Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
«Если я, всё же, напишу письмо Саре, то как я опишу этот подвал? Странное место; от него в голове не остаётся вообще никаких следов, точно от задвинутой на задней план декорации, которая на данный момент не важна, а луч яркого света из-под купола театра выхватывает только актёров... Световой круг от лампы, овалы бледных лиц – только глаза блестят в темноте – каменные плиты пола, затёртые и какие-то коричневато-пыльные, сливающиеся в одно, потолок, которого не видно, но под сводами которого тихонько пищат летучие мыши, груды старинной мебели у стен: шкафы без дверец, комоды с отбитыми ручками шуфлядок, треснувшие зеркала, стулья без ножек. Звуки: где-то капает вода, и крысы шуршат по углам; запахи – пыль, плесень и характерный сладковатый аромат разложения, который не могла забить даже свежая вонь алхимии. А что: здесь десятилетиями собирался ковен некромантов; наверняка у них
Потом ей пришло в голову, что это не то, о чём сейчас стоило думать. Мысли о том, что они сидят в огромном подвале набитом останками жертв тёмных ритуалов не добавляла силы духа.
Щиту, что сдерживал Гидру, оставалось что-то около пяти часов – не так мало, на само деле, с учётом того, что пуля почти готова, но вот это «почти»...
«Они ещё не поняли, что это тупик. Но скоро поймут. Скоро до них дойдёт, что вместо «мёртвой пули» у нас на руках просто бесполезный кусок металла, и что деваться нам, собственно, некуда. Если бы нас осаждала вражеская армия, можно было бы найти определённое утешение в идее захватить с собой на тот свет как можно больше врагов. Но Гидра просто убьёт нас всех, и на этом всё закончится. Отсюда даже нельзя сбежать. Хотя, конечно, они попробуют. Мы все попробуем. Потому что – так уж вышло – здесь собралась компания из тех, кто будет до последнего бежать, идти, ползти к своей цели и ни за что не сдастся просто так. Совпадение? Вряд ли. Скорее всего, именно такие люди всегда остаются в самом конце – просто по законам выбраковки. И дойдёт до этой самой выбраковки, я думаю, быстро. А потом? Потом они начнут действовать. И хорошо. Я уже не могу сидеть здесь и вдыхать эти запахи: гнилое дерево, грибок и этот слабый, тонкий, но вездесущий сладковатый аромат...»
Пьер Артисон тихо пробормотал «я на минутку» и медленно побрёл в сторону лестницы, освещая себе путь большой серебряной зажигалкой с гербом Королевства. Никто даже не посмотрел ему вслед; взгляды последних жителей Серных холмов были прикованы к мечущемуся огоньку керосиновой лампы.
«Интересно, где сейчас Гидра? Убралась обратно в своё логово? Или шляется где-то поблизости? Вряд ли. Судя по тому, что я видела, эти существа чем-то сродни паукам, а пауки не бродят без дела, растрачивая энергию. Нет, Другая наверняка вернулась к себе в нору (где бы та ни находилась) и ждёт, пока кто-нибудь дёрнет за её ниточку. Какой бы умной она ни была, вряд ли Гидра сообразила, что её «паучью сеть» кто-то может увидеть. Напротив, после нашей вылазки в аптеку она, наверное, ещё больше утвердилась в мысли, что её система сигнализации работает... Эх, Вилль... Надо же такое придумать: штурмовать пространственный экран на самоходном бураве. Хотя – уж давай ты будешь честна хотя бы сама с собой – не исключено, что скоро вы дружно станете хвататься за эту идею, как утопающие за обломок мачты»
Заскрипела лестница, и Анна машинально повернула голову, ожидая увидеть спускающегося Пьера, но это оказался Фуллер. Его, кстати, подумала колдунья, давно уже не было видно.
Фуллер, пыхтя и обливаясь потом, тащил в руках два огромных портфеля из сыромятной кожи (в таких шахтёры-механики обычно носили с собой инструмент). Железнодорожный начальник коротко кивнул Анне, и бухнул глухо звякнувшие портфели перед Шарлем Виллем, который сразу же забыл про свою бутылку.
– Вот, – долетел до Анны шёпот, который можно было, наверное, без труда расслышать на часовой башне ратуши, – здесь всё, что я смог найти. Свеча зажигания из моей таратайки, провода, магнето, лейденские банки...
– Чего это они там мутят? – Анна недоумённо посмотрела на старосту, но Гремм, усмехнувшись, лишь махнул рукой.
– А, пусть развлекаются. Наш бравый железнодорожник решил помочь нашему не менее бравому грабителю банков запустить его пострадавший при обвале бурав. Думают, наверно, что сумеют прорваться через заслон Гидры. Пусть их, лишь бы были делом заняты... Вам ничего не приходит в голову по поводу пальца убийцы?
– Нет. – Анна покачала головой и сплела пальцы в «замок» так крепко, что побелели костяшки. – А вам? Неужели тут нигде не похоронены останки... экспериментов вашего ковена? Только начистоту.
