Слепое знамя дураков
Шрифт:
– Я хоть раз обманывал тебя, Александр? Хоть раз я дал повод усомниться в своих намерениях? А ты знал, к примеру, что Лиза хотела тебя в услужение, когда её прихвостень погиб от твоей руки? И ты не смог бы отказать ей, поверь. Ты был бы на той стороне, если бы я не уничтожил её. А моя страсть к ней… Это болезнь, от которой я рано или поздно найду лекарство. И Оля мне поможет.
– Она не зелье, не микстура! Она живой человек, который чувствует гораздо глубже всех нас, потому что ей дано знать о переживаниях других. И я постоянно ощущаю её боль. Я готов порвать любого, кто обидит её. Даже если это будешь ты, инспектор.
В тот момент я боролся с желанием разорвать его на части. К счастью, многолетняя выдержка и контроль позволяли держать зверя в узде.
– Ты давно принимал лекарство? – осведомился Дмитрий, не зная, что мы начали предпринимать меры без его ведома.
– Да, очень давно, – подтвердил я его догадку. – Я хочу быть готовым защитить всех нас. Клавдия тоже получила от меня особое разрешение. Теперь мы будем видеть её только по ночам.
– Ты разрушил всё, Александр! – разозлился из-а моего своеволия Гром. – Все наши старания… Я выхлопотал для тебя членство в Братстве, для Клавдии – внештатное, а ты…
– А ты расскажи митрополиту о своей связи с ведьмой, – язвительно посоветовал я.
– Демоницей, – поправил меня Дмитрий.
– О! Её повысили? – продолжал я. – Может, она и для тебя о местечке рядом с Повелителем похлопочет?
– Прекрати, волк. Такими вещами не шутят.
Я дал понять, что знаю его историю, хотя мы никогда не касались этого:
– Помнится, именно она сделала тебя бессмертным. Ты нужен им, они хотят тебя! Возможно, и кое-кого из нас. Но ты, инспектор, их основная цель.
– Наследница! – возразил Громовой, и тут же я учуял волну неуверенности.
– А разве не ценнее тот, кто может её уничтожить? – заметил я.
– Она дитя Сатаны! А я инспектор Братства добра и света, – гордо произнёс он, и я вспомнил, что так же был горд когда-то своей службой на благо Отчизны.
– А ещё несколько минут назад ты считал её своей дочерью, – не унимался я, стараясь как можно больнее задеть его.
– Только телесную оболочку, – с грустью произнёс Гром.
– Митя, одумайся! – воскликнул я, поняв, что все мои доводы, пусть и самые гнусные, были без толку. Мне даже стало стыдно за своё обращение с инспектором – я ощутил множество эмоций, которых, по моему мнению, в данной ситуации у него быть не может.
– Оставь меня, Александр. Мне надо помолиться, – попросил он, не обращая внимания на все мои увещевания.
– Зоя! Где ты? Выходи сейчас же! – я сбежал вниз по лестнице в подвал.
– Чего ты так раскричался, волк? И откуда знаешь моё имя? – в углу возникла кикимора.
– Громовой сказал.
– О! Митенька вернулся! – проскрипела кикимора. – Я знала, что и ты вернёшься и задашь вопросы.
– Мы выявили наследницу, Зоя. Хотим её уничтожить. Но инспектор сказал мне, что она…
– …Станет такой, как я, и не покинет мир. Это так. Но и меня можно уничтожить, – последние слова она произнесла еле слышно.
– И ты, разумеется, не скажешь, как? – предположил я.
– Тебе скажу, – неожиданно ответила она, – если пообещаешь, что это останется между нами.
– И ты мне поверишь? – усмехнулся я.
– На слово – нет, но если мы скрепим договор…
– Кровью?
– Эй, волк, ты что? – кикимора замахала на меня руками. – Просто дашь мне расписочку. А коли нарушишь данное слово, лишишься самого дорогого.
– Ты дипломатка, Зоя.
Я полез в карман в поисках бумаги и карандаша.
– О, нет, волк. Вот! Пиши этим!
Кикимора выдернула из своего бока клок шерсти, смочила его слюной и связала в пучок, после дунула на него, отчего тот затвердел. Я взял из её корявых рук «карандаш» и нацарапал на листке бумаги расписку о неразглашении её тайны. Внизу я поставил подпись и протянул кикиморе.
– Этого достаточно? – спросил я, не отдавая ей расписку до получения ответа.
– Вполне, – ответила она, выдернув листок из моих пальцев. – Итак, когда появится наследница, ты должен будешь, никому не говоря, сделать следующее…
Неожиданно раздался хлопок, и Зою разорвало на множество мелких кусочков, которые, зависнув в воздухе, таяли на моих глазах. Я в момент обернулся и зарычал на члена Общества.
– Хм, вервольф… – пробасил тот. – Тебя велели не трогать, но раз уж ты здесь, я, пожалуй, немного подстрелю тебя, – он направлял на меня ружьё.
– Как бы не так! – услышал я голос Клавдии, которая в одну секунду оказалась за спиной врага и впилась клыками в его шею.
– Постой, не иссушай его, я снова принял человеческий облик.
– Он хотел убить тебя! – возмутилась она, оторвавшись от ужина.
– Стой, Клавдия! – настаивал я.
– Стой, Клавдия, хи-хи, – раздался смех кикиморы. Он, казалось, доносился отовсюду.
– Зоя?! – воскликнул я и завертел головой по сторонам в поисках существа, вызвавшегося помочь в нашем нелёгком деле.
Её исчезающие частички сосредоточились в одном месте, соединяясь в нечто бесформенное. Через минуту перед нами стояла кикимора – целая и невредимая.
– Теперь ты можешь выпить его, – сказал я вампирше, что она с удовольствием и сделала.
– Зоя, я приду вечером.
– Нет уж, пора мне уходить отсюда, волк. Кого, кстати, вы подозреваете?
– Нину Громовую. Мы считаем, что она носит наследницу.
– Вы заблуждаетесь, – сказала кикимора и испарилась. – Вот те раз! – произнёс я, повернувшись к Клавдии, в тот же момент отбросившей на пол бескровное тело.
– Мы ещё раз проверили всех беременных – они и их плоды чисты, – доложила Оля.
– Значит, кто-то ещё ждёт ребёнка, – сказал я.
– Помимо двух медсестёр, есть только Марья Фёдоровна, Клавдия, я и Оксана. Ну, Клавдию и Марью Фёдоровну мы можем исключить, остаются четверо. Меня тоже, – рассуждала Оля, зардевшись. – И не смотрите на меня так.