След крови

Сьюэлл Китти

— А отец Микаэлы? — вкрадчиво продолжал он. — Его имя не указано в свидетельстве о рождении. Вы знаете, кто он?

Мадлен готова была возмутиться, но потом передумала. Когда родилась дочь, она отказалась назвать имя отца, боясь навлечь на Форреста неприятности. Разве он сам не говорил, что она сделала из него преступника? А теперь, пять лет спустя, где бы он ни был, меньше всего ему нужна была свалившаяся как снег на голову дочь.

— В настоящий момент нас заботит только одно — благополучие Микаэлы. — Форбуш назидательно поднял палец.

Мадлен согласно

кивнула. Она была поражена тем, что раньше не замечала странностей в поведении матери. Они не реже двух раз в месяц разговаривали по телефону. Чаще — каждую неделю. И Мадлен не заметила ничего необычного. Мама всегда была эксцентричной женщиной. Но что в этом плохого? Неужели правда, что она сошла с ума?

Реджис Форбуш нацепил очки.

— Супруги, удочерившие Микаэлу, просто влюблены в девочку. — Он раскрыл папку и достал лист бумаги. — Мистеру и миссис Икс сорок четыре и сорок два года соответственно. Они…

Мадлен замерла. Она привстала, чтобы возразить, но Реджис Форбуш продолжил:

— Они поздно поженились, своих детей у них нет. У них собственный дом, рядом хорошие школы. Мистер Икс — художник-декоратор, миссис Икс — домохозяйка. У них… — он оторвал взгляд от бумаги и поверх очков посмотрел на Мадлен, — все данные для того, чтобы стать приемными родителями Микаэлы. А принимая во внимание тот факт, что вы сами никогда не заботились о дочери, вполне закономерно, что мы рассмотрели их заявление об удочерении.

Мадлен схватилась за край стола.

— Удочерении? Вы имеете в виду, что они могут ее удочерить?

Мистер Форбуш усмехнулся.

— Мадлен, никто не приехал, чтобы забрать малышку, оказавшуюся в не соответствующих нормальной жизни условиях. Ваш отец приходил ко мне несколько недель назад, но, учитывая его возраст, ему никто не доверил бы ребенка. Вы, похоже, сами живете на чемоданах, большей частью колеся по дорогам по ту сторону Атлантического океана. Вашей матери больше не доверят опеку над ребенком, даже если ее и выпишут из больницы. Разве вам не кажется, что здесь случай…

— Не кажется! — выпалила Мадлен. — Да, я была в отъезде. Я ничего не знал а о том, что здесь происходит. Я не думала, что…

Мистер Форбуш в свою очередь оборвал ее речь.

— Скорее всего, Мадлен, у вас просто нет выхода. Мы имеем законное право сами решить этот вопрос. Но, честно признаться, мне кажется, что лучше разрешить ситуацию мирно, без конфликтов — прежде всего ради ребенка.

Мадлен встала. Краем глаза она заметила, что верхние пуговицы на блузке расстегнулись. Красный бюстгальтер, который она сегодня утром купила в «Вулворте», абсолютно не подходил к розовой блузе. Форбуш тоже это заметил, но остался равнодушным, хотя и по совершенно другой причине. Момент был упущен, ее гнев утих.

— Я против. Не забывайте, мне было всего шестнадцать, когда я родила дочь. Теперь мне двадцать один. Я не могу поступить так, как вы советуете. Еще не все… потеряно. Вы не можете принудить меня отказаться от Микаэлы. — Она решительно покачала головой. — Уверена, что такого права у вас нет.

Реджис Форбуш

небрежным жестом указал ей на стул.

— Вы можете побеседовать с нашей сотрудницей, Карен. Возможно, с женщиной вам будет проще общаться. Она даст вам совет, обрисует ситуацию, чтобы вы сами все поняли.

— Нет, — настаивала Мадлен. — Никто не уговорит меня отказаться от дочери. Вы не можете меня заставить!

Форбуш покачал головой.

— Я хочу увидеть свою малышку, — категорично заявила Мадлен.

— Нельзя. Во всяком случае, не сейчас. — Он ткнул в нее пальцем. — Помните, что я сказал. Мы все — и вы в том числе — прежде всего должны принимать во внимание интересы ребенка. Маленькой Микаэле и так пришлось несладко. — Голос Форбуша посуровел. — Не знаю, отдаете ли вы себе отчет, через что ей пришлось пройти. Ей необходима спокойная обстановка. Ей требуются любовь и забота. Надо, чтобы у нее была нормальная семья. Именно это она сейчас наконец-то и получает у мистера и миссис Икс. Получает сейчас и будет получать в обозримом будущем.

Мадлен почувствовала, как бледнеет от страха и гнева. Неужели они имеют на это право? Неужели ей не позволят видеть собственную дочь? Неужели отнимут ее… навсегда?

С той самой секунды, как она узнала, что мама лежит в больнице, что-то в ней произошло, словно в душе зародилось и стало разрастаться новое чувство — чувство ответственности, непоколебимое желание, нет, потребность прийти на помощь собственному ребенку, защитить, уберечь от невзгод. Она научится быть настоящей матерью! Теперь научится обязательно.

— Я подключу к делу своего отца, — пригрозила она, — я найму адвоката. Я хочу вернуть свою дочь!

Форбуш откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

— Мадлен, жизнь — это не телевидение. Не мыльная опера. Мы говорим о счастье и благополучии настоящего, живого ребенка. Если вы любите свою малышку, то поступите так, как лучше для нее. Вы же хотите, чтобы она была счастлива, здорова, чтобы у нее была крепкая семья, которая даст ей необходимое воспитание, чтобы она превратилась в личность?

— Да, ваша правда, — ответила Мадлен, — как раз это я слышала в мыльных операх. И я в это не верю. Я ее мать. Уверена, это что-нибудь да значит.

Она задумчиво прикусила губу. Она говорила как невоспитанная и незрелая девчонка. Не стоит настраивать их против себя. По лицу Форбуша она видела, что своим поведением лишь усугубляет ситуацию.

— Послушайте, мистер Форбуш, я понятия не имела, что моя мать страдает этой… этим заболеванием. Если бы знала, то тут же вернулась бы в Бат. Вы должны понять, я была очень юной, совсем ребенком, когда родилась Микаэла. Кроме того, я сильно заболела. После родов у меня началось воспаление, и я три недели провела в больнице. Мама взяла заботы о ребенке на себя и полностью сосредоточилась на малышке. Вероятно, я не должна была этого позволять, но мама настаивала. Даже Невилл… мой отец… был «за». Понимаете, после моего рождения у нее трижды случались выкидыши. Она так хотела еще одного ребенка. Мама была в отчаянии…