Гремм беззвучно засмеялся, прикрывая рот кулаком. Смеялся он долго и искренне, точно ребёнок, которому только что рассказали исключительно смешной анекдот.
– Даже если бы кто-то из тех, что замурован в этих стенах, и был при жизни убийцей, то сейчас они вряд ли сгодятся для ритуала. Некромантия... слегка портит ауру, скажем так. А жаль, тел тут хватает.
– Вы так просто мне об этом рассказываете.
– А что скрывать-то? – Староста пожал плечами и, наверное, в тысячный раз снял очки, принявшись их протирать. – Если мы вырвемся из города, я дуну по своим делам, точно вольный ветер. И, могу вас уверить, ни вы, ни Оливковая Ветвь, ни даже ОСП меня уже не найдут. Хотя лично мне признаваться особо не в чем: я никого не убивал. Работал только с материалом уже... бывшим в употреблении. И вообще: некроманты редко убивают людей. Скорее уж, наоборот... Эх, жаль, что я не умею работать с формулами Ангазара и не смогу воссоздать защитное заклятье. Ну да ладно; чего жалеть о том, что могло бы быть. Нам нужно решить практическую задачу.
– У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
– Нет, – признался Гремм, – если честно, ничего в голову не приходит. Классический случай Великого Иссохшего Хисса и его злосчастной деревяшки.
– Не думаю, что понимаю о чём...
– Не понимаете, знаю. На истории колдовства о таком не рассказывают, а зря. История поучительнейшая, и жать, что у нас нет времени, а то бы я рассказал вам её во всех красочных подробностях. Если коротко: жил да был Великий Иссохший Регард Хисс, некромант перешагнувший порог смерти в обратную сторону. А некромантов такого уровня, да ещё и лишённых обычных ограничений присущих смертным, очень и очень не любят добрые силы мира сего, вроде Инквизиции. Которая и нашла обиталище Хисса, где тот мирно спал – Великие Иссохшие вынуждены проводить определённое время в некоем подобии консервации, зато потом бодрствуют десятилетиями напролёт... Да, так вот: Хисс, в целом, был некромантом мирным, но спросонья озлобился – а кому бы к душе легло, когда незнакомые инквизиторы посреди ночи ломают дверь и вламываются, размахивая нанизанными на пальцы «Чёртовыми вервиями»? В арсенале некромантии, вопреки расхожему мнению, на удивление мало заклятий способных убить сразу целую армию. Но несколько таких есть. Для них, правда, требуется целая гора экзотических компонентов, но чего только не было у Великого Иссохшего в его подземном упокоище-лаборатории! И окаменевший глаз василиска нашёлся, и локон Высшей дриады, и даже чёрный алмаз из желудка единорога! А вот живого дерева не оказалось. Обыкновенной щепки, которую Хисс тщетно искал по закромам, когда инквизиторы вломились к нему в лабораторию.
– Мда-а-а-а... И правда поучительно... Так что, его убили?
– Хисса-то? Ну что вы. Некроманта такой силы так просто не убить. Но его телесную оболочку здорово попортили, и Хиссу пришлось ждать почти три года, пока какой-то идиот-инквизитор не дотронулся до одной из его филактерий. Тогда, конечно, некромант тут же проник в дыру пробитую проклятьем, быстренько освоился в новом теле, да и пошел, куда глаза глядят, предварительно обчистив хранилище столичного Инквизитория. Но многое ему пришлось начинать с нуля, что бесит даже тех, кто живёт вечно.
Анна почувствовала, как её губы, против воли, растянула улыбка.
– Да, пожалуй... Жаль, что мы с вами не живём вечно.
– Почему? В каком-то смысле все мы бессмертны, это вам скажет любой некромант. Хотя вас это вряд ли утешит... Пьер?!
Последнее слово Гремм произнёс с такой странной интонацией, что Анна мгновенно обернулась туда, куда широко распахнув глаза, вглядывался близорукими глазами старый колдун.
Помощник главного жандарма Серных холмов Пьер Артисон спускался по лестнице, и вид его был ужасен: серое как пепел лицо, окровавленный мундир, подкашивающиеся ноги, но самым жутким было то, что левая рука Пьера была кое-как перемотана кухонным полотенцем в оранжевый горошек (полотенце уже успело напитаться кровью), а в правой он сжимал палец – судя по всему, свой собственный.
– Держите, – выдохнул жандарм, – только быстрее, я сейчас потеряю сознание.
Анна только хлопала глазами, открывая и закрывая рот как выброшенная на берег рыба; она совершенно не понимала, как ей реагировать на происходящее.
А вот староста Гремм тут же вскочил на ноги, схватил пинцет, ловко извлёк палец из кулака жандарма и тут же бросил его в реторту, где лежала пуля. Реторта вспыхнула странным зелёным пламенем и тут же почернела, точно закопчённая изнутри.
– Прекрасно. – Староста восхищённо хлопнул в ладоши. – Как раз то, что нужно. Наш последний неуловимый ингредиент. Так, Пьер, а вы пока садитесь сюда, на лавочку, и снимайте полотенце...