Следы в небе
Шрифт:
В «ИЛ-18» за просторной пилотской кабиной вытянулись вместительные пассажирские салоны на 95 мест, искусно отделанные пластмассовыми панелями, имитирующими ценные породы дерева. Благодаря прекрасной герметизации, несмотря на высоту, в корабле дышится так же легко, как и на земле. Тепло. Летчик скинул пиджак и остался в шелковой безрукавке, а термометр показывал, что за окном сорок семь градусов ниже нуля.
Внизу, под крылом, багровое солнце опускалось в тайгу Восточной Сибири. Сумерки быстро сгущались, и вскоре самолет уже
Вот и засверкали огни большого города на берегу Ангары. Цепочка красных фонарей обозначила взлетно-посадочную полосу.
На сибирской земле стоял лютый мороз. Когда, выйдя из теплой кабины, летчик коснулся рукой металлических поручней трапа, обожгло, как огнем. Пока он и свободные члены экипажа коротали время в новом красивом здании аэровокзала, механики хлопотали у больного мотора.
Через два часа все было исправлено.
По старой привычке, поплевав на ладони, летчик положил руку на штурвал.
С борта самолета запросили о погоде Петропавловск-на-Камчатке. Оттуда ответили:
— Погода ниже минимума, но вас принимаем!
На Камчатке уже знали, кто летит к ним в гости.
Новый запрос и малоутешительный ответ:
— Погода ухудшается. Видимость минимальная!
Самолет продолжал свой путь по маршруту.
Выйдя на приводную радиостанцию аэродрома, летчик спросил разрешения на снижение.
— У нас пурга. Видимость ниже предела, — с тревогой сообщал Петропавловск.
— Прошу обеспечить прием, — ответил летчик. — Посадку гарантирую!
Самолет стал пробивать густые, зловеще-темные облака. Чем ближе земля, тем бешеней круговорот слепящих снежных вихрей. Ни одного огонька не видно.
С ювелирной точностью выполняя схему захода по системе слепой посадки, летчик вывел машину на край полосы и мягко приземлил ее. Он видел перед собой только крошечный кусочек занесенной снегом бетонной дорожки. А ведь небольшое отклонение в сторону могло привести к серьезным неприятностям: аэродром окружен высокими сопками, совсем рядом огромные конусы двух вулканов.
Пурга бушевала, ревела, по-разбойничьи свистела...
Все аэродромное начальство встретило летчика:
— Это у нас первый случай, чтобы приняли самолет в такую погоду, — сказали ему. — А таких красавцев, как ваш, мы еще не видели.
— Погодка, конечно, нелетная, — ответил летчик. — Ну, ничего, — добавочное испытание для машины.
Камчатского пейзажа экипаж самолета так и не увидел. В пургу прилетели, в пургу и улетели.
Одной из целей испытательного полета была проверка поведения нового самолета в условиях низких температур. Поэтому летчик, вольный выбирать себе маршрут, решил, как он выразился, «податься в Арктику».
Над Охотским морем самолет попал в долгожданное обледенение. Пусть не смущает необычное сочетание слов «долгожданное» и «обледенение».
Вот и Арктика! В бледном свете начинающегося полярного дня видно, как плывут под крылом бесконечные нагромождения торосов, черные разводья между треснувшими льдинами, ледяные поля, густо изрезанные трещинами, рисунок которых напоминает гигантскую паутину.
«Все меньше остается на карте Центрального полярного бассейна неисследованных белых пятен, а в небе над льдами — нехоженых воздушных дорог», — подумал летчик, и, как бы отвечая на его мысли, штурман сообщил, что под ними дрейфующая научная станция «Северный полюс-6».
На 86-м градусе северной широты самолет пошел на снижение. Вот уже отчетливо видны маленькие домики на льдине, радиомачта с красным флагом, четко выделяющимся на белоснежном фоне. Самолет сделал круг над самым северным поселением советских людей, приветственно качнул крыльями.
Летчик от имени экипажа послал радиограмму полярникам. Тотчас пришел теплый ответ от начальника станции Серлапова.
Радист самолета не отрывал руку от ключа. Эфир, казалось, был предельно насыщен точками и тире.
Петропавловск запрашивал, как протекает полет.
Порт Тикси сообщал погоду.
Вот тебе и безмолвная Арктика!
Разворот — и взят курс на Большую Землю.
Каких-нибудь двадцать лет назад подобная воздушная «прогулка» в высокие широты была бы сложнейшей экспедицией, к которой готовились бы долго и тщательно. Ведь когда Водопьянов весной 1937 года вел воздушные корабли на штурм Северного полюса, понадобилось ровно два месяца, чтобы долететь от Москвы до сердца Арктики. Тогда не столько летали, сколько ждали погоды. А теперь?
...Северный аэропорт Тикси гостеприимно встретил воздушных путников. Непродолжительная стоянка для заправки горючим, и самолет поднялся в ночное небо.
«Улыбка Арктики» — северное сияние играло в пылающем небе, украшало дальнейший путь. Прозрачная колеблющаяся вуаль затянула весь небосвод. Волны алого, зеленого, бледно-розового, густо-фиолетового цветов, мгновенно сменяясь, проносились из края в край неба. Длинные золотистые лучи пронзали фантастическую завесу. Они то складывались в гигантский веер, то соединялись в пучок в беспредельной вышине. Феерическая картина. Нельзя было ею не залюбоваться!