Слепцы

Ермаков Дмитрий Сергеевич

– Это галлюцинация, Бум. Как и феи. А ты и так уже попал в переплет. Не поддавайся, – затыкаю я уши.

Но звук повторяется снова и снова. Теперь не остается сомнений – кто-то зовет меня. Нет, делать вид, что я ничего не слышу, не получится. Я встаю на ноги и направляюсь в ту сторону, откуда звучат стоны. И застываю в недоумении.

В углу пещеры среди груды причудливых каменных столбиков лежит человек. Женщина. Одежда изорвана в лохмотья. На теле синяки. Бедняга. Ей досталось даже больше, чем мне.

Кстати, чем это воняет? Я принюхиваюсь. Почти сразу, как только я очнулся, заметил странный неприятный

запах, примешивающийся к «аромату» затхлости и сырости, но только сейчас понял, что это воняю я сам. Сильнее всего несет потом. И грязью. Давно ощущаю противную чесотку по всему телу. Унять ее нет никакой возможности, мешает грубый плотный материал. Остается терпеть, стиснув зубы, и надеяться, что скоро мне удастся выбраться из «кокона». Так я про себя решил называть тяжелый, громоздкий комбинезон. Однако к запаху немытого тела добавляется еще какой-то…

Втягиваю носом воздух. Неужели?..

– А-а-а!!! Я что… Обоссался прямо туда?! Чер-р-рт!

Но не успеваю я понять, чем это пахнет, не успеваю толком из-за этого рассердиться, как ярость и отвращение рассеиваются.

Человек, лежавший среди скальных обломков, снова стонет. Потом шевелится. Протягивается тонкая рука, хватается за камень, и вот я наконец могу хорошенько рассмотреть свою подругу по несчастью. Она худая. Бледная. Видно, что сильно измождена. Коротко остриженные волосы светло-каштанового цвета обрамляют изящное лицо, широкое в скулах и резко сужающееся к подбородку. Строгие глаза внимательно смотрят на меня из-под слегка прищуренных бровей. Необычные глаза, лишенные радужной оболочки – только белки и невероятно большие темные зрачки. Взглянешь в них раз, и оторваться уже невозможно. Они зачаровывают, притягивают, гипнотизируют.

Несколько минут мы молча смотрим друг на друга.

Наконец незнакомка произносит тихо, но отчетливо:

– Здравствуйте, господин Буданов.

* * *

Лада начинала думать, что попала в один из своих ночных кошмаров.

Все тело невыносимо чесалось. К горлу подступала тошнота. Холод, с которым Лада всегда боролась одним проверенным способом: движением, – добрался наконец до ее тела. Пальцы уже заледенели. Руки, ноги, поясница мерзли все сильнее. Да еще и неудобная поза, в которой лежала Лада, добавляла мучений: тело затекло от долгого лежания, кости ныли, острые камни и наросты впивались в бока.

А ее сосед все никак не приходил в себя. Наконец терпение женщины лопнуло. Лада схватилась рукой за ближайший сталактит. Собралась с силами. Напрягла мышцы и начала медленно подниматься с пола. Но в этот момент чудо все же случилось.

– Где я? Что со мной? – услышала Лада взволнованный мужской голос.

* * *

– Кто – господин Буданов? – оглядываюсь я.

– Вы.

– С чего ты взяла?

– Это написано на вашей одежде.

Я поспешно открываю зеркальце, укрепленное на рукаве комбинезона. Обнаружил его недавно. Назначение его для меня загадка, но, вынужден признать, удобная вещь. Без него я бы не смог посмотреть на грудь и живот – мешает широкий ворот костюма. Так. Что тут. Трубки какие-то… Три буквы: «А. К. Р». Не знаю, что они значат. Дальше какой-то странный рисунок. Белый конус на синем фоне. Ага, вот оно. Нашивка с буквами.

– Во-на-дуб Нам-рег, – прочел я.

Вонадуб?!

Что за ерунда. Ах, точно. Это же зеркало. Так, читаем наоборот:

– Гер-ман Бу-да-нов.

И незнакомка назвала меня так. Все сходится.

Герман… Имя. Мое. Настоящее. Щеки мои, только что имевшие пунцовый оттенок, побледнели. Лицо вытянулось. Челюсть вывалилась.

Герман.

Теперь я знаю свое имя. А как же… А как же Бум? Уже ведь успел привыкнуть… Но что делать. Придется нам расставаться. Не держи зла, Бум. Приятно было познакомиться. Ладно. Хватит терять время. Сейчас я смогу наконец узнать, где я оказался.

– А… А ты кто? – спрашиваю я.

– Меня зовут Лада. Я из племени пещерных, – отвечает она. – Меня поймали каннибалы.

«Лада из племени пещерных, хех. Звучит прямо как фраза из сказки. Отбой, Бум. Не о том думаешь. Каннибалы… Так вот оно что».

Я и сам догадывался, что те волосатые жрут человечину. Откуда иначе взялись бы кости. И кровища. К тому же, мои видения… Все сходится.

– А вы кто? Вы ми-миротворец? – этот вопрос, судя по всему, она давно хотела задать. В глазах ее я вижу надежду. Во второй раз меня уже принимают за одного из этих загадочных миротворцев.

– Нет, – на всякий случай отвечаю я.

Ответы «да» и «нет» в моем случае равнозначны. Я мог бы сказать «да». Тогда стал бы в ее глазах спасителем, избавителем от страданий. Но кто знает, как все повернется. Лучше не врать.

«Врать? – неожиданно шевельнулось сомнение. – Почему «врать»? А может, я и есть миротворец? Почему нет? Я же ничего не знаю про себя».

– Ничего, – соглашаюсь я.

«Так что я могу оказаться кем угодно».

Но слово – не воробей. Судя по тому, как понурилась Лада, она верит мне. Хотел бы я сам себе верить.

– Кто же вы?

И вот на этот вопрос я отвечаю хоть и без подробностей, зато честно:

– Не знаю.

Она смотрит на меня с недоумением. Встряхивает головой, поморгав, смотрит мне прямо в глаза. Внимательно так, проницательно. Странный взгляд, я поневоле ежусь.

Не верит. Оно и понятно. Как может, в самом деле, человек не знать, кто он и откуда.

– Вы пришли снаружи…

Сначала я думаю, что это вопрос, и отвечаю:

– Очень может быть.

Но она не слушает меня, а просто рассуждает вслух:

– Вы точно снаружи. Тут у нас такую одежду не шьют.

Что правда – то правда. Ее лохмотья и куртки людоедов даже сравнивать смешно с моим комбинезоном.

– Если вы не миротворец… Тогда… Тогда у меня даже нет идей, кто вы, – со вздохом пожимает плечами она.

– А кто такие эти миротворцы? – спрашиваю я. Это не единственный вопрос, который мучает меня. Но этот – сильнее всех.

– Солдаты. Они пришли с поверхности. Видимо, с какой-то военной базы или из бункера. Устроили на станциях настоящую резню, перебили почти всех людоедов. Их ружья и автоматы работали без остановки. Кровь нелюдей текла рекой, – Лада рассказывает, и на лице ее я вижу причудливую игру эмоций. Сменяют друг друга радость и ужас, восторг и отвращение. Она сидит передо мной, положив руки на колени, прикрыв глаза. Все ее существо погружено сейчас в воспоминания. Много же пришлось пережить этой жительнице пещер… Не завидую я ей. Себе, впрочем, тоже не завидую. Надо же так вляпаться!