Следы ведут в Караташ
Шрифт:
— Похоже, здесь один из спусков в дантов ад, — нервно пошутил Сноу.
Серебров, шедший рядом с ним, слышал, как булькает время от времени его фляжка со спиртом.
— Нечто подобное я наблюдал и в Натанаро, — сказал Хаузен.
— Этот спуск? — спросил Югов.
— Способ обработки камня. Обратите внимание — это не обычная шлифовка. Каждая глыба словно глазирована.
— Вулканическое стекло.
— А какая для этого нужна температура! — воскликнул Хаузен. — Я очень сожалею, что мне не удалось
— Не о чем жалеть, доктор, — прервал его Сноу. — Здесь вы имеете возможность сделать более интересные открытия...
Прохладный воздух, шедший снизу, освежал их лица.
Спуск кончился. Они стояли на небольшой площадке. Где-то капала вода.
— Похоже, что это конец? — произнес Югов.
— Не может быть.
Фонарик Каракозова упрямо обшаривал ступени.
— Какой же смысл был строить лестницу?!
— Вот именно.
— Надо искать.
— Только осторожно, — предупредил Хаузен. — Все эти древние были большие мастера на разные западни и ловушки.
— Вы уверены, что пещеру создали древние? — спросил Югов.
— А вы в этом сомневаетесь?
— С некоторых пор да.
Под сводами голос Югова звучал приглушенно.
Пещера имела склон к северу. Там стояла вода. В свете фонариков она казалась густой и красной, как кровь.
Присев на корточки, Каракозов обследовал стену.
— Должно быть, ход был где-то здесь. Послушайте — снова пустота...
Югов приложил ухо.
— Какой-то странный шум...
— Напоминающий звук падающей воды, — подсказал Каракозов.
Они стали простукивать стену. Удары гулко отдавались в глубине. Вытянутые тени с яйцеобразными черепами настороженно замерли по сторонам.
— Вы слышите? — прошептал Югов.
— Да, да...
Фонарики снова запрыгали за их спиной.
Каракозов чуткими пальцами провел по стене.
— Плиты пригнаны так, что и лезвие ножа не просунешь...
— Майя тоже умели делать такие штуки, — сказал стоявший за его спиной Хаузен.
— Вы все время проводите параллели...
— В данном случае они не вызывают у меня сомнений. Если вам угодно воспользоваться моим опытом, то следует искать другой проход. Так было и в Натанаро...
— Действительно, может, мы его просмотрели? — осторожно предположила Ляля.
Все сошлись вместе, лучи фонариков ударили в потолок. Заключенные в оболочку из вулканического стекла плиты переливались зеленовато-желтым светом. И от этого лица людей в зале были болезненно бледны, почти бесплотны.
— Итак, возвращаемся? — спросил Югов.
— В конце концов вернуться сюда никогда не поздно, — согласился Каракозов. — Обследуем ход. Может быть, мы и в самом деле проглядели боковой тоннель...
Обратно идти было еще труднее. Лестница вела круто вверх. Фонарики ощупывали каждый сантиметр
Несколько раз им казалось, что боковой ход найден, но это был просто обман зрения. Иногда они действительно останавливались перед небольшими углублениями, но в них не было и полутора метров. Стена — сплошная, гладкая, блестящая, как разноцветное стекло, стена...
Скоро впереди заголубел дневной свет. Прохлада подземной галереи сменилась духотой жаркого августовского вечера. Все молчали. Югов щелкал выключателем фонарика, Хаузен шарил по карманам в поисках сигарет. Коротовский, замыкая шествие, строгал перочинным ножичком спичку. Сноу раза два или три приложился к фляжке.
Задержавшийся внизу Каракозов нагнал их у самого выхода.
— Так как же — будем брать перегородку? — сказал он, обращаясь к Югову.
— А не трудновато ли?
— Используем лазеры.
— Да, конечно, — согласился Югов. В то же время он подумал:
«Лазеры — неплохая вещь, но грубоватая. Что скрывается за стеной?»
— А если повременить? — сказал он. — Поищем еще раз...
— Я согласен с Викентием Александровичем, — вмешался в разговор Хаузен. — Нужно попытаться...
— А потом?
— Применим лазеры, когда ничего другого не останется. Поймите, я разделяю ваше нетерпение, но — нужно сдерживать порывы. Это тоже своего рода искусство.
Каракозов улыбнулся:
— Ладно, ладно. Не уговаривайте. Быть по-вашему...
Юлдаш-ака сидел в кабинете капитана Ларионова и не смел поднять руку, чтобы почесать переносицу. А зуд был страшный, и чем больше Юлдаш-ака думал об этом, тем сильнее ему хотелось сделать то, чего он никак не мог сделать в своем теперешнем положении. И не потому, что боялся, а потому что по-всякому могут расценить его жест — мало ли что подумает сидящий перед ним начальник!..
И Юлдаш-ака терпел, как терпел четыре дня тому назад, после того, как Джелял столкнул его в пропасть, а он по воле аллаха повис на корневище и сохранил свою драгоценную жизнь для гражданина начальника.
Тогда здорово пришлось повозиться пограничникам — да ниспошлет им вечную радость всемогущий аллах! — чайханщик был толст, тяжел и неуклюж. Его вытащили на веревках, как мешок с картошкой.
А теперь он в благодарность за это готов рассказать, все, что знает.
— Только прошу учесть мое искреннее признание...
Ларионов просматривал толстую папку.
— Так, — сказал он, — начнем с того дня, когда к вам явился Джелял...
На пороге тайны