Слепая любовь
Шрифт:
— А-а-а, это он у тебя серьезный человек. Дураков или ничего не смыслящих ни в авиации, ни в природопользовании на такие должности не назначают. Десантник, наверное?
— Он писал, что нередко вынужден прыгать с парашютом.
— Разумеется. Причем чаще всего в самый огонь, в эпицентр пожаров. А тайга знаешь как горит? У-у-у, страшное дело, не приведи, Господи, во сне присниться. Герои ребята, я таких знал… Ну и как у вас? Получается что-нибудь?
Наташа потупилась.
— Он мне нравится. И письма такие пишет, как поэт. Он и стихи тоже сочиняет, говорит, что их издательства печатали.
— А ты хочешь к нему?
— Так он же сам приедет! Вот как отпуск на два-три дня дадут, так и прилетит. У нас уже и
— Спокойно, Наташа, — жестом остановил ее Филипп. — Это у вас что, ритуал такой? Приводить своего знакомого в «домик», точнее, в бордель к Хлебникову? Условия такие он ставит?
— Да нет! — воскликнула она. — Он просто делает из добрых… ну, как сказать?
— Ты скажи еще: из отеческих побуждений. Ему надо, чтобы вы пришли, соблюли, так сказать, ритуал знакомства. Мол, вот как Интернет приносит свои плоды. Вас интервьюируют, а потом отправляют в соседнее помещение. Где вы имеете полное право заняться любовью. Под прицелом телевизионной камеры. И это все снимается, а затем вас начинают шантажировать, так? Скажи, в каком пункте я ошибся? Где соврал?
Наташа смотрела с ужасом.
— Не веришь? А я сам телекамеры там видел. Просто я опытный человек, а ты нет. И я первым делом всегда, когда нахожусь в незнакомых мне помещениях, обращаю внимание на потолки и другие места, где может быть установлена подслушивающая и подсматривающая аппаратура. Служба у меня такая. А ты, — он широко теперь улыбнулся, — на потолок смотришь только тогда, когда кавалера обнимаешь, верно?.. Ладно, ладно, не красней, я ведь шучу, не собираюсь тебя обижать… А про твоего Сережку, если хочешь, узнаю. Каков он, твой поэт, чем дышит, хочешь?
Она в знак согласия затрясла головой.
— Есть у меня в тех краях большой друг и бывший начальник. Он зверье от браконьеров охраняет, мировой мужик, бывший генерал милиции. Представляешь, все здесь оставил и укатил в тайгу. И не так, чтобы стар, к шестидесяти подошел. Такие дела… А теперь еще раз возвращаюсь к нашему Робину Гуду и его подаркам. Забудь как минимум на месяц, совсем забудь о том происшествии. Возьми там сотню-другую, поменяй и живи не транжиря. Это ты успеешь сделать, когда Сережка прилетит. А пока веди себя тише воды, ниже травы. Можешь сколько угодно жаловаться на усталость, на что угодно, вплоть до своих женских болезней. И ни под каким видом не соглашайся с Юлией. Хлебникова для тебя больше нет. А если совсем она тебя прижмет, сознайся, что Гриша хотел тебя изнасиловать на скамейке той ночью, а там оказались свидетели и затеяли драку, ты убежала. И больше слышать об этом человеке не желаешь.
— А если он?..
— Сейчас и до этого дойдем… Если ты считаешь, либо Юлия тебя в этом убеждает, что Степка ваш — благородный человек, ты сильно ошибаешься. Все без исключения, его соседи, — тут Филя просто не мог отказаться от преувеличения, — называют Хлебникова гнидой. Он и есть та самая гнида, которая на ваших соках вырастает в крупную вошь и питается исключительно вами. Вы, молодые девчонки, на которых так падки зрелые мужики, и есть его основной доход. А все остальное, включая Интернет, ловкий, увлекательный антураж. И не «чайный домик» для церемоний знакомств оборудовал в своей мастерской этот великий художник, а самый обыкновенный публичный дом, где вы — его служащие. Потому и держит он вас у себя с помощью компромата. Разве не так?
Наташа глядела на него остановившимися глазами и была красной, словно из парилки.
