Слепая ярость
Шрифт:
— Ну, трахните меня, подонки, трахните как следует, чертовы ублюдки…
— Сейчас, малютка, — ухмыляется спускающий брюки детина, — сейчас я тебя трахну, сейчас… Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий «кок»…
Он извлекает свой член и, бережно взвесив на ладони свою мужскую гордость, с ходу вламывается в нутро Салли. Ощутив очередное вторжение, девушка начинает слабо отвечать своему партнеру, подаваясь тазом вверх.
— Ишь ты — подмахивает! Разобрало сучонку наконец! — одобрительно замечает один из сидящих в изголовье негров.
— Ха!
Он тоже освобождает свои чресла от штанов, высвобождая полувозбужденный пенис:
— Он уже успел соскучиться по этой крошке!
Надрочив свой елдак, негр направляет его в рот девушки. Салли покорно размыкает губы.
— Ну как — вкусно? Пососи-ка хорошенько эту конфетку — она такая сладенькая…
Повинуясь напору насильника, Салли заглатывает его член все глубже — такое впечатление, будто он заходит ей в самое горло.
— Вот так, умница… Я смотрю, тебе нравится мое угощенье, а? И чего ты только упиралась, дурочка?
Тем временем его компаньон вовсю трудится меж раздвинутых до отказа ног девушки. Он более суетлив, чем его предшественник, и напоминает ворующего кур хорька: движения торопливы и судорожны, как будто парень боится, что его сейчас кто-то прогонит.
— Впендюрь ей хорошенько, Джимми, — подбадривает его один из приятелей. — Пускай она подольше помнит нашу встречу, эта шалашовка.
Джимми старается как может. Увлеченно сопя, он елозит на Салли, тискает ее узкие бедра. Девушка ублаженно мычит. Возможно, она хочет вскрикнуть — то ли от боли, то ли от удовольствия, но набухший пенис во рту не позволяет ей этого сделать.
— Давай, приятель, не ленись! Пусть у нее глаза на лоб вылезут и задница пополам треснет!
Но Джимми явно выдыхается, он уже на пределе.
— Сука! — яростно восклицает он. — Ах ты ж и сука! Тварь проклятая!
Он чувствует, как рвется из него поток спермы, и, будучи не в силах совладать с настойчивыми позывами своего организма, испытывает ненависть к этой хрупкой девчонке, находящейся в его власти: ему хочется драть ее еще и еще, но развязка неизбежно наступает. Он зло хлещет Салли по бедрам, но звук звонких шлепков доводит его окончательно. Джимми бурно кончает, взвыв совершенно по-собачьи: смесь злобы и удовольствия слышится в этом вопле.
— Сука ты бессовестная, — бормочет Джимми, натягивая штаны. Он явно не понимает комичности своего заявления в контексте ситуации, но ему сейчас не до того: опустошенность во всем теле, вяло повисший пенис…
А Салли между тем со сладким чмоканьем обрабатывает губами и языком тот член, который еще в силе. Ни дать, ни взять — будто мороженое лижет.
— Ну ты даешь, малютка, — хрипит ее партнер.
И вот он уже выгибается дугой, замирает — и запрокинувшая голову Салли быстрыми глотками выпивает хлещущую ей в рот струю горячей спермы.
— Вкусно, деточка?
Четверо мужиков едва ли не с умилением смотрят на распростертое перед ними девичье тело.
— Хороша попалась девочка, — произносит один. — Познакомиться с ней теперь, что ли?
Другие довольно регочут в ответ:
— Может, ты на ней еще и женишься теперь, Сэм? Ты уж тогда не забудь позвать на свадьбу!
Они хохочут еще пуще.
— Да ну вас к дьяволу! — отмахивается смеющийся Сэм. — Может кто-нибудь повторить хочет, ребятишки?
— Погоди, дай перекурить…
Они щелкают зажигалками, прикуривают, перебрасываются ленивыми замечаниями:
— А хорошо ты ей в попочку вставил, да. Она сразу врубилась что к чему.
— А я всегда с задницы начинаю. У меня стиль такой, понял?
Все это время Ник стоит в кустах как вкопанный и наблюдает за происходящим. Так бывает во сне: нипочем не можешь шевельнуться, даже пальцем не двинешь — будто столбняк напал. И вдруг он замечает пристально направленный на него взгляд Джимми.
— Ну что — интересно было, Мистер Доверие? — ухмыляясь во весь рот, спрашивает негр.
Ник не в состоянии ни мотнуть головой, ни ответить: тело по-прежнему не слушается его.
Джимми стряхивает столбик пепла с сигареты на мокрый живот Салли.
— Давай-ка, присоединяйся, — добродушно продолжает Джимми. — Тут и на твою долю осталось.
Ник в странном оцепенении, будто заколдованный, подходит ближе и останавливается над распростертой на земле девушкой. Глаза ее закрыты, губы запеклись.
— Шуруй, парень, шуруй. А то все треплешься… — подбодрил его молодчик.
Ник опустился на колени перед Салли — и вот он уже вошел в нее, медленно и осторожно. Острое наслаждение пронизывает каждую его клеточку, в ноздри ударяет запах женщины. Он убыстряет темп своих движений — и Салли чутко отзывается на каждый толчок, на каждое поглаживание.
— Еще, еще… — шепчет она призывно.
О чем-то весело переговариваются негры, — но Ник их не слышит: он весь погружен в обладание юной мулаткой. Он ласково гладит ее исцарапанные груди, нежно массирует перепачканный липкой спермой живот, потом прижимает Салли к себе все крепче и крепче, продолжая внедряться все глубже и глубже в ее мокрую пышущую жаром пещеру. Девушка невнятно бормочет что-то, обнимая Ника. Ее тело волной вздымается под ним — и все окружающее отступает куда-то в небытие. Они слиты воедино, вольно перетекают друг в друга…
И вот уже они на пике наслаждения — Салли отчаянно кричит от восторга, вцепляется зубами в плечо Ника — и…
И тут он проснулся. Вернулся в свою повседневную тьму. Пощупал рукой мокрую простынь и грустно усмехнулся.
Больше Салли ему не звонила. И не приходила ни в один из снов. Но Ник еще долго чувствовал свою вину перед девушкой. Глупо, конечно, но — вот так. Хотя, разумеется, мы не в ответе за свои сны. Но довольно долго Нику хотелось, чтобы эта Салли приснилась ему вновь, — и тогда он попросит прощения за происшедшее в подсознании.