След эволюции
Шрифт:
– Главное, никто не погиб, – главный врач центра изучения клетки и геномики человека во внеземной среде свернул старинную лазерную указку, видимо, талисман и, повернувшись от демонстрационного экрана, расправил серый комбез лаборатории, пройдя к столу, сел в кресло. – Кроме двоих тяжелых, о ком я сейчас докладывал, есть еще семеро пострадавших – вывихи, контузия, ударное воздействие и шок. У одного из гостей кратковременная кислородная недостача. У троих плюс ко всему радиационное облучение, термические ожоги сетчатки глаз и кожных покровов лица. И, естественно, неглубокие изменения на клеточном уровне вплоть до… В общем, четверо из девяти сейчас находятся в биорегенах.
– Спасибо, Натан Петрович. Мы не сомневаемся, Вы приложите все усилия для выздоровления пострадавших. Сейчас я бы хотел услышать главного инженера.
Руководитель станции, он же руководитель полета и командир экипажа, по совместительству еще и ведущий научный специалист в работе полевой станции-университета, Жорж Солье оторвался от процессов на окруживших его экранах и, набрав команды на панели управления, повернулся к следующему докладчику: – Простите, я не могу оставить процесс, прошу вас, говорите.
– Ну, полный перечень необходимых работ есть у каждого.
Присутствовавшие на брифинге десять человек из руководства комплекса и университета согласно покивали. Главный инженер переключил управление – и информационная полусфера в центре стола преобразовалась в макет станции, висящей в пространстве. Диск конструкции, темнея проломами, медленно поворачивался над столом, на прозрачных экранах вокруг полусферы побежали строчки данных. Люди, глядя на макет, помигивавший огоньками, терпеливо ожидали продолжения.
– Я расскажу последовательность событий, как ее удалось восстановить. Сейчас вы видите, что происходило со станцией. Итак, 09.43 по времени станции. Скорость 27,0977 километра в секунду. Гравитация 56 объектов. В среде изменений нет. Все системы станции в норме. Мощность исследовательского сегмента 75 процентов. Все системы разведки и мониторинга ближнего радиуса работают на сто процентов. ПЛ-контур как раз настроен на любые изменения во внешней среде в четырех естественных и двух предполагаемо-фиксируемых измерениях. Это новая настройка, но семь найденных до этого, фиксируемых контуром алгоритмов, когда другие состояния реальности отзывались на сканер, тоже активированы. Да их и невозможно просто так выключить – это ведь не обогреватели, – главный инженер улыбнулся. – Я это к тому, что появление аномалий просто ниоткуда никак не удалось предсказать, – инженер сделал паузу.
– А Ливит? Он их тоже не почувствовал?
– Совершенно верно. Он описал аномалии как отсутствие чего-либо.
– Так. Отсутствие. Потом говори, не мешаю.
Люди за столом, как всегда в таких случаях, невольно заулыбались, слыша уже привычный голос друга, не являющегося человеком.
– Спасибо, Ливит. Итак, как вы видите, станция идет немного под углом, вращение диска естественное, погрешность менее сотой доли процента. Обратите внимание на точную скорость станции – я не зря про это сказал, потом пригодится. Первый контакт с аномалией произошел в 09.44, сектор 4С7, внешняя линия. Часть станции просто стала исчезать в пространстве. В том секторе оранжереи, лаборатории онтогенеза, конгресс-зал и регенерирующий комплекс. Вот, вы видите, как исчезает полукилометровая беговая дорожка среди кустов и различных деревьев, – инженер увеличил объемное изображение. – Заметьте, станция вращается, полный оборот за шесть минут сорок секунд. И летит в пространстве. Аномалия движется с такой же скоростью – это естественная скорость для дрейфа в этой части пространства, но вращение не прекращает поглощение аномалией части станции. Выглядит так, как будто какой-то невидимый хищник вцепился в добычу и продолжает поглощать, крутясь вместе с жертвой.
– Это что, что-то разумное? – кто-то из присутствующих не выдержал.
