След крови

Сьюэлл Китти

— А где мой друг? — весело спросила она, оглядывая окрестности в поисках знакомой фигуры Джона.

— Вы, разумеется, имели в виду моего друга? — несколько натянуто улыбнулся Ангус.

— Да, конечно же, он ваш друг. Я хотела сказать «мой партнер, мой друг». — Мадлен глупо рассмеялась и добавила: — Но, черт возьми, я не против поделиться!

Из огня да в полымя… Она зажмурилась и решила больше ни за какие коврижки не пытаться шутить. Ангус сделал удивленные глаза и сказал:

— Что ж, я попробую.

— Я здесь

всего лишь минуту, а уже опростоволосилась, — покаянно призналась она. — Уверена, Джон вас предупредил, что я сейчас не в лучшей форме.

Ангус протянул руку к ее поклаже.

— Позвольте взять вашу сумку.

Судя по наряду Ангуса, даже здесь, в глуши, обед был целой церемонией. Из уважения к хозяевам Мадлен переоделась. Ничего сексуального — Ангус и так еле сдерживает себя — но, повинуясь порыву, она выбрала темно-пурпурные шелковые брюки и рубашку в тон, в которой выглядела неотразимо.

— Господи боже! — воскликнули они в унисон, глядя на нее с искренним восхищением.

Джон подошел, пожал ей руку и прошептал:

— Отличный выбор! Ты просто обворожительна.

Несмотря на сомнительное начало, а может, именно благодаря ему, Ангус отказался от какой бы то ни было помощи и исчез в кухне — творить чудеса. Сидя под садовым обогревателем в форме гриба на маленькой террасе, Мадлен с Джоном, болтая о том о сем, выпили по бокалу джина с тоником. Сумерки сгущались, и холмы вокруг дома, прежде окрашенные в ярко-желтый и пурпурный цвета, становились все более туманными и мрачными, пока не растворились в темноте.

Мадлен допила остатки джина, понимая, что может позволить себе еще бокал, причем даже двойного.

— Туг есть муравейники, о которых нужно знать?

— Нет, но между кухонной дверью и кладовой, когда мы разгружаем продукты, муравьев бегает не счесть. Господи, они такие быстрые! Я рассказывал Ангусу, что тебе нравится изучать предмет в естественных условиях, но, боюсь, он все-таки разбросал средство от насекомых. — Джон потянулся к ее руке. — Но ты лучше помалкивай. Он все равно не поймет.

Средство от насекомых! Мадлен едва сдерживала недовольство. Нечестно судить человека только потому, что он рассыпал отраву. Она едва с ним знакома. Джонни с ним счастлив, разве не это главное? Нельзя все испортить и не подружиться с Ангусом! А тот, прервав ее попытки договориться с самой собой, позвал их к столу.

Мадлен нагнулась к Джону и, понизив голос, спросила:

— Завтра нам представится хоть малейшая возможность уединиться? Мне нужно тебе кое в чем признаться. Я должна была сказать тебе об этом давным-давно. Ты будешь потрясен, узнав правду.

— Боже правый! — испуганно воскликнул Джон. — Неужели все настолько плохо?

— Да, Джон. Мне нужен ты и твой… мудрый совет.

Он поднялся с расшатанного шезлонга и кивнул.

— У Ангуса болит спина. Он не захочет идти на прогулку.

Обеденный стол был накрыт с любовью: прелестный набор разношерстных тарелок, накрахмаленные салфетки и бокалы тонкого стекла. Мадлен немного успокоилась, когда они сели за стол при свете канделябра с пятью ароматическими свечками. Копченый лосось, которого она привезла, был мастерски разложен в форме розы на тарелках и украшен веточкой свежего укропа, долькой лимона и маленькими завитушками чесночного майонеза. Из невидимых колонок, подобно хрустальному дождю, доносились звуки «Времен года» Вивальди. Лишь жужжание генератора в гараже слегка заглушало звуки музыки.

— Красота! — от души воскликнула она, оценив таланты Ангуса и наградив его улыбкой. В ответ он только коротко кивнул.

Подали баранью ногу, запеченную в толченом миндале, — даже Мадлен попросила добавки. Из Джона энергия била через край: он пил слишком быстро и говорил слишком громко. В какой-то момент Ангус с Мадлен обменялись понимающими взглядами, в которых читалось. «Мы очень его любим, но, честно, говоря, когда он выпьет лишнего, то становится невыносимым». После очередной бутылки вина беседа за столом и смех стали еще более непринужденными. Мадлен решила: что бы она там ни думала об Ангусе, хозяин он безукоризненный.

Она спросила, кто он и откуда, и, к своему удивлению, узнала, что у него три дочери и несколько внуков.

— Господи, рано вы стали отцом!

— Мне было девятнадцать, когда родилась Леонора. Два года спустя у нас родились близнецы.

Джон уплетал бельгийские шоколадные конфеты.

— Все трое просто чудо. Ангус, а у меня и Мадлен нет детей. Однажды нам даже пришло в голову…

Мадлен бросила на него предостерегающий взгляд и едва заметно покачала головой. Ангус это заметил и нахмурился, переводя взгляд с одного на другую.

— Да, мы привыкли делиться всем, — сказала Мадлен, пытаясь закрыть тему. — Мы с мужем не могли иметь детей. Это все из-за меня, как нам объяснили, но мы так ничего и не сделали, не стали прибегать к лекарствам.

— Надо же, вы были замужем? — удивился Ангус. — Я и не знал.

Он бросил на Джона укоризненный взгляд. Тот нырнул в стеклянный буфет и зазвенел там бутылками. Ангус снова повернулся к Мадлен.

— И кто был тот счастливец? Он из Ки-Уэста? Джон говорил, что вы там родились.

— Да, он местный, — вздохнула Мадлен и постаралась свести свой рассказ до пары малозначащих фраз. — Я потеряла его. Вскоре после его смерти я приехала в Бат. Мой отец англичанин, и родители переехали в Англию в восьмидесятых годах. Я, можно сказать, почти местная.

Повисло неловкое молчание. Впрочем, ненадолго.

— Значит, вы приехали в Бат, чтобы «промывать людям мозги»? — задумчиво произнес Ангус, предпочитая не обращать внимания на тот факт, что она вдова. — Вы учились в Штатах?