След "черной вдовы"
Шрифт:
«Тамбовские», как привычно называли в питерском уголовном розыске братву из этой организованной преступной группировки, которые уже давно и крепко потеснили все остальные криминальные силы в городе и не без оснований заявляли о своей безусловной власти в Северной столице, неожиданно столкнулись с мощным сопротивлением со стороны так называемых «псковских». Эти «пацаны», находившиеся до поры в тени, видно, готовились к переделу власти. Во главе их, по агентурным данным, с самого начала стоял вор в законе Виктор Нестеров — Крисс, судимый прежде за крупные аферы в финансовой сфере. Но позже, как раз в конце девяностых, он якобы отошел от конкретных проблем своих бывших подельников, занялся легальным бизнесом, но не порвал с ними, оставаясь по-прежнему «законником» и осуществляя функции «смотрящего» за криминальной средой северо-запада России. И постоянно при этом подчеркивал свою лояльность существующей власти и желание помогать ей в решении трудных вопросов, связанных с криминалом. Имел достаточно сильное влияние в мэрии, но не афишировал своих «высоких» знакомств и связей, хотя вполне и мог бы. Одна его спонсорская программа подготовки к празднованию юбилея города стоила того, чтобы о ней широко оповестили средства массовой информации. Однако все проходило тихо, и знал о денежных вливаниях как бы теперь уже бывшего уголовника в юбилейную программу лишь тот, кто должен был это знать — по должности.
А между тем «псковские» набирали силу, нагло тесня остальные организованные преступные группировки и подминая под себя в регионе ключевые экономические позиции, как-то: морской порт, экспорт нефти, энергетику и так далее.
Если же взглянуть шире, то планы «псковской» братвы уже вышли в ту пору за пределы России и распространились на германский бизнес, который российский криминал брал в плотное кольцо. И по некоторым агентурным данным, во главе отечественных братков, взявшихся «окучивать» германскую экономику, стоял теперь племянник уже известного в Питере Виктора Нестерова — Максим Масленников, сын сестры Крисса.
И вот в один прекрасный день, когда противостояние «тамбовских» и «псковских» в Петербурге достигло точки кипения, по одним данным — Вампир, а по другим — лидер «тамбовских» Барон, забили стрелку для окончательного решения спорных вопросов и раздела владений. Во избежание кровавой бойни. Что там у них произошло, толком никто не знал, поскольку охрана находилась вне стен стрельнинского ресторана «Волна», но, когда браткам надоело ожидать своих боссов и они послали одного из «пацанов» узнать, как идут переговоры и почему так долго, тот вышел обескураженный. В пустом зале, где без свидетелей проходила стрелка, находились восемь трупов. Пятеро «тамбовских», включая самого Барона с его ближайшими советниками, и трое «псковских». Вампира, или Макса, с ними не было. Его в тот день, кстати, никто не видел, он сказал своим, что появится отдельно и тайно. Так вот, как он пришел, куда и когда ушел, никто в ресторане не видел. И не мог с уверенностью сказать, был ли он здесь вообще. Вызванный собственный врач констатировал отравление сильнодействующим ядом растительного происхождения, содержащим алкалоиды курарина — вещь, прямо надо сказать, чрезвычайно редкая для России — и оказывающим при попадании в кровь сильное нервно-паралитическое действие.
Владелец ресторана, как и его обслуга, клялись всеми святыми, что ни сном ни духом не имели к этому варварскому акту отношения. А вызванная милиция и «медицина» лишь подтвердили диагноз, уже установленный частным врачом.
Грешили, естественно, на Масленникова, на Вампира, — мол, в его стиле штучки. Но доказать никто так ничего и не смог. А у Макса обнаружились, по меньшей мере, пятеро свидетелей, достойных уважения, которые видели его в тот день в Москве, причем в разных местах и в разное время. Таким образом, он никоим образом не мог оказаться в тот день в Стрельне, в указанном ресторане. Мистика!