– Скорее всего, нет. Это свойство, но не материи, не энергии, скорее, состояния пространства-времени. Это как если брызнуть водой на сухую ткань, влажные пятна расползутся, вымочив весь кусок. Так и тут – аномалия, найдя, что поглотить, потянулась за этим вместе с вращающейся станцией.
– Но оператору все же удалось отцепиться от этого, – тот же голос звучал немного раздраженно. – Было резкое включение маневровых.
– Совершенно верно. Сдвинувшись, скорее отцепившись от аномалии, мы потеряли естественный заслон от внешней среды. Возник перепад давления, и вся атмосфера и все, что было в отсеке, вылетело в открытый космос. Мы потеряли часть рабочего сектора вместе с редчайшими видами флоры и фауны, адаптированной к космической среде.
– Да уж, на такую адаптацию они не рассчитывали, – снова тот же голос.
– Простите, я не понимаю, вам что весело? По-моему, веселиться не время – люди пострадали, станция в опасности.
– Вот именно – в опасности. А вы были обязаны обеспечить безопасность и себя и гостей.
– Можно? – Жорж Солье привлек общее внимание. – Мне не удалось вовремя представить всех приглашенных на брифинг. Сразу начались доклады и обсуждение события. Это Ген Шорос – ученый, ведущий консультант и эксперт Нового Принстонского университета, аналитик Американского космического агентства, совладелец сети корпораций, активно поддерживающих науку по всему миру. – Человек в белом комбезе с радужными полосами важно кивнул головой. – Он и должен был читать лекцию в это утро, но она не состоялась и Ген немного расстроен случившимся. Сейчас мы постараемся разобраться в ситуации, и, надеюсь, работа университета войдет в свою обычную колею, – руководитель станции кивнул инженеру. – Прошу вас, говорите, коллега.
– Да, аномалия не только поглотила часть комплекса, она еще и закрыла нас от внешнего космоса, что позволило людям своевременно эвакуироваться. Но дальше все стало сложнее. Смотрите, станция сдвигается на три километра в сторону и попадает в еще одну аномалию. И почти сразу в следующую. Первая задела транспортировочный комплекс и склады, а также законсервированные лаборатории. В том секторе находился только один человек, потом к нему присоединились еще четверо. Они попали в склад личных вещей сотрудников станции, там багажное отделение для посещающих станцию. – Инженер мельком бросил поскучневший взгляд на радужный комбез. – Аномалия снова поглотила часть помещений, оператор принял решение уходить в сторону, и снова все, что было в складе, вылетело в открытый космос. Людям удалось закрепиться, кстати, хотелось бы отметить своевременные и правильные действия младшего инженера второго реакторного Данила. Он находился там случайно, но, благодаря ему, люди спаслись.
– Директорат Союза обязательно отметит действия этого сотрудника. Я лично выношу ему благодарность за спасение. И другому сотруднику, по-моему, девушке – она тоже нам помогала, – Ген Шорос важно посмотрел на всех.
– Я продолжу. Им удалось выбраться в шахту лифта и заблокировать вход. Потом их достали из набившегося в шахту хлама и спасли. Ну, а третий контакт с аномалией оказался самым разрушительным. Удар, если можно так сказать, пришелся снизу, почти в центр станции, как раз в защищенный слой второго уровня. Защиты больше нет, как нет и двух из трех основных эвакуационных капсул. Исчезла основная часть дублирующей системы ПЛ-контура, дублирующая система управления станцией не подлежит ремонту, квантоум потерял десять процентов мощности – исчез отсек формирующих кристаллов. Пострадал третий энергоблок, вылетела в космос половина главного медотсека – там биорегены, запасы лекарств и химии, жизненно важные газы и жидкости. Кстати, выброс такого атмосферного потока и отбросил станцию от аномалии – мы просто сдвинулись от нее, а дальше оторвались, так сказать естественным способом. Оператор, не зная расположения аномалий, все-таки вывел станцию в чистое пространство.