Слепцы
Шрифт:
Нестерпимо яркое сияние, льющееся отовсюду, слепит глаза, и я не могу как следует разглядеть толпу, устроившую торжественную встречу. Где стоят светильники, испускающие этот свет, я пока не могу понять.
– Идемте с нами, гость дорогой! – продолжают весело кричать аплодирующие люди. – Идемте с нами! Гип-гип-ура!
Я повинуюсь. Встаю и делаю шаг навстречу радостно визжащей толпе.
Только тут я замечаю, что Лады нигде нет.
Резко оборачиваюсь. На том месте, где только что среди кучи камней лежала снятая с петель
– А где женщина, которая была со мной? – спрашиваю я.
– Любимый наш, дорогой! Гость дорогой, идемте скорее! Гип-гип-ура! – продолжают кричать люди, словно не слыша вопроса.
– Где Лада? Куда она пропала?
– Какое счастье видеть вас!
– Где она?!
– Гип-гип-ура!
– Заткнитесь!!! – кричу я, не в силах больше держать себя в руках.
Крики и хлопки мигом стихают. Наступает гробовая тишина. Мороз, расползаясь из головы по шее, рукам, спине, охватывает все мое существо.
Вокруг, заполонив все пространство подземного зала, стоят полуистлевшие трупы.
Майки, джинсы, кроссовки натянуты поверх обтянутых кожей скелетов. Праздничные ленты украшают зияющие гноящимися ранами запястья. Скалятся челюсти. Зияют пустые глазницы проломленных черепов. Слегка развеваются волосы, похожие на лежалую солому.
Одну невыносимо длинную, тягучую, точно желе, минуту они стоят, не шевелясь, а потом все разом срываются с места и с веселыми криками: «Гип-гип! Гип-гип!» – кидаются на меня со всех сторон.
И в тот же миг все вокруг погружается во мрак.
Что-то холодное, кожистое бьет по лицу, лезет в глаза. Когти царапают кожу, скребут по прочной ткани костюма, один из них вспарывает щеку, и кровь теплым ручейком начинает струиться за шиворот. И все же мне удается прорваться сквозь дьявольское воинство, вырваться из смертельного водоворота когтей и зубов, хруста и писка, шипения и визга.
И тут я натыкаюсь наконец на Ладу.
Афанасий не хотел даже представлять, что было бы, подсади он в пещеру к пришельцу не Ладу, а кого-то другого. Жертв удалось избежать лишь чудом. А точнее – даром. Если бы не дар Лады – кто-то из них обязательно полез бы в грот. И получил камнем по голове.
За минуту до того, как Проха и Арс растащили завал, отделявший их от входа в Геликтитовый грот, голос Лады произнес в голове Афанасия: «Этот псих вооружен».
Так и вышло, что план «Б» постигла судьба плана «А». Действовать надо было быстро, не теряя ни минуты, но никаких других вариантов Афанасий не предусмотрел. В первый раз за пятнадцать лет, в течение которых вождь бессменно руководил племенем, он растерялся. Убивать пришельца очень не хотелось. Кто знает, когда к ним снова забредет посланец внешнего мира? Но и жертвовать кем-то из своих Афанасий тоже не горел желанием.
Минуты шли, выход не находился. Напряжение росло.
И пришелец не выдержал первым.
Из грота раздался такой грохот, будто там случился обвал, и мгновение спустя оттуда… Не вышел, и даже не выбежал, а выкатился человек в грязно-белом костюме. Несколько раз перевернувшись, пришелец замер у ног Афанасия.
Проха осторожно дотронулся до плеча пришельца. Тот не шевелился. Но ничего страшного с гостем из внешнего мира тоже не случилось, пульс прощупывался. Просто упал. И Афанасий догадывался, кто ему в этом помог.
– Молодец, Лада, браво! – произнес с улыбкой Афанасий.
В первый раз за этот безумный день вождь наконец выдохнул.
В ту же минуту Афанасий услышал странный шум, доносящийся из глубины длинного, извилистого каньона, что вел от зала Анакопия в самое сердце карстовой системы. Сухой шелест кожистых крыльев, шипение, писк… Они становились громче и громче, приближались, нарастали.
«Проклятие… Москвичей нелегкая принесла!» – понял Афанасий.
– Отходим на станцию, быстро! – скомандовал он.
Но вождь опоздал. Перепуганные светлячки облачком снялись с насеста. Наступила кромешная тьма. И мгновение спустя со всех сторон на людей бросилась стая кусающихся, хлопающих крыльями существ.
Зал Анакопия превратился в преисподнюю.
Летучие мыши яростно шипели, били людей кожистыми крыльями, царапали когтями. Не обращая внимания на град ударов, полчища тварей, получивших с легкой руки Алекса название «москвичи», упорно шли в атаку. А из мрака слышалось шуршание новых и новых крыльев. С каждой минутой тварей становилось все больше.
Но Афанасий не потерял присутствия духа. В кромешном аду битвы, в непроглядном мраке, наполовину оглушенный, вождь старался не упускать общей картины происходящего.
Тяжелее всего приходилось Проше. Несмотря на недюжинную силу, проворства ему всегда не хватало. Москвичи легко уклонялись от могучих, но неточных ударов, и скоро облепили помощника вождя с ног до головы. Истошно вереща, летучие мыши кусали, били Проху, лезли в глаза, в уши, зарывались в волосы…
А вот юркий, ловкий, несмотря на возраст, Арс дал тварям достойный отпор. Он хватал летунов и швырял во все стороны, ломал им кости, рубил на куски… Ряды атакующих редели, но битва не прекращалась.
И Афанасий понял: пришло время для резервного оружия, иначе им крышка. Он торопливо сунул в рот костяной свисток и отрывисто дунул в него.
Тонкий противный писк, напоминающий визг испуганного ребенка, огласил поле сражения. От этого оглушительного свиста заложило уши и у Прохи, и у Арса. Вождю и самому каждый раз становилось дурно от этого ультразвука, но он продолжал дуть в свисток до тех пор, пока стая не отступила.
Узнав на своей шкуре, каким грозным и опасным врагом может быть человек, скрылись крылатые хищники во мраке подземелья, вернулись в зал «Москва». И долго доносились издали их крики…