Слепая зона

Ильина Наталья Николаевна

– Ух! – Света задержалась возле ступеней и впервые за вечер слабо улыбнулась. – Я об этом не подумала, капитан.

Глава 10

Если ты не родился слепым, то потеря зрения, в каком бы возрасте она ни произошла, всегда большой стресс. Я слепла быстро и однажды оказалась в кромешной тьме. Сначала я просто блуждала в ней, и это вовсе не фигура речи. Как бы мама ни старалась подготовить меня к тому, что ждет впереди, она не знала, каково это на самом деле. Но постепенно то, что я привыкла видеть, начинало ощущаться иначе. Телом я научилась чувствовать близкие предметы, их расположение, примерный размер, даже форму. Кожа на пальцах чутко различала фактуру. Слух и обоняние обострились,

превращая меня не то в дельфина, не то в летучую мышь. И только одно новое ощущение оставалось неизменным – в этой темноте я была одна, как и каждый незрячий, отделенная от остальных людей стеной собственного мрака. А теперь в этой темноте со мной жила Тварь. Постоянное опасение, что привязавшееся ко мне существо может натворить бед, вынуждало меня работать в режиме мобильного телефона, который непрерывно шлет запросы станциям сотовой связи. Мое безмолвное «ты где?» и его – толкающее вязкой волной – «я здесь» незаметно превратились в привычку, в механическое действие, почти не затрагивающее сознание. Такая неестественная близость понуждала меня на поиск диалога, но с этим все обстояло куда сложнее, чем с перекличкой.

От моего дома до особняка Михаила Яковлевича примерно сорок пять минут езды. В замкнутом пространстве кабины мы с Тварью были одни, и я пыталась в который уже раз поговорить. Беда в том, что Тварь не понимала слов. Она отлично воспринимала мои эмоции, особенно гнев и страх, и неплохо – мысленные образы. Но моя зрительная память ограничивалась совсем небольшим отрезком времени, да и те образы, которые я могла вызвать в памяти, изрядно потускнели. Пытаясь отвлечься от невеселых раздумий на тему первого рабочего дня в качестве игрушки сумасбродного клиента, от тщетных попыток угадать, следит ли за нашей машиной кто-то из коллег Максима, я толкнула мирно распластавшуюся над головой Тварь.

«Мама», – пыталась я втолковать ей, вызывая в памяти мамин голос, тепло ее маленьких ладоней, головокружительно родной запах.

И сразу, без перехода, вытаскивала на свет ранящее воспоминание о хосписе, где тварей было несколько. Она съежилась, если можно так сказать о бестелесном существе. По моим представлениям, она просто уменьшилась раза в два – в салоне машины стало ощутимо больше воздуха. Кажется, она поняла! Вот только радости я что-то не почувствовала. Создавалось впечатление, что моя Тварь боится остальных. Может быть, среди них и вовсе не было ее родителей? Или они не так заботливы со своими отпрысками? Рисовать эмоциями трудно. Я вздохнула и напоследок придавила ее страхом вместе с картинкой из хосписа, просто чтобы убедиться, что поняла правильно. Благо страхов я натерпелась за последнее время предостаточно. Тварь ужалась еще больше и вытянула из моей памяти скулящего щенка.

«Вот так-то, Светик. Вряд ли удастся получить помощь в поисках остальных от того, кто этого вовсе не жаждет», – огорченно резюмировала я и коснулась испуганного существа успокаивающим воспоминанием – мама гладит меня по голове, ревущую, растерянную, в один из самых первых, страшных дней полной слепоты.

Существо дернулось, рывками расплылось надо мной, расслабляясь осторожно и недоверчиво, словно принюхивалось. Машина вошла в поворот, меня плавно качнуло вправо, потом влево, и движение прекратилось. Мы приехали.

Пока Дежин вел утомительно-бесполезный допрос подследственного, ушедшего в глухую несознанку, его отключенный телефон методично собирал пропущенные сообщения и звонки. Допрашиваемый Огоньков, щуплый, сутулый, какой-то весь потасканный, несмотря на неполных двадцать лет, вел себя дерзко и вызывающе. Дежину хотелось от души залепить парню оплеуху, да такую, чтобы разом выбила из тупой башки надежды на хорошего адвоката и помощь довольно состоятельных родителей – тому светило лет шесть, даже если он и дальше продолжит кривляться на допросах. Вместо этого приходилось методично тыкать зарвавшегося щенка носом в несоответствия теперешних и его же ранних показаний и мысленно

желать ему провалиться в ад еще до суда.