— Ты можешь мне ничего не говорить, достаточно того, что ты со мной согласна. И учти, если Юля уже крепко сидит у него на крючке и не может отказываться от его «приятных» предложений, то у тебя, по-моему, другое дело. Он только еще пытается посадить тебя на крюк. И сейчас не требует ничего, а просто уговаривает. И будет продолжать лебезить перед тобой до той минуты, пока на тебя не заберется его клиент. И вот тут пойдет киносъемка, после чего ты останешься его рабой. И у тебя останется такая альтернатива: либо всенародный позор, либо головой в прорубь. Потому что Сережа Николаев, человек героической профессии, не простит обманувшую его проститутку…
— Я не!.. — вскрикнула девушка, будто споткнувшись.
— Тсс! — Филя приложил палец к губам. — Пока так, Наташа. Но длиться это будет недолго. Юлия сильно тебя уговаривает? Или еще дает время обдумать?
— Да она все время говорит, что это — чепуха, ничего неприличного. А я уже была там несколько раз, и никто ко мне не приставал. А вы говорите!
— Правильно, — Филя пожал плечами. — Ты когда-нибудь рыбу ловила? Нет? Так вот узнай или Сережу своего спроси, как это делается. А очень просто. В воду, где ты собираешься закинуть удочку, надо сперва прикормку посыпать. Чтоб осторожная рыба привыкла к такой халяве. А как только стала брать прикормку без опаски, вот тут и закидывай крепкий крючок с вкусной наживкой. И рыба — твоя. Готовь сковородку. Ясно, глупая? А происходит это оттого, что каждый считает, что он может и должен выживать в одиночку, ни на кого не полагаясь. Как звери живут. Это понимаешь?
Она лишь кивнула.
— Вот и умница. Теперь слушай снова. Ты болеешь. К Юльке не бегай, придумай что-нибудь вроде гриппа. Когда позвонит Хлебников…
— А он мне никогда не звонил! И адреса моего домашнего никто не знает. Почему вы считаете?..
— А потому что упускать такую красавицу, как ты, вовсе не входит в его планы. И Юлия, твоя лучшая подруга, не тебе, а ему в этом грязном деле помощница, как ни грустно это тебе слышать. Она же знает твой адрес. А что знают двое, знает и… Ну, кто? Слышала такую поговорку? Нет? Так вот, знает и свинья. Немцы так говорят, сам не слышал, но где-то читал. А они оба еще обязательно будут тебя уговаривать. Даже предложат машину прислать, лишь бы ты согласилась. Тот Гриша этого дела так не оставит, не та порода. Он как бультерьер, вцепился — уже не отпустит, пока крови не напьется. Это говорит о том, что ты должна быть сейчас вдвойне осторожна. И пожалуйста, никаких широких улыбок. Нахмурься, сосредоточься. Лучше вообще бюллетень взять на несколько дней, если можешь, и посидеть дома. При мне с тобой у него ничего не получится, но когда будешь одна, опасайся. Не показывай вида, но постарайся не находиться на улице одна.
— И долго так будет продолжаться? — уже сердито спросила девушка.
Она, видел Филя, находилась на распутье: и побаивалась того, о чем он рассказывал, и не верила. Счастливая юность… Конечно, цветет, и все ей побоку…
— Думаю, недолго. Вот возьмем его, и жизнь твоя устаканится, как мужики говорят. А там и Сережа появится. И еще, поменьше пользуйся Интернетом. Если Хлебников поймет, что ты отказываешься, так сказать, от сотрудничества с ним, он может слить на тебя какую-нибудь гадость. Порнуху, например, и будешь потом оправдываться, да никто не поверит. Поэтому, повторяю, отказывай не резко, а мягко — мол, вот выздоровею, тогда…
— Да, но как же мне с Сережей?!
— А ты позвони ему по телефону или телеграмму дай, что компьютер полетел и, пока появится новый, напишешь ему длинное письмо. Уверяю тебя, оно его обрадует больше, чем весь этот ваш обмен посланиями в Интернете, вот убедишься… Ладно, девочка, я все сказал. И последнее — строго между нами. Ты без этой своей сумочки тоже не ходи, пусть она с тобой будет или рядом. Так надо, понимаешь? Это необходимо не для того, чтобы подслушивать тебя, а лишь затем, чтобы знать, что с тобой все в порядке либо тебе грозит опасность, которую ты еще и не замечаешь. И не копайся в сумке, все равно ничего не найдешь. Но на всякий случай. Беги работай и помни, что твоя охрана рядом. Но глазами не ищи, я сам все увижу. Пока, девочка. А насчет Сережи я сегодня же позвоню…