След "черной вдовы"

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Ну что там у тебя? — брюзжащим голосом, заметив кислое выражение на лице Грязнова-младшего, с ухмылкой спросил дядька.

Денис рассказал. Подробности генерала почему-то не интересовали, он просто отмахнулся от них, когда Денис стал описывать ситуацию и само помещение дирекции, откуда пропала Волкова. И, главное, дома ее тоже нет, поскольку ключи от квартиры остались у Щербака, запиравшего двери, а домашний телефон не отвечает. Значит, либо она сама сбежала от охраны, о чем уже не раз говорила. Ну в том смысле, что осточертели они ей все, шагу без них шагнуть не может. Вот, стало быть, и шагнула. Пропал куда-то и заместитель директора Большого театра Али Магомедович Зароев. А секретарша

его, естественно, обгадилась от страха, и тоже из нее ничего вытянуть невозможно. Короче — полный абзац!

Вячеслав Иванович слушал и мрачнел еще больше. Наконец как-то устало отмахнулся и уставился в окно.

— Тут не абзац, племяш, а двое лучших твоих сыщиков о… — он словно стал заикаться, — о… о-позорились, причем жидко. Но это еще, может быть, как-то поправимо, хотя ни в чем, к сожалению, не могу быть уверенным. А вот то, о чем мне только что сказал Василий… ну оттуда, — он снова махнул рукой куда-то в пространство, полагая, что объяснил понятно, — вот это действительно уже полный абзац. Час назад в реанимацию института Склифосовского, минуя охрану, которая должна была там находиться, а на самом деле никого наверняка не оказалось на месте, проник неизвестный посетитель и одним точным ударом в сердце зарезал так и не вышедшего из комы бывшего водителя Дмитрия… как его?.. Горлова, да. И оставил в теле убитого штык-нож от автомата Калашникова. Профи, ничего не скажешь. Вот теперь и разбираются там. Не кажется ли тебе, что это акции одного порядка?

— Не знаю, как насчет порядка, но действовал явный фашист, ну то есть полный отморозок. Даже и не представляю, кто бы мог на подобное решиться… У бить человека, находящегося столько времени в беспамятстве, это ж кем надо быть!

— Сам же и сказал.— фашист. А если серьезно, то подозреваю, что здесь вполне может подойти почерк твоего Вампира. Скажешь, нет?

— А кому его почерк-то здесь известен? Придется срочно в Питер звонить. Разве что там найдутся непосредственные свидетели. Если он таковых вообще оставлял. Что вряд ли, как говорит дядь Саня.

— Так не он говорит, а товарищ Сухов, классику-то все-таки знать надо, племяш. Но Питер — Питером, а Сане мы попозже передадим ваши материалы, они ему могут пригодиться, это будет — во-первых. Поскольку нельзя исключить, что твой Вампир там окажется гораздо ближе к нему, чем к нам. В федеральный розыск мы ж его уже объявили, теперь передадим и в Европол. Правда, они больше экономическими преступлениями интересуются, но ничего, Саня им при случае подскажет. А во-вторых, вы сейчас сами никуда не рыпайтесь, раз вы уже облажались, извини за прямоту. И разыскивать балерину придется теперь нам. Вместе с Генеральной прокуратурой, конечно. А для начала пусть-ка Сашка с Рюриком получат от вас максимум информации и срочно займутся этой гребаной дирекцией. Секретаршей и остальными, кто там был еще. Своих ребяток я им подкину, чтоб все — тип-топ. Ну а сейчас у тебя какие предложения?

— Пожрать хотел… Да весь аппетит испортили, гады…

— Зря ты, племяш! Одно другому никогда не мешает. Некоторые считают, что на голодный желудок лучше думается. Это в корне неверно, Дениска, я утверждаю самым категорическим образом. А если мой авторитет тебя не устраивает, спроси хоть у того же Сани. Пустой желудок всегда отвлекает тебя на посторонние мысли — чем бы его наполнить, а в нашем сыскном деле это чрезвычайно вредно. И делу, и самому организму.

— Ага, а на сытый — только одна-единственная здравая мысль: как бы прилечь да отдохнуть, так?