Но так или иначе, а с властью одного из самых жестких и непримиримых врагов «псковской» братвы в Питере было покончено. «Тамбовские» были вынуждены пойти на существенные уступки. Вероятно, до следующего кровавого передела… которым пока, слава богу, не пахло…
Нераскрытое дело так и осталось висеть на шее прокуратуры. И кое-кто по этому поводу не шибко сожалел: да пусть, мол, они сами себя давят, травят, режут — кому от этого вред?..
А дальше? Это же не какой-нибудь там Дон Витторио со своим мафиозным кланом, где все за «крестного отца» готовы собственные головы сложить. У нас еще со времен Киевской Руси каждый князь, «ясный сокол» (в смысле — хищник, разбойник), рвался усесться на ветку повыше, чтоб опять же с высоты своего положения гадить на головы тем, кто пониже. И чем лучше других сегодня те же «псковские»? Так что племяннику «шлепнуть» дядю — по-нашему самое милое дело. Если это у них обыкновенная внутриклановая, так сказать, разборка, битва за лидерство. И показания балерины Светланы Волковой — лучшее тому подтверждение. Хотя слова — они, без твердой доказательной базы, так словами и остаются…
Иначе говоря, если брать эту версию за основу, то надо прежде всего разыскать Максима Геннадьевича Масленникова, и неважно, кем он мог оказаться в конечном счете — заказчиком или одним из исполнителей. Но, по тем же агентурным данным, в настоящее время в Питере Макс отсутствовал. Давно ли? И можно ли верить теперь агентам, особенно после той, давней уже, стрелки в «Волне»? На этот вопрос был способен ответить лишь тот, кто находился в постоянном контакте с Вампиром. Отсюда и первая проблема: найти контактера.
Обозначив в таком ключе основную задачу перед Меркуловым и Поремским, Гоголев сам же невольно и взвалил ее на собственные плечи. Точнее, они ее как бы разделили с Владимиром между собой. Ту часть, которая касалась напрямую Макса и его бандитских связей, Меркулов попросил все-таки взять на себя Виктора Петровича. А то, что должно было иметь непосредственное отношение к балерине, ее судьбе, знакомствам, творческим и прочим и контактам, это он поручил Поремскому, заметив при этом:
— Ох и попьют же у нас кровушки эти питерские, будь они прокляты, страдания…
4
Пережив безумно стрессовую ситуацию, Света подумала, что на этом ее страдания закончились. Потому что, если бы все обстояло иначе, это было бы в высшей степени несправедливо — по отношению в первую очередь к ней, разумеется. Такой уж он — женский эгоизм, что ли. Или, может быть, безрассудная вера в щадящий поворот судьбы?..
Да, то, что случилось, ужасно плохо, но ведь и в каждом несчастье, как уверяли когда-то философы, всегда можно, при сильном желании конечно, отыскать нечто такое, что способно подсказать и приемлемый выход из, казалось бы, совсем уже безнадежной позиции.
И в данном случае, хорошенько поразмыслив, она, пожалуй, согласилась бы с тем, что судьба обошлась с ней не самым худшим образом. Начать с того, что она жива и, в общем, здорова, пусть пока относительно. Раны заживут, а убрать на шее шрамы — это, скорее, теперь проблема пластической хирургии. До осени, до открытия сезона, времени более чем достаточно. Это — во-первых.
Во-вторых, она не осталась на мели. Имеется отлично оборудованное жилье, записанное на ее имя, следовательно, и неожиданных наследников не предвидится. Все-таки Виктор оказался действительно джентльменом. Это тебе не Вампир с его вечными пустыми обещаниями и неясными перспективами.
Наконец, третье. Это, конечно, театр. Виктор закончил переговоры в дирекции, о чем с удовольствием сообщил ей. И что они успели отпраздновать. И, может быть, и от этого душе Виктора будет легче и теплее там, на небесах. А кроме того, Света получила официальное уведомление о том, что она будет принята в балетную труппу Большого театра, и ее коронные роли, в частности ведущие партии в балетах Чайковского, Прокофьева, Асафьева, Глиэра, Минкуса, Хачатуряна и другие, устраивают дирекцию и художественное руководство, занятое в настоящее время подбором и согласованием репертуара на предстоящий сезон. Чего еще желать?..