Следы говорят
Шрифт:
выдают его и темные кисточки на острых концах ушек.
Ночной зверь, он, если голоден, непрочь и днем поохотиться. Вижу, шел с остановками,
часто залегал, наверное что-то высматривал. Дальше он продвигался ползком, – осталась
полоска. Острейший слух и зрение кота поглощены слежкой за добычей, и я бесшумно
крадусь за ним. Вот-вот покажется...
Вдруг впереди под вербой красным пламенем взметнулся над снегом копавшийся в
сугробе фазан и в тот же миг упал под тяжестью кошки и затрепыхался.
крыльями. В белой пыли клубятся золотистые перья.
Стреляю. Кот бросается на дерево, мелькнул по стволу и прижался на вершине. Бью ещё
раз. Зверь валится, но зацепился когтем за ветку и повис. Потом падает на лапы, прыгает
через канаву и скрывается в камышах. Беру оставленную мне дичь.
Справляюсь с компасом (в море однообразных тростниковых зарослей легко
заблудиться) и начинаю выслеживать тяжело раненного хищника. Казалось бы, он не должен
далеко уйти, а уже порядочно времени ищу его. Полежит кот, наберется сил и, оставляя ямки
в снегу, уходит всё дальше и дальше.
Шел, шел и... что за чудо! Отпечатки круглых лапок превратились в огромные следы
широких лап. Приглядываюсь – волк пробороздил снег, еле волоча ноги.
Бросаю ход кота. Перезаряжаю ружье картечью. Слежу серого... Впереди заворочалась
волчья башка, – бирюк и бежать не в силах. Кто-то постарался располосовать бок у волчины.
Так и надо этому заклятому врагу всего живого! И я ему спуску не дам...
Следом волка возвращаюсь и попадаю на озеро. Здесь волчьи следы переплетаются с
кабаньими. Со льда хоть и сдуло снег, но слегка запорошенная скользкая поверхность ничего
от меня не утаила.
Тут произошло целое побоище: два волка сражались с вепрем-секачом. В плотных
упругих зарослях хищникам было не развернуться, а кабан-одинец своим острым рылом без
труда проникал в камышовую крепь. Звери применили обычный в таких случаях маневр:
наседая на кабана, выжали его из густых тростников на льдистый простор, чтобы здесь без
помехи расправиться с ним. Волки оттеснили одинца на озеро, и он с разбегу шагов двадцать
задом проехал по льду. Кабану трудно бежать, копыта разъезжаются в стороны, зато волкам
здесь вольнее драться с вепрем. Они норовили распороть ему бок, да только вепрь – не
теленок! Грозно защищается секач, машет клыками-кинжалами, а сам, сидя, колесом
кружится. Наметился волк вцепиться ему в пах – в самое уязвимое место, ринулся вперед, а
верткий одинец успел клык подставить. Серому впору себя спасать, – изо всех сил пытается
отпрянуть, но поздно: когти, царапаясь по скользкому льду, не могут затормозить разбега.
Ноги сами несут зверя на штык. Секач легким рывком нанес удар – и покатился смертельно
раненный враг...
Второй волк уклонился от боя. Ушел и победитель.
Мне досталась волчья шкура. А когда я нашел и кота, то порадовался, что двумя
хищниками меньше стало.
ПО ВОЛЧЬИМ ТРОПАМ
Я бегу на лыжах по проселку. Легко скользить по накатанной дороге! В морозном
воздухе навстречу мне плывет аромат душистого сена. Догоняю сани, груженные
тимофеевкой. Возчик вдруг останавливается, грозно размахивая кнутом, улюлюкает и
кричит:
– Ах ты вор, разбойник! Вот я тебе, злодею!
– На кого это ты, дядя Вася, так ополчился? – окликаю знакомого колхозника.
– Да вон там, гляди, зверь! – указывает он кнутовищем.
И в самом деле: темный клубок катит по белой луговине, – заложив уши и поджав хвост,
волк удирает к березнякам. Он знает, что это вслед ему несется враждебная брань.
Отбежав на безопасное расстояние, волк оборачивается, – навострив уши, пытается
разгадать наши намерения. Пристально наблюдавший за ним Василий Петрович говорит:
– Надо думать, это старый бродяга, опытный. Разобрался, что сейчас мы за ним не
охотимся. Видишь, не спеша, трусцой уходит. Молодой, тот без оглядки бы наутек бросился.
Петровича уважают в колхозе за разумную его деловитость. Он и охотником толковым
слывет, хорошо знает нрав зверя.
Тронулись мы дальше. Василий Петрович поясняет, что его бранные слова как нельзя
лучше определяют волчью натуру. Я хотя и знаком со звериными навыками, но с интересом
слушаю дядю Васю.
– Волк и есть вор. Да еще какой! Из-под носа стянет козленка. А что разбойником
прозывается, так тоже верно. Коли голоден, да ещё в зимнюю ночь, у самого жилья нападает
на скот. И злодей большой: ворвется в стадо овец, лютует, режет их, будто впрок мясо
заготовляет. Случается, за неделю ему и шерстинки в рот не попадет. Зато дорвавшись, в
один прием съест полуторапудового барана... Верно и то, что бродяга он. Недаром пословица
говорит: «Волка ноги кормят».
Рассказывая всё это, Петрович спросил:
– Как ты думаешь, кто смышленей – волк или лисица? – И сам же ответил:
– Конечно, волк! Он хитрее. Обычно звери охотятся в одиночку, волки же могут и облаву,
вроде загона, устраивать. Одни рассыпаются по зарослям, ищут и гонят потом беляка, другие
в засаде лежат или наперерез кидаются... Лисица, скажем, чаще в лесу промышляет, а волк
больше возле нашего хозяйства околачивается, – так и норовит здесь чем-либо поживиться.