Следователь и Демон
Шрифт:
– Спокойной ночи, Клод. Нам всем, надеюсь.
...Малефруа был прав: король еще был в гостевом зале. Он сидел у камина на диванчике, который до этого занимал Фигаро, потягивал бренди из широкого бокала и оживленно беседовал о чем-то с мадам Воронцовой. До следователя долетел обрывок фразы:
– ...не думаю, что такое вообще можно забыть. Знаете, с годами память о прошлом только крепнет и становится ярче...
Фигаро смущенно кашлянул.
– Извините, не хотел вам помешать. Ваше Величество... Госпожа Мари... Он коротко поклонился, запоздало сорвав с головы котелок.
– Да бросьте, Фигаро, - рассмеялся король.
– У нас тут, считай, расследование. Значит, главный тут вы. Будите меня в любое время дня и ночи... Особенно ночи, ха-ха... Так вы что-то
– Я буквально на минуточку... И, если можно...
– он кротко взглянул на мадам Воронцову, которая, вздохнув, встала с диванчика и удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь.
...Следователь говорил с королем минут двадцать. Сперва Фунтик был весел, но к середине разговора стал куда серьезнее. Он достал записную книжку, быстро сделал несколько записей, переспрашивая Фигаро, когда речь заходила об именах собственных и адресах, и в конце коротко кивнул.
– Ясно. Сегодня же отправлю запрос... Вы, Фигаро, поймите вот что: я крайне - подчеркиваю: крайне!
– заинтересован в том, чтобы это расследование дало результаты. Хоть какие-нибудь - я реалист, и не требую от вас немедленно снять проклятие... если это проклятие. А это значит, что весь государственный аппарат в моем лице - к вашим услугам. Не стесняйтесь делать через меня запросы - любые запросы... Более того: если я узнаю, что вы столкнулись с проблемами чисто бюрократического характера и не известили меня, я прикажу всыпать вам розог у позорной стены на столичной площади.
Следователь усмехнулся.
– Обещаю быть наглым, - кивнул он.
– Вот и отлично, - Фунтик потер ладонью о ладонь и ногой подвинул к себе журнальный столик.
– Вы, надеюсь, не собирались в кровать?
– Нет. На новом месте я всегда засыпаю с трудом.
– Замечательно! Составите компанию?
– С этими словами король извлек из-под диванчика пузатую черную бутыль с алой пробкой и грохнул ею об полировку столика.
– «Дукат»?
– Следователь поперхнулся.
– Он самый, - подтвердил Фунтик.
– Вон там бокалы...
– Но... Я не...
– Даже не вздумайте мне тут! Я и сам знаю, сколько он стоит. Премьер-министр Лютеции каждый месяц присылает мне по два ящика... И будет присылать, пока на Совете Европы я ветирую претензии Рейха на рейнскую ДМЗ... Так что не ломайтесь как гимназистка, а наливайте...
Они чокнулись - бокалы приятно зазвенели - и выпили.
– Отличный коньяк, - следователь причмокнул, - просто отменный.
– О, это вы еще не знаете, как раскрывает его вкус лимон!..
– Король хлопнул в ладоши и в зале тотчас материализовался неприметный господин в сером костюме.
– Любезный, блюдо с лимончиком и солью, пожалуйста... Да, и икорки захватите...
...Когда старинные напольные часы, скрытые в полумраке гостиной залы пробили полночь, на журнальном столике у камина стояли уже две пустые бутыли «Дуката», соусница, остатки розеток с осетриной и наполовину опустошенная ваза с черной икрой. Над всем этим медленно плавали клубы табачного дыма; король неожиданно оказался любителем дешевого армейского табака «Нептун», который целыми горстями пихал в драгоценную трубку из слоновой кости.
– ...а они говорят - у вас, мол, Ваши Величества, неправильный взгляд на внешнюю политику!
– Фунтик оживленно жестикулировал, размахивая трубкой.
– Свободы слова, говорят, нет совсем; душите вы, мол, свободу слова! А я и отвечаю: вы, любезный, мне тут про свободу слова рассказываете, а эти вот господа с блокнотиками потом побегут в свои редакции и завтра на первой полосе «Столичного Голоса» будет аршинными буквищами: «В Королевстве нет свободы слова!» А если я к вам за океан приеду и начну рассказывать, что, мол, в английских колониях нет свободы слова? Ась? Где меня опубликуют? В королевстве шесть газет Североамериканских Королевских Дистриктов. Шесть! И это только в столице! А сколько в Британии - храни боже мощи старушки-королевы!
