Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
Конечно же, вокруг жандарма сразу же столпились все, кто был в подвале, но Гремм, не растерявшись, сразу же нашёл всем занятие: Фриц Шпицберген была отправлена на кухню за водой и тазом, Вилль – в кабинет к старосте за бинтами, а Фуллер, кривясь от отвращения (он, как оказалось, жутко боялся крови) держал лампу. Анна ассистировала.
Хотя помощь, как оказалось, Гремму не слишком-то и требовалась. Старый некромант ловко уколол жандарма в плечо миниатюрным шприцем с какой-то желтоватой жидкостью, в два щелчка ножниц срезал полотенце
– Мда, – Гремм покачал головой, – омерзительный разрез. Чем это вы? Ржавой пилой?
– Ку... кухонным топориком. – Жандарм, похоже, понемногу приходил в себя после укола старосты, по крайней мере, взгляд у Пьера стал более осмысленным.
– Ясно. Как они там вообще рубили мясо этой тупой железякой? Тут же всё клочьями, фу!.. Хоть продезинфицировали топорик-то?
– В-в-в… Водкой.
– Хоть что-то. Ладно уж, не помрёте. Я людей по кускам собирал, и довольно успешно... О, а вот и госпожа Фриц с Фуллером. Ставьте таз и лейте воду... Да, вот так... Ну, не делайте такое лицо, Пьер! Вам не может быть больно, я дал вам полную дозу своего лучшего обезболивающего!
– Меня сейчас стошнит.
– А вы отвернитесь. Ишь какой недотрога! Так-с, лепестки крестоцвета... ага, вот они... подорожник... и немного ворожбы.
Вода в тазике засветилась ярким зеленоватым светом, и Гремм тут же сунул туда руку жандарма. Анна задохнулась от удивления: рана Пьера затягивалась прямо на глазах.
– Даже шрама не останется. – Староста удовлетворённо хмыкнул. – А теперь бинты... да, спасибо... и вот эта мазь... Ну, вот и всё. Через час будете как новый империал... Вы, кстати, молодец, Пьер. Я думал, будете тянуть до последнего.
– Вы знали? – Глаза жандарма изумлённо расширились. – Знал про...
– Про Усатого Флинта? Конечно, знал. Вы убили его в первый же год после того, как вас по приказу Рюма перевели в наш городишко из этого... как там его...
– Из Лысой Пали. Но...
– Он, – Гремм взглянул на Анну и качнул подбородком в сторону Пьера, – вёл дело Усатого Флинта – разбойника, что терроризировал окрестности – ну вы его-то помните, Анна! – и как-то раз отправился проверять одну зацепку на загородный склад. И наткнулся там на самого Флинта, что закапывал мешок с награбленным. Чистой воды случайность, конечно. Молодые нервы нашего Пьера не выдержали, и он немножко застрелил Флинта, после чего, испугавшись, закопал его там же, и сбежал. Идиот, кстати; мог бы просто сказать Рюму, что Флинт начал палить в вас первым, и это была самооборона.
– У него был только нож...
– А, ну, это, конечно, осложняет... Короче: молодой жандарм застрелил бандита, и утаил это от шефа, но шеф по итогу сам нашёл могилу Флинта, а уж определить по пуле из чьего револьвера она была выпущена, не составило труда. Но Жерар Рюм решил не давать делу хода. Написал в отчете, что Флинт был убит им за городом в случайной перестрелке. Конечно, его начальство это проглотило – всем давно наплевать на этот городишко и всё, что тут творится.
– Он... он покрывал меня...
– Да, но и себя он тоже покрывал. Вы же были его протеже и если бы присяжные признали вас виновным в убийстве по неосторожности, то карьера Рюма скоропостижно закончилась бы вместе с вашей. Так что наплюйте. Вы же не молодую курсистку грохнули, а матёрого домушника. Туда ему и дорога.
– Вы это всё так просто воспринимаете...
– Будете воспринимать жизнь сложно, и жить придётся сложно, Пьер. Понимайте её сложность, но не берите на себя за неё ответственность. Совесть это тоже инструмент, и если она не станет удобным молотком для вас, то вы станете боксёрской грушей для неё... Так, а теперь скажите «а-а-а-а-а!»
– Фу, ну и мерзость.
– Знаю. Но вам нужно спешно восстановить кровь. Я закончу пулю через минут тридцать, а дальше нужно будет в темпе готовить план. Можете начинать прямо сейчас... Так, Анна, я пошёл колдовать, а вы присмотрите за нашим убийцей с большим сердцем. А то ещё выкинет чего-нибудь...
– Постойте! Но откуда, всё же, вы узнали про убийство Флинта?
– Пф-ф-ф! – Гремм презрительно фыркнул. – Ну что за идиотский вопрос, право слово! От Флинта, естественно, от кого же ещё? Будучи некромантом со временем учишься доверять только первоисточникам.
Он ушёл, бормоча под нос какие-то алхимические ругательства вроде «белое альбедо, угольный фильтр... где мне, мать вашу, найти угольный фильтр?.. а, и ещё санктус аква три меры, кварц...», а Анна рассеяно взглянула на Пьера Артисона вытянувшегося на обшарпанной деревянной лавке.
«В этом городишке вообще есть люди без двойного дна? Или даже не так: а есть ли такие люди в принципе? Маски спрятанные за масками, бесконечный зеркальный лабиринт вранья и двуличия, добрые некроманты, благородные убийцы, хранящие закон лжецы – может, Гидра не просто так явилась в Серные холмы? В своих самых тёмных и запретных книгах древние демонологи писали, что открытие червоточин во Внешние Сферы начинается с раскола в собственном сердце, что порталы между мирами похожи на взгляды в тень, в которой прячутся застарелые кошмары детства. Тогда я не поняла, но, кажется, теперь, к своему ужасу, начинаю понимать»
Пьер застонал, и Анна машинально спросила:
– Вы как?
Это было не более чем движение губ. Колдунья чувствовала себя безумно уставшей и расслабленной одновременно, будто Гремм и ей вкатил под кожу какой-то парализующей нервы гадости. Скорее всего, на эмоции больше просто не осталось сил.
– Холодно. – Жандарм плотно сжал побледневшие губы; его кадык скакал вверх-вниз, точно мячик. – И тело немеет.
– А... Ничего страшного, это реакция тела на некромантию. Скоро пройдёт.
– Вы, наверное, думаете, что я – невероятная сволочь?
– Ничего я не думаю, господин Артисон. Я безумно устала, и даже сон мне не помогает. Я хочу... не знаю, чего я хочу. Наверное, напиться в стельку.
– Это вам к Фуллеру с Виллем. Они где-то раздобыли целую гору спиртного, и сейчас с его помощью выдумывают какой-то гениальный план.
– А... Да пусть их. Я, если честно, не удивлюсь, если Фуллер окажется инквизитором под прикрытием, а Вилль – потомственным демонологом. Что угодно, лишь бы выбраться отсюда, и забыть этот город как страшный сон.