Следуя своему выбору
Шрифт:
– Возможно, ты и прав, – бормочу я, вспоминая поведение своей бывшей жены. – Но ведь сказанное тобой не означает, что каждый может стать циником. Многое зависит от того, какое воспитание человек получил в детстве в семье.
– Это ни о чём не говорит! – резко возражает мой собеседник. – Даже ангелоподобный человек, однажды вкусив плоды неправедных действий, способен ощутить в себе тягу к повторению поступков, которые дали ему возможность получить что-то запретное, но так им желаемое. Нет тормозов в самом человеке! Только страх перед наказанием кем-то, кто много сильнее, может заставить каждого из нас держаться в рамках
Слушаю Сан Саныча и снова думаю, что судьба свела меня со странным, но очень интересным человеком. Казалось бы, простой строитель, то есть представитель профессии, которая никогда не считалась особо интеллектуальной, а ведь неплохо знает Достоевского и мыслит просто философски! Может, уголовное прошлое, о котором он говорил, то есть отсидка в зоне, сделало его философом? Или я оцениваю, как сноб? Вообще, надо признать, что о многом из того, о чём сейчас он говорит, я никогда не задумывался, сидя в своей скорлупе технических разработок.
– Человек слаб, – между тем продолжает Бригадир. – Ему обязательно нужен тот, кто поможет преодолеть искушения и соблазны, а это только Бог. Недаром к нему обращаются с просьбой «укрепить»!
– Но ведь тем, кто укрепляет в случае сомнений, может быть и друг или просто старший товарищ, – возражаю я.
– Ты не понимаешь… – с лёгкой досадой останавливает меня Сан Саныч. – Советчиков может быть много, причём и добрых, и не добрых. Когда я сказал о совестливости, то имел в виду такое состояние, когда мы, порой бессознательно, сравниваем свои поступки с Божьими заповедями и решительно отбрасываем то, что им противоречит. Если же над нами стоит только закон, который, как ты уже, наверно, понял по своему случаю, то работает, то не работает, человек, не обременённый пониманием присутствия Бога, подсознательно начинает искать лазейки, как этот закон обойти. Пример – твоя бывшая жена с её угрозами позвать каких-то мальчиков с рынка. А сколько таких мальчиков творят суд и расправу, никого и ничего не боясь?
Не хотелось бы обидеть Бригадира, но, кажется, я готов в начавшейся дискуссии использовать в качестве примера пятничный случай.
– Но ведь когда мы проникли в мою бывшую квартиру, это трудно назвать праведным деянием.
– А что в наших действиях было неправедным? – усмехается он. – Дверь мы не ломали, морды никому не побили, а просто пришлось объяснить твоей бывшей кое-что из того, чего она не понимала или до сих пор не понимает. Ничего мы не нарушили! Она нас пустила сама, а дальше было убеждение с позиции силы. Согласись, что, когда наши силовые службы требуют от нас соблюдения закона, они тоже действуют с позиции имеющейся у них силы. Если бы этой силы не было, все бы их посылали по известному адресу, а так каждый из нас подсознательно прикидывает, как ему будет потом «бо-бо» в случае невыполнения предписанных требований. Разве не так?
– Так… – вздыхаю я, не видя в его словах нарушения логики.
– А вот если бы у каждого из нас был в сознании Бог, то и силовики стали бы не нужны. Тогда бы мы сами своими поступками не оскорбляли окружающих людей. Вот и весь расклад.
– Но ведь цинизм, о котором ты говорил, – это гораздо более широкое понятие.
– Каким бы широким оно ни было, именно это понятие определяет сегодняшнее общественное
– Я бы сразу забрал, но, когда практически ночью срочно перебирался к родителям, не стал заходить в комнату, где она спала.
– Вот! – Бригадир торжествует и, видимо, по этому поводу сам наливает нам ещё по рюмке. – Ты тогда повёл себя, как совестливый человек, пойдя на поводу у цинизма её поступка. Скажешь, я не прав?
– Прав… – вздыхаю я, думая о том, что действительно сегодня слишком часто мне приходится пасовать перед, как было сказано у классика, «свинцовыми мерзостями жизни».
Часть 2
Наука выживать
Выбрав выходные для подготовки оставшихся вещей к транспортировке на новое место, в субботу приезжаю по своему прежнему адресу. От помощи в сборах, предложенной родителями, отказался, посчитав, что им находиться там будет тяжело. Открываю дверь комплектом ключей, переданным мне накануне в присутствии Сан Саныча. Бывшая жена, услышав, как хлопнула входная дверь, выходит в прихожую. Решив, что пора вспомнить, кто тут настоящий хозяин, с порога заявляю:
– Я сейчас буду собирать вещи. Уложу их в той комнате, в которой прежде спал. Постараюсь увезти, как только будет возможность их разместить в новой квартире.
На лице бывшей благоверной вижу брезгливую улыбочку.
– Я тебе помогла, – усмехаясь, заявляет она. – Твоё барахло туда уже вынесла.
Понимая, что это очередная провокация, открываю дверь и вижу небрежно сброшенные в кучу прямо на полу какие-то мои старые вещи.
– Ну это ещё не всё, – спокойно бросаю с ответной усмешкой. – Я заберу всю библиотеку, которую собирал на свои деньги.
Честно говоря, упоминать про то, кто, сколько и куда вложил, мне совсем не хочется, но сейчас я вижу, что без этого не обойтись, ведь это единственный язык, который теперь понимает Люся. Она в ответ пожимает плечами и скрывается в бывшей гостиной.
За час увязал в узлы и то, что может пригодиться, и то, что просто мне дорого. Когда вхожу в комнату, где стоит мебельная стенка с книжным шкафом, слышу ехидное замечание:
– Разве тебя твои папочка и мамочка в детстве стучаться не приучили?
– А я у себя дома, – бросаю через плечо и, отодвинув в сторону приготовленные для транспортировки на рынок какие-то тюки с импортными шмотками, начинаю выгружать с полок книги.
Библиотека сложена в стопки и связана ещё за час и тоже перенесена в комнату, в которой я раньше ночевал. В заключение брожу по квартире и забираю то, что когда-то нам оставляли родители, переезжая к себе. Это – память, и её я собираюсь сохранять. Наполнилась целая сумка, которую я привёз с собой. В общем, получилось солидно… А ведь есть ещё и мебель! Пока я не очень понимаю, как буду всё перевозить, но Сан Саныч, сказав про будущую помощь, вселил в меня надежду, что и в этом случае мне не дадут пропасть.