– сколько, я спрашиваю, в Британии наших изданий? Сколько, а? Замминистра промышленности нашего в том году отловили на пароходе - на берег сойти не успел, и забрали выпуск «Парового Вестника» - пропаганда! Плевать на дипломатическую неприкосновенность - запрещенная литература! Чуть скандал не вышел, не поверите!
– А вы что же?
– Я - ничего,
– Фунтик грохнул кулаком по столику.
– Договорились же после войны: по десять паровых дредноутов на рыло! На бумаге записали, с печатями и всем прочим! А эти, из Соединенного, двадцатый достраивают! И что, гады, говорят: мы это на продажу, вы не думайте! Кому продавать удумали?! Рейху? Лютеции?.. Ну ничего, мы в лесах на севере заводики алхимические тоже просто так строим... Будем морилку для тараканов выпускать, хе-хе... По пять галлонов в дальнобойный... Ну, давайте, еще по одной...
– ...оно ведь как получается: загребет какой фабрикант под себя целую провинцию, и вопит: руки, мол, прочь от частной собственности! А сам людям платит... вот не поверите, Фигаро, собак своих лучше содержит. На фабриках чад, смрад, крысы, отрава прямо по полу течет, народ мрет, калечится, а шеф местного профсоюза у жупела этого в кумовьях, а то и вообще брат родной на полном пансионе. А тронь эту скотину, так сразу вой до небес: ущемляют свободного предпринимателя! Рынком аки кобылой правят, диктаторы! Визг даже за океаном. И вот уже у нигилистов откуда-то в карманах зазвенело, у анархистов полный склад английских пулеметов - фея, наверно, наколдовала, а в газетенке типа «Правдивая Правда» какой-нибудь еврейчик с умным лицом расскажет как дважды два, что Фунтик и Тузик - два козла, которые лично всю капусту сожрали и что Королевство, сталбыть, перемен требует... И, главное, с-с-сукин сын, как пишет - зачитаешься! Сам себя удавить хочешь, так складно лопочет!
– И как боретесь?
– Фигаро отхлебнул коньяка и смачно закусил икоркой, блаженно растекаясь по спинке диванчика.
– А как - тут один только способ есть. Берешь такого фабриканта, и каленое железо ему к пяткам. И так три раза в день, пока последний империал из-за границы не выведет. Деньги все - в фабрику, на модернизацию, шефом там - кого работяги сами выберут, но только прямо ему говоришь: воровать будешь сверх положенного - в петлю. Чистка в профсоюзе, жалование поднять, счета в Королевском банке пенсионные открыть, лечить всех за фабричный счет, отпуск, премии, все дела... Так что когда нигилисты чего мутить там начинают, так их сами работяги в болоте топят. Потому как помнят, как оно - за медяк рук да пальцев лишаться... Одно только плохо, - Фунтик вздохнул, - молодежь, один черт, мутит...
– А, кстати, почему?
– спросил следователь.
– Я так понимаю, вы об этих... как их... Ну, которые «вернуть Королевство на рельсы цивилизации» и такое прочее?
– Во-во, - король икнул, - про этих самых... А тут, Фигаро, все просто: поехал такой юнец в Лондон, увидел лорда на керосиновой самоходке и кралю его в шелках, побродил по туристическому району, где даже собаки надушенные бегают и думает - ага! Вот оно как люди жить должны! А не то что у нас - свиньи на улицах да навоз на проспекте. Возьмешь, значит, такого красавца за грудки и рявкнешь: тебе, сын чертов, чего надобно?! Лекаря, который тебя за три медяка на ноги поставит, или немецкие сосиски? Техникум, где тебя, подлеца, за десять империалов в год инженером да алхимиком сделают, или кабриолет золоченый?! Комнату за серебряк в месяц или подштанники с колдовской автосушкой?! А он такой отряхнется, глазки томные сделает и мямлит: «интеллигенция, мон шер, всегда найдет себе дорогу среди быдла-с...» А мужик, что тебе печи чистит? А тот, кто карету твою чинит?! А те, кто канализацию тебе под дом копают - они что, не люди?!
– Фунтик яростно махнул рукой.
– Удавил бы этот цвет нации...