Злой и вымотанный, Максим вывалился из дверей изолятора временного содержания на перегретый асфальт и, сунув сигарету в зубы, включил наконец телефон. Шесть сообщений и четыре непринятых вызова. И – ни одного от Светы! Он подавил вздох и принялся читать.

Василий отчитался о результатах наблюдения за автомобилем клиента – «Бентли» принадлежал Фрайману М. Я. Дежин поморщился – где-то он уже слышал эту фамилию, причем совсем недавно. Адрес в сообщении тоже имелся. Светин клиент скромностью не отличался и устроился жить на Крестовском острове. Это не понравилось Максиму еще больше, не любил он таких царьков, сколько бы чего к ним ни тянулось, вечно они сухими из воды выходили.

Выслушав механическое «в настоящий момент абонент недоступен» по Светланиному номеру, Дежин загрузился в машину и решил наведаться по адресу Фраймана М. Я. Вырулив со стоянки, он набрал Славика – все пропущенные вызовы были от него.

– Сам привет! – буркнул Вощин, не давая Максиму раскрыть рот. – Знаю, занят был. Все мы по уши занятые люди. Сидишь?

– Рулю.

– Я бы притормозил на твоем месте. Нюх у тебя, Дежин, куда тому Мухтару! Мне из городского морга стукнули. Нашего полку прибыло. И продолжает прибывать, дружок. – Максим напрягся, открыл было рот, но Вощин продолжил, не делая пауз: – Только самый смак не в этом, а в том, откуда прибывают обработанные тварями тела.

– Ну! – взвился Максим, которого едва пот не прошиб.

Он был почти уверен, что знает откуда.

– Некий завод «Фармком», Шерлок. Двое скончались на производстве, еще один – прямо за проходной. Это только те, о ком мне сообщили. Все случаи признаны смертью от естественных причин.

– Да! – Дежин стукнул кулаком по рулю. – Ватсон, тебе цены нет, ты в курсе?

– Разумеется, – усмехнулся Славик. – Тела будешь затребовать? Если да, то поторопись, а то эксгумировать придется.

– Черт! – Дежин нахмурился. – На каком основании? Мы опять упремся в необъяснимое… Я подумаю, как это обставить. Спасибо, Славка!

Уповая на то, что со Светой ничего не случилось, Дежин развернулся перед носом зазевавшегося дятла в новеньком ярко-синем «Киа» и набрал Василия, велев ему дожидаться, пока Свету не отвезут обратно домой. Тихо матерясь, он продрался сквозь пробки к конторе и птицей взлетел на третий этаж.

– У себя?

Секретарь удивленно вскинула аккуратные брови.

– Да.

Остальное уже летело Дежину в спину:

– Как доложить? Капитан, куда вы…

Он просунул голову за дверь одновременно с «разрешите войти?» и переступил порог кабинета, не дожидаясь ответа. Паркуясь, Максим вспомнил, в связи с чем всплывал Светин клиент. Фамилия абстрактного еще секунду назад Михаила Яковлевича заставила Дежина вздрогнуть и едва не выпустить руль. Он столько времени потратил, чтобы найти человека, которому по факту принадлежит единственный в районе объект, на котором возможна одновременная концентрация всех веществ из целого букета, обнаруженного химиками на вещах неопознанного трупа из кафе! Идею подал Славик, а Дежин и его группа перевернули вверх дном половину города. Это была зацепка – пусть маленькая и почти не дающая надежды на раскрытие личности погибшего, не говоря уже об убийце, но тем не менее сдвинувшая дело с мертвой точки. Именно Михаил Яковлевич Фрайман, помимо всего прочего, являлся мажоритарным держателем акций завода «Фармком». Но фактически руководил предприятием совсем другой человек – Машевский Олег Ефимович. Это-то и сбило Дежина с толку. По доступным сведениям, «Фармком» оказался вполне преуспевающим предприятием по производству разнообразного фармацевтического и химического сырья. Дежин даже успел получить образец изготовленного там формалина и отправить его на экспертизу для сравнения со следами, обнаруженными на одежде убитого. Теперь у него появилось законное основание для запроса на визит в «Фармком», и удержать его было невозможно.