След «Семи Звезд»
Шрифт:
Помахала нежной ручкой, разгоняя веером облачко. В кабинете запахло чем-то непонятным. Иван не сумел бы четко сформулировать, чем именно. Ему помстилось, так могут пахнуть неведомые дальние страны, в коих он никогда не бывал и вряд ли побывать поспеет. А еще в этом аромате чувствовалось кипение плотской страсти. Что как нельзя лучше гармонировало с располагавшейся тут коллекцией.
Молодой человек смахнул пот со лба. Сделалось жарко и отчего-то стало тяжело дышать.
Между тем Лиловая Маска сначала уселась, а потом и прилегла на канапе. Полы ее домино распахнулись,
Господин копиист не спешил воспользоваться приглашением. Вместо того он полез в карман и извлек футляр с жемчужной змейкой. Слегка колеблясь, покосившись на клыкастую голову над канапе, протянул таинственной незнакомке, Девица приняла коробочку, раскрыла и не удержалась от восхищенного вскрика. Понравилось.
Еще бы! Такое-то, да чтоб не пришлось по вкусу? Однако ж как хорошо «крестный» угадал с подарком. Знал небось, кому предназначался. Змея – змее-искусительнице.
– Откуда вы знали, что виновница торжества – именно я? – прошептала дама в домино.
– Догадался, – развел руками Иван, садясь в кресло. – Кто, кроме хозяйки дома, так хорошо осведомлен в расположении комнат и в том, где что стоит.
– Глаз поэта? – высказала догадку собеседница.
– Вы мне льстите. Какой же я поэт? Так, виршеплет. Большей частью переписываю да перевожу чужое.
– Не скромничайте, – лукаво погрозила пальчиком Лиловая Маска. – Самоуничижение паче гордыни.
– Нет, право, какая ж тут скромность? Мои стихи даже не печатают. И вряд ли когда такое случится. Вот вы, например, ужель читали что из моих сочинений?
– Приходилось, – склонила голову к плечу дама.
– Не спрашиваю, понравилось ли, – молвил поэт, про себя дивясь смелости прелестницы.
Признаваться вслух, что читает срамные стихи… Гм… Или она провоцирует его?
Так и есть. Взяла в руки один из фаллосов – костяной, исписанный непонятными закорючками, – и стала задумчиво поглаживать да поигрывать с символом мужского достоинства.
Заколка домино как-то незаметно расстегнулась, и плащ медленной струею сполз со смуглых плеч на пол. Полная грудь призывно всколыхнулась в глубоком вздохе.
– Что ж вы так робки, сударь? – вопросила дама с издевкой. – В виршах-то гораздо прытче и смелее…
Господи, за что?!
Он осторожно, будто старинный сосуд или невиданную драгоценность, взял ее руку и легонько коснулся губами. Кожа была горячей, но сухой – неутешительный признак для страстного влюбленного, готового потерять голову… С такой же почтительностью опустил девичью ладонь назад, на канапе.
– Кажется, я имел случай доказать вам свою храбрость?.. – печально поглядел ей прямо в глаза, поблескивавшие из вырезов маски. – Там, в лесной хижине…
– Так вы… узнали меня? – нимало не удивилась Брюнетта.
Иван легонько кивнул. А как иначе? Если с первого взгляда лишь ее и видел. Даже не понадобилось глядеть по-особому…
– И не попытались воспользоваться ситуацией? – с легкой досадой изрекла девушка, сбрасывая ненужную машкару. – Или я
Тут уж был прямой вызов. Господин копиист предпочел уклониться. Он и без того знал, кто выйдет победителем в этом поединке. Но какова женщина!
– Оставим в стороне экивоки, сударыня, – собрав волю в кулак, жестко произнес Барков. – Зачем я вам понадобился? Верно, не для того, чтобы вести разговоры о поэзии или демонстрировать мне столь дивное… собрание.
Брезгливо ткнул рукой в фаллический столбик. Да уж, девичьи игрушки… Нечего сказать.
– Вестимо, не для этого, – голос Брюнетты стал и впрямь напоминать змеиный шип. – Мы хотели поговорить с вами… Привлечь или, по крайней мере, предупредить, чтоб вы, сударь, не совали свой длинный нос не в свои дела. И не становились поперек пути людям, которые не вам ровня по силе и возможностям своим!..
О, а вот это уже другой разговор. Но как жаль…
В сердце впилась саднящая игла. Как жаль, что дело зашло столь далеко! Ох, Тень-змея, сколь же велика твоя сила! Самую малость оставила, не проглотила. Беда, ежели не поспеть с лечением. А как пользовать? Кто подскажет средство?
– Кто это – мы? Вы да ваш дядя? Или гости, собравшиеся в этом дому?
– Дядя?.. – вздрогнула девушка. – При чем здесь мой дядя?
– Так господин поручик не ведает о том, что деется у него под крышей?
На лице Брюнетты отразилось видимое облегчение.
– Ах, поручик… Как же, как же. И он в деле. Что ж до гостей…
Пару мгновений она колебалась. Затем решительно встала и поманила его рукой. Подойдя к стене, дернула некую скрытую веревочку, и шелковая драпировка поднялась вверх, открыв дверь. Легонько приотворив ее, красавица заглянула в щелочку, а потом посторонилась, уступая место Ване.
– Извольте взглянуть…
В полутемном помещении, освещенном всего двумя или тремя шандалами, играли в карты. Барков полюбопытствовал, кто же это манкирует танцами, и обомлел: за ломберным столиком сидели молодые и не очень люди, знакомые ему по Петербургу. Граф Строганов, князь Бердский и двое старших сыновей новгородского губернатора – Алехан и Гришан Орловы. Ну-ка, ну-ка…
Но дверь уже захлопнулась.
– Вы удовлетворены?
Не нашелся, что ответить. Близкие к «малому двору» великих князя и княгини персоны. Что они делают в этаком захолустье?!
– Мы радеем о будущем России, – как бы услышав его вопрос, пояснила девушка. – Ужель вы сами не видите, что творится вокруг?!
Заломив руки, она принялась нервно прохаживаться по кабинету, мало не выкрикивая гневные тирады:
– Бессмысленная война, истощившая и без того худую казну государства, и без того опустошенную прихотями старой похотливой блудницы, на уме у которой одни наряды да балы! Жалкая участь наук и искусств, прозябающих, пока дочка солдатской портомойки меряет бриллианты пригоршнями! Задавленный и забитый черный народ! Окованное цепями дворянство, отданное во власть всесильным временщикам! Разгул бесчинств, творимых Тайной канцелярией… Издевательство над трудолюбивыми и полезными державе раскольниками – в наш просвещенный век!