Слепое знамя дураков
Шрифт:
В диалог с пришедшими вступили Лидванские.
– С чем пожаловали, братья? – спросил прибывших Григорий.
– Ваш инспектор сложил с себя полномочия, – сообщил один из них, внимательно оглядывая нас. – Он просил митрополита назначить главой сей обители некого Александра Добролюбова. Это вы? – обратился он к Григорию.
Очевидно, эти люди не были активными членами Братства, раз не знали нас в лицо. Инспектор – уважаемый человек, и если мы не очень интересовались нашими братьями, то тот факт, что Громовой покровительствовал нечисти, коей, по сути, были я и Клавдия, не могло оставаться неизвестным.
– Александр Добролюбов – это я, – я поднялся из-за стола.
– Интересно получается, – сказал один из них, – великий инспектор Гром поставил место себя оборотня, у которого даже документа нет.
– Главное – не кто я, а какой я. И на протяжении тринадцати лет я доказывал свою преданность Братству, – гордо произнёс я, прекрасно зная, что мои слова не убедят их.
– А она кто? – он указал на Ольгу.
– Моя дочь. У неё документы есть, – ответил я, слегка ощетинившись.
Оля протянула раскрытую ладонь.
– Благодарю, товарищ Добролюбова… Мы слышали, здесь у вас обитает дитя ночи.
– Это правда, – ответил я. – Клавдия – внештатный член Братства.
– Превосходно! – воскликнул второй из пришедших, – просто обитель зла какая-то!
Третий из мужчин молча стоял в стороне, наблюдая за нами.
– Злу здесь не место! Мы заботимся об этом, поверьте, – прорычал я, чувствуя пробуждение зверя, но сохраняя внешнее спокойствие. Не хватало ещё обратиться прямо перед ними.
– Отчего тогда за десять вёрст чувствуется дыхание Дьявола? – первый склонил голову, щурясь.
Моё сердце бешено заколотилось. Он говорил о наследнице, которую носила Оля, а значит, опасность угрожала и ей. Я же не мог этого допустить.
– Вокруг война, естественно, что воздух пропитан людской злобой, – это единственный довод, показавшийся мне правдоподобным и естественным.
– Согласен, но зло, которое привело нас сюда, имеет сверхъестественный характер, – пояснил первый.
Он продолжал щуриться, второй же переводил взгляд с меня на Олю, затем на Лидванских и вновь на меня.
– Значит, где-то поблизости поселилась нечисть. Мы займёмся этим, – твёрдо произнёс я.
– Нет, – заговорил наконец третий из прибывших, – теперь этим займёмся мы. А ты, волк, и баба-упырь сегодня же должны покинуть госпиталь.
– Это почему же? – возмутился я. – Мы нужны здесь!
– Что толку от оборотня и вампирши? Вы представляете опасность, здесь много раненых и их кровь…
– Клавдия уже много лет не потребляет человеческую кровь! – вступился за нас Григорий. – А Александр принимает особое зелье, чтобы контролировать себя в полнолуние.
– Они имели привилегии, пока были под покровительством товарища Громового. Теперь же, когда он по собственной воле покинул Братство и перешёл на другую сторону… – третий из прибывших оказался таким же непоколебимым.
– Но ведь мы здесь! Мы по-прежнему являемся воинами добра и света. И мы продолжим миссию инспектора! – я старался быть убедительным, несмотря на то, что зверь внутри меня бушевал.
– Вы должны покинуть госпиталь до полуночи! – третий и, очевидно, главный из них был непреклонен. – Вы же, – обратился он к Лидванскому, – назначаетесь исполняющим обязанности инспектора на время, пока митрополит не найдёт достойную замену. Ваши прошлые подвиги позволяют вам получить небольшой… хм… карьерный рост. Ваша сестра и товарищ Добролюбова могут остаться.
– Нет! – воскликнула Оля. – Я уйду с Александром и Клавдией!
– Я тоже! – выкрикнула Оксана.
– Вы не должны делать этого! – начал было я. – Гриша, скажи им!
– Я тоже иду с вами!
Я понимал, что этим он ставит крест на будущем в Братстве, но в душе был рад, что он и его сестра и, разумеется, моя названная дочь не согласились с несправедливым решением, принятым выше.
– Оля, Оксана, вы должны остаться с Ниной. Какое бы решение ни принял Гром, мы должны позаботиться о его жене и ребёнке, – попытался я убедить их.
Оля фыркнула.
– Жене и ребёнке? – переспросил один из наших незваных гостей.
Я по-прежнему держал речь как старший:
– Да. Инспектор женился, и сейчас его жена на сносях, вот-вот разродится.
– Почему об этом не известно в Братстве? – спросил он.
Этот вопрос остался без ответа. После продолжительной паузы Григорий изрёк:
– Мы покинем госпиталь, как только стемнеет и проснётся Клавдия. Нину мы заберём с собой и позаботимся об удачном разрешении… Если Братство не принимает всерьёз своих членов, то и его члены не станут служить ему.
– Речь шла только о двоих, которым не место среди нас. Вы же сами приняли это глупое решение. У вас есть возможность одуматься, – предложил третий из прибывших.
– Мы уже обдумали. Александр и Клавдия дороги нам, и они были очень ценными для Братства. Вам известно, что их сущность – не врождённая и не была их выбором, – продолжал настаивать Лидванский.
– Вы поёте ту же песню, что ваш инспектор пел все эти годы. Теперь, когда он покинул Братство, устраиваются чистки. Все полу сущности, привлечённые с той стороны, лишаются членства, – объяснил их вторжение второй.
– Но ни я, ни Клавдия никогда не были на той стороне! – я был разъярён и держался из последних сил.
– Ваш инспектор предал Братство, – снова заговорил первый. – Человек, на которого была возложена величайшая миссия, остановился перед достижением цели в самый важный момент, когда все ожидают появления наследницы!
Я почувствовал, как дрогнула Оля.
– Тогда мы ничем не можем помочь. Мы покинем госпиталь с наступлением темноты.
– А кто останется за старшего? – спросил третий.