След эволюции
Шрифт:
– А то, что попадало в эти аномалии, исчезло навсегда? – пожилой человек в сером усиленном комбезе поднял ладонь, прося слова. – Ведь дроны были отправлены, они не только информацию собирали, но и то, что было возможно, из обломков.
– Очень правильный вопрос. Да, скорее всего, все исчезло бесследно, информация с дронов обрабатывается, но ничего достойного внимания, к сожалению, ожидать не приходится – аномалии даже невозможно определить. Вообще обсуждать саму аномалию немного рано – вскоре должны прийти данные с Земли – человечество уже сталкивалось с подобным, помните известного ученого-космонавта Николу Ивановича. Вот он попал в скопление похожих аномалий и сейчас не может вернуться из рукава Центавра. Но сейчас мы можем послушать, что скажет Ливит, у него гораздо больше информации, чем у людей, он в Едином информационном поле Вселенной и его сущности, точнее части или особи, скорее всего, сталкивались с подобным. Говорите, Ливит, мы внимательно слушаем. Все действительно стали слушать очень внимательно, тихие разговоры смолкли.
– Это след. Они оставляют след. Как белка на снегу.
Люди озадаченно уставились на зелено-оранжевый сигнал главного экрана, обозначающий присутствие Ливита в помещении. Лица выражали вопрос, сомнение и непонимание одновременно.
– Чей след? – в голосе Гена Шороса уже не было раздражения, только удивленные властные нотки.
– Не знаю. Нет данных сейчас. Много смотреть. Много думать. Нужно воссоединение.
– Ливит, ты имеешь в виду, что тебе нужно к той сфере, что образовалась из разобранного щита? Тебе нужно к Земле?
– Лететь к Земле. Центр связи. Все не надо, только малый объем. Легкий контейнер на корабль. Так быстрее.
– Понятно. Группа прибудет через сутки, хорошо?
– Да. Хорошо. Я говорить. Квантоум даст рисунок.
Информационная полусфера в центре стола потемнела, книзу покрылась далекими точками звезд, сообщая о местоположении станции. У края возникла маленькая объемная станция и поплыла к противоположному концу сферы. На середине пути ее встретили разного размера двухмерные кляксы, расположенные в разных плоскостях. Внутри кляксы, как следы от капель на плоскости, были прозрачны, и только по ободку шла темно-красная обводка.
– Внутри провал. Пустота. Настоящая. Красная обводка – измененное состояние многомерности. Так?
– Мы поняли, Ливит. Говори дальше.
– Это предполагаемый быть. Их не видно.
Кляксы, самая большая размером вдвое превышающая станцию, задвигались, меняя расположение и плоскость. Ближайшая потянулась к приближающейся станции. Коснувшись, начала стирать объемный рисунок. Диск станции дернулся, уходя в сторону, наскочил на две совсем небольшие кляксы, в диске образовались дыры. Рывками уходя в сторону, диск рванул вверх по короткой спирали, ускорился, выходя на прямую траекторию и плавно поплыл к противоположному концу полусферы.
– Да, действия оператора в высшей степени профессиональны. Он как будто чувствовал аномалии. Ливит, вопрос. Вы работали вместе?
– Да. Я предположил. Оператор вел. Видеть ПЛ-контур. Он хорошо.
– Да, он молодец, – Жорж Солье успевал работать с панелью управления, что-то контролируя в процессах. – Значит, эти аномалии – просто следы, оставленные кем-то?
– Так. Это сущности. Другие. Ходят, где хотят. Даже внутри звезды. Тогда взрыв. Следы – большой редкость. Фогги могли видеть. Мало в этой галактике. Везде мало. Изменение пространства-времени. Необратимо.
– Значит, срочно нужен контактер с фогги. Кстати, как там наш Джон?
– Нормально. Он находился в транспортном ангаре, там его любимое место пребывания. Когда часть ангара исчезла в аномалии, он своевременно переместился в противоположный конец и не пострадал. С ним сейчас Лиз – руководитель исследований и другой персонал тех лабораторий.
– Она же может контактировать?
– Может, но только ограниченным набором фраз. Как все знают, нейрошлемов для полноценной работы изготовлено всего три штуки, – главный инженер развел руками. – Я полностью согласен с запретом на производство, человечеству просто рано иметь такие возможности, как, извините, обезьяне гранату. – Инженер демонстративно не смотрел на край стола, где восседали радужные скафандры во главе с Геном Шоросом. – Но у нее есть капсула контактера, она продолжает работы известного Вальтера Родригеса и не откажется помочь.
– Тогда проверьте ее занятость и сообщите о нашей просьбе (Лицо Гена Шороса покривилось от этих слов). Ливит, я думаю, вы хотите еще что-то сказать.
– Так. Вы думать. Вы чувствовать. Хорошо. Следы есть. Нужно понимать причина. Доступный анализ 75 процентов – это важно. Не просто ходили, пришли. Знание – готовность к переменам.
– Это верно. Спасибо, Ливит. Предлагаю, пока мы ждем Лиз, заслушать доклад Андрея Игоревича об имеющихся ресурсах станции. Прошу, – Жорж Солье посмотрел на следующего докладчика.
Молодой человек, как две капли воды похожий на главного инженера, только явно помладше, вежливо кивнул главному руководителю, кивнул старшему брату и поочередно всем присутствовавшим. Немного нервничая перед докладом, развернул переносную умку и, поднеся ладонь ко рту, откашлялся.
* * *
Свободно летящий в пространстве трехцветный волосок огромным изгибающимся в разные стороны монстром долетел до поверхности, бугрящейся не менее причудливыми изгибами микромира. Не долетев сложно выразимых единиц расстояния, стукнулся о генерируемое частицами поле, вызвав бурю сложных реакций, и, так же неспешно поворачиваясь, полетел обратно. Угол полета изменился, и объект попал в зону действия дрона-пылесоса, запрограммированного на чистку пространства помещения именно от таких мельчайших деталей. Дрон активировался, развернув изогнутый под углом раструб, втянул волосок, едва видимо мигнув темной полоской идентификатора, свернул раструб и, вернувшись на свое место под потолком в углу, замер. Наблюдающий за ним здоровенный трехцветный кот с обмороженными ушами фыркнул, презрительно пошевелив торчащими усами, и вальяжной походкой направился к высоко висящему креслу посредине рубки управления перед тремя вогнутыми экранами. Там присел, метя пол хвостом, и, резко взвившись вверх, запрыгнул на широкий подлокотник кресла. Покрутился там, подняв хвост, и разлегся, прищуренными глазами наблюдая за Николой Ивановичем.
– Ну что, разбойник, проснулся? – старик, протянув руку, погладил ставшей умильной мордочку. – Сейчас посмотрим. – Вывел на экран последние данные второго биорегена, вчитался. – Ага, смотрю, ты помолодел. Такими темпами тебе скоро и кошка понадобится. – Никола Иванович усмехнулся в усы. – Иди вон, поешь. Я тебе там корма насыпал, сегодня тебя синтез-комбайн порадует – корм с печенкой, почти настоящей.
Старик подтолкнул кота, тот понимающе зевнул и, спрыгнув на пол, снова неспешной походкой дошел до поворота в маленький камбуз-отсек. Встал лапами на темно-синий участок пола, ожидающе уставился на низ стены. Открылась панель, и из отверстия выдвинулась миска с горкой корма. Кот, жмурясь от удовольствия, захрустел на всю рубку.
– Вот-вот, похрусти-похрусти, для зубов полезно, – Никола Иванович улыбаясь отвернулся от домашней картины и внимательно посмотрел на средний из трех экран. – Что у нас тут…
Четкая картинка высокого разрешения показывала участок космоса перед зависшим небольшим четырехметровым астероидом с закрепленной на нем странной конструкцией, собранной, видимо, из подручных материалов. Сквозь корпус из панелей внутренней обшивки, каких-то бытовых системных блоков и мягкой изогнутой спинки кресла торчали мигающие многочисленными датчиками не менее странные приборы. Два монтажных дрона крепили к конструкции импровизированный парус с тонким цилиндром пульсатора из растянутого упаковочного чехла матового эластичного материала, натянутого на тонкие ребра направляющих. Три туманных образования – фогги принимали непосредственное участие в процессе, направленными разрядами в создаваемом инертном поле, заваривая пока открытый корпус конструкции. От висящей в ста километрах мерцающей планеты отделился еще один туманный рой и двинулся к импровизированной строительной площадке.