же с тобой?
— Это… Типа воспаление легких, — вспомнил он.
— Ой, это ужасно! Уколы делали?
— Еще какие! — мрачно ухмыльнулся Санек.
— Больно было?
— Еще как больно!
Всегда так бывает: когда человек спрашивает другого человека о его здоровье, то потом сам не знает, как бы этот разговор закончить, как бы перейти на другую тему. Самый простой для этого способ — спросить:
— Ну а теперь-то ты себя нормально чувствуешь?
— Угу. Нормуль.
Пауза. И уже другим тоном, обычным Лилиным, легким и беззаботным:
— А к нам родственники из Саратова приехали. Папин брат, мой любимый дядя Костя, и двоюродная бабушка. Это его теща, она с ним жить осталась, когда жена ушла. Помнишь, бабка моя ее письма показывала на дне рождения? Такая прикольная старушенция! Смеется, песни поет под гитару!
— Угу.
— Ну что ты все — угу да угу. Как филин! — Это она ему не раз уже говорила. — Слушай, Санек, мы сейчас собираемся поехать в «Крокус-сити». В смысле, в торговый центр. Там и магазины, и выставки, и гигантский кинотеатр. Я, в общем, тебе и звонила, чтобы пригласить — поехали с нами! Ты же уже поправился? Дядя Коля приехал из Саратова на машине, мы бы за тобой заехали, скажем, минут через сорок…
— Не-а, — конечно, ему нечего было делать ни с саратовскими Лилиными родственниками, ни в каком-то шикарном «Крокус-сити», — не поеду.
— А ты что, еще болеешь?
— Угу. Короче, врач велел не вставать.
Ну что ж, это было необидное разъяснение. Она вздохнула, но покорилась.
— Ну лады. Тогда лежи, если врач велел… Но ты вообще-то не пропадай! Звони, пиши, в аську выходи. А то пропал совсем, я уже забеспокоилась, подумала бог знает что…
Он ждал, что Лила сейчас попрощается с ним, но она вдруг сказала: