Слепая любовь
Шрифт:
Вот такой новый бизнес все больше захватывает умы и чувства россиян, ищущих для себя душевного спасения.
«Да, да, — заявляет в своем сайте Степан Хлебников, — это для вас сегодня самая лучшая и, кстати, максимально безопасная возможность убежать от одиночества! Зарегистрируйся, заполни анкету — и в путь! В поиск! Вам предлагается поистине виртуальный рай!»
И с ним согласны — это ж только представить! — миллионы пользователей Интернета, не соображающие, что они тем самым попадают в ловушку одиноких сердец…
Последний пассаж погрустневшего Сигизмунда поверг Филю почти в священный трепет. Подумал: а ведь сечет мужик! И по большому счету! Но почему ж все-таки гнида? На этот простенький вопрос
— Почему?.. — многозначительно пробормотал Зига, резко отодвигая от себя бессчетную пустую кружку и вопросительно глядя на Филю, который только-только расправился со второй. — Понимаешь?.. Если мужик занимается в открытую сводничеством, что именно так, то он не может не иметь в этом грязном деле своего о-очень солидного интереса. А мы разве не понимаем, что это такое? Тоже своего рода рэкет. И почему тогда еще и не шантаж, а? И как иначе ему деньги зарабатывать? Все равно, что б ни говорили, что б у него за плечами ни было, а художник-то он — говно. И это правда. Но как цветет! А на чем, я тебя спрошу, лучше всего растут цветочки? Вот мы и вернулись к тому же самому… к удобрению… И вообще, я терпеть не могу профессию сутенера. Тебе все еще что-нибудь непонятно?
— Понятно, — вздохнул Филя.
— А раз понятно, закажи еще, горло сохнет…
За пивом дело не стало. Но, слушая «мудрые речи» Зиги, Филипп неожиданно пришел к выводу, что лучше, чем в мастерской Веселовского, ему нигде наблюдательный пункт не оборудовать. Тем более что Зига все дни проводит на улице, на пленэре, как они выражаются. А в качестве кого появиться в доме? Так проще простого, родич из Гродно, поди проверь! Уж изобразить из себя сугубого провинциала, пугающегося московского шума, — это Филя умел, да еще и с артистическим блеском. Так что, если Александр Борисович одобрит идею, приезд «родственника» можно будет осуществить да хоть прямо и сегодня… Нет, сегодня уже поздно, решил Агеев, двенадцатый час на дворе, пора закругляться, а вот завтра, с первым утренним поездом из Белоруссии прибыть вполне реально. С чемоданом, полным «игрушек», которые можно будет попозже «устроить» в надежных местах. И посмотреть, и послушать…
Да, вот так, запросто? А что? Ну и пусть несанкционированное проникновение на чужую жилплощадь. А про оперативную необходимость слышали? Да к тому же и афишировать свое проникновение нет никакой надобности. А когда нужда появится, вот тогда можно будет попросить помощи, скажем, в МУРе, у Владимира Михайловича Яковлева, его начальника, генерала. Не откажет — и по дружбе, и по старой памяти. Уж это кому, как не Александру Борисовичу, и знать-то?
Оставалось только заручиться согласием самого Зиги…
И, чтобы не откладывать дела в долгий ящик, Агеев набрал номер Турецкого, естественно, заказав Веселовскому очередную кружку. Заслужил мужик. Но пусть и еще послужит…
Александр Борисович не спал и не удивился столь позднему звонку. А спросив откуда и узнав, что из пивного бара, удовлетворенно хмыкнул:
— Молодец, завидую! Какие мысли осенили?.. Да, кстати, нам бы завтра с утра пораньше обсудить кое-что. Тут некоторые сложности появляются. Поэтому, Филя, если не возражаешь, давай встретимся в конторе около девяти.
— Нет проблем. Но сейчас вопрос в другом. Есть возможность подобраться почти вплотную. — И Филипп, поднявшись и кивнув Сигизмунду, что отлучится на минутку, отошел подальше, чтоб художник не слышал его разговора. Придется ведь еще и его уговаривать. И вряд ли это окажется просто.
Агеев вкратце изложил свои соображения, подкрепив их информацией от Веселовского.
Александр Борисович после не самого приятного, по правде говоря, разговора с женой и дочерью по поводу этических соображений в пользу отказа от прослушивания нашел в речах Филиппа неожиданную, но, что важнее, чрезвычайно важную поддержку. Ну, конечно! Это надо сделать обязательно! Это большая удача!.. А как отнесется сам художник?
— А вот это еще вопрос. Но я попробую, на Вячеслава Ивановича сошлюсь, в конце концов. Да и ненадолго операция-то. Я потому и звоню так поздно, что Зига сидит рядом, разговор может быть очень удобным.
— Филя, обеими руками «за»!
— Тогда узнай, когда приходит из Гродно утренний поезд на Белорусский вокзал, я совершенно не в курсе, и перезвони мне. Отсюда и будем танцевать, тогда назначим и время в «Глории».
— Слушаюсь, товарищ капитан! — рассмеялся Турецкий.
Филипп не успел вернуться на свое место, как запел его мобильник.
— Филя, ранний есть около десяти. Гродненский, естественно.
— Ну и отлично, встречаемся в девять. Только не смейся, когда меня увидишь.
— Это почему?
— Так я ж и говорю: увидишь. Пока.
А вот Сигизмунду пришлось объяснять нужду долго и подробно, пока тот не врубился, что его собственная роль в данном случае сведется лишь к тому, чтобы представить Филю вахтерше своим дальним родственником, который недельку поживет в его мастерской, и не больше.
Все-таки он понял, что его характеристика соседа Хлебникова дошла до сознания правоохранительных органов. И, не будучи склочником и кляузником по духу, он тем не менее старался, может быть и в силу своей нетрадиционной ориентации, как можно меньше общаться с неприятными людьми. А Степка как раз и был из неприятных. И если его возьмут в конце концов за причинное место, то польза будет всем. Несмотря на то что сам Сигизмунд за счет соседа расширяться не собирался. Хотя и мог бы, как старожил.
Одним словом, он согласился помочь расследованию. Причем не выпрашивая себе каких-то дивидендов. Но, во избежание возможных дальнейших обострений в доме художников — те же вахтерши там, уборщицы, прочие — Зига все же намекнул, что не возражал бы и против некоторой оплаты услуг. Филя только руками развел: какие разговоры?! Обязательно! Двух мнений нет. Да и вообще, как ситуация подскажет, наверняка еще и какая-нибудь конкретная помощь понадобится, так что об оплате можно не беспокоиться. И о порядке тоже.
На том и завершили разговор, договорившись, что Зига до появления Филиппа дом не покинет. Надо же, чтоб хозяин встретил дорогого родственничка лично! Иначе могут возникнуть подозрения, лишние вопросы.
4
Утром Турецкий, озадаченный несомненно дорогим, но безвкусным «убранством» Агеева, рассказал о своем вчерашнем разговоре с собственным семейством, продолжая при этом окидывать Филю с ног до головы ироническим взглядом. И причина, разумеется, была более чем…
Филипп оделся для выхода с потрясающей воображение роскошью. Ярко-желтые, на толстенной рифленой подошве ботинки явно «забугорного» происхождения, какие были в моде в пятидесятых годах прошлого века, ознаменованных приближением незабываемой «оттепели» и появлением знаменитых московских стиляг. Джинсы на Филе были белыми до голубизны, тесными в коленках, а книзу представляли собой широченный матросский клеш. Пиджак был черного бархата. А сквозь светло-розовую сорочку с шикарным желтым галстуком предательски просвечивали синеватые полоски тельняшки. Два больших желтых чемодана на повизгивающих колесиках, подобранные, очевидно, под цвет ботинок, были подозрительно пустоваты. Но у каждого, известно, свой бизнес, кто возит оттуда сюда, а кто — отсюда туда. Довершали эффект большие, квадратные, на две трети лица, светозащитные очки саламандра. Да, и еще толстенный бумажник заметно оттопыривал внутренний карман пиджака, как раз под кокетливо кудрявым, розовым платочком, букетиком торчащим из левого наружного кармашка.