— Не исключаю и такого поворота, но он нежелателен. Пошли, куда приглашаешь?

— Твой выбор. Можно в «Пушкинъ», как обычно. Соляночка из осетринки, холодец под хренком…

— Да, кормят неплохо, но…

— Что — «но»? Или уже по своему «Узбекистану» соскучился? Пожалуй, не возражаю.

— И ты не понял почему?

— Не совсем. А у тебя есть объяснение для дураков? — Денис улыбнулся.

— Заметь, не я первый это сказал!

— Дядька, ты чего-то последнее время так цитатами и сыплешь! С чего бы?

— Насчет цитат я еще не знаю, а вот о том, что и Ахундов, и тот же Зароев наверняка хорошо известны моему старому, доброму приятелю Рустаму Алиевичу, хозяину вышеназванного заведения, вот об этом, племяш, ты почему-то не подумал. А почему? Делаю замечание!

— Ну ты, дядька, молоток! — восхитился Денис.

И в самом деле, подумал он, все эти Ахундовы и

прочие, они же просто не могут не заходить в «Узбекистан»! Это же отчасти даже ритуал! Туда либо в «Баку» — разницы, по сути, никакой. А Рустам Алиевич конечно же ничего не скроет от своего старого знакомца, который, еще руководя МУРом, не раз выводил владельца ресторана из довольно-таки щекотливых, а то и просто неприятных ситуаций. И потом, за свободу делать свой крупный бизнес в Москве надо же и как-то платить. Не в прямом смысле, конечно, тут дядька чист, как слеза ребенка, но ведь плата тоже бывает разной. И тогда та информация, за которой «важняки» Турецкого будут носиться с высунутыми языками без твердой надежды на удачу, вполне может быть просто подана во время обеда на блюдечке, в качестве особого десерта, причем даже и с благодарностью за доброе к ресторану отношение. Ай, дядька, молодец!

А все это, по Грязнову-старшему, называлось удачно соединить приятное с полезным…

Вячеслав Иванович лично позвонил Рустаму и предупредил того о своем желании посетить его. По обилию восклицаний, донесшихся из неплотно прижатой к уху генерала телефонной трубки, Денис догадался, что желание отобедать уже принято в самом лучшем виде. Их ждут!

Действительно, ждали. Рустам Алиевич в белом фраке лично встретил Грязновых у входа в зал и провел в особый кабинет, где всегда предпочитали проводить время и сам Вячеслав Иванович, и его лучшие друзья. Тут время от времени хорошие специалисты устраивали проверку на предмет поиска всякого рода «нечисти», типа «жучков» и прочего, однако никаких нареканий с их стороны не поступало: Рустам Алиевич высоко ценил доверие к себе и, в свою очередь, не допускал даже минимума недовольств со стороны своих высокопоставленных клиентов.

Обеденный заказ происходил по известному принципу — «а что у нас сегодня тут самое-самое?». Иными словами, ответственность взял на себя сам хозяин. А уж он-то отлично знал вкусы и аппетит пожилого генерала, который много лет назад впервые посетил его заведение, еще будучи майором. Ах, как время бежит! И скажите мне куда?!

Рустам Алиевич, этот невысокий, щуплый на вид человек с крупной сверкающей лысиной и серым, цыплячьим пушком вокруг нее, с вислым носом, крупными, как сливы, глазами и скорбным выражением, навечно застывшим на пухлых губах, всегда помнил об этом, как никто другой.

Итак, выбор был за ним, он с достоинством оценил доверие Вячеслава Ивановича и ничего не стал записывать, даже официанта не позвал. Он сам знал, что надо. И что будут кушать дорогие гости, и что пить, и отчего у них обязательно поднимется настроение. А как же иначе!

Обедали молча. Хозяин умел накормить гостей, и в этом сказывалась не только его профессия, но и, как походя заметил Вячеслав Иванович при очередной смене блюд, высокая жизненная философия. Так можно ли пытаться давать советы, а уж тем паче спорить или возражать человеку, глубоко убежденному в своей философии, от которой никому никакого зла, зато один сплошной восторг и очарование?