Слепое знамя дураков
Шрифт:
Предание о наследнице
В бездействии время тянулось медленно. Мы с Клавдией по-прежнему охотились по ночам, но теперь были осторожнее. Гриша проводил дни за приготовлением своего зелья, а Оксана присматривала за Олей днём, пока я отдыхал после ночных вылазок в лес.
Моя дочь продолжала хорошеть день ото дня, живот её рос. Я любовался ею, но, опуская глаза на выпуклость под грудью, ощущал дикую боль. Оля отворачивалась, читая мои мысли, а я молча извинялся. Моё сердце сжималось в такие моменты, но я не мог смириться с неизбежным.
– Что мы будем делать, когда она родится? – спросила меня Оксана декабрьским утром, когда я вернулся с охоты и нырнул к ней в постель.
– Думаю, нам стоит оставаться здесь. Изба очарована, и мы в безопасности, – я запустил ладонь в её волосы и, захватив несколько локонов, поднёс их к лицу, вдыхая их неповторимый аромат.
– Но Митя может в любой момент беспрепятственно появиться здесь, – возразила она, привыкшая к моим выходкам и уже не придававшая им особого значения.
– Он ничего не сделает нам, милая. Он сам дал нам возможность увеличить силу. Не для того же, чтобы нападать на нас? – ответил я, отпуская прядь волос.
– Я никогда раньше не сомневалась в решениях инспектора, но сейчас… – задумалась она.
– Мы должны ждать, Оксана. И заботиться об Оле.
Я положил голову на подушку так, что теперь наши лица были всего в паре сантиметров друг от друга, и я мог тонуть в её прекрасных глазах.
– Она стала прехорошенькой. Вот только… – Лидванская, в отличие от меня, была занята другими мыслями.
– Что тебя беспокоит?
Я почувствовал её терзания.
– Что будет после того, как она родит наследницу? С ней, с нами?
Оксана зарылась в одеяло. Я слышал, как она плачет.
– Любимая, Митя не допустит, чтобы она вступила в права. Он рождён, чтобы уничтожить её. Когда она достигнет семилетнего возраста… Меня больше беспокоит моя дочь.
– Мы все волнуемся за Олю, Александр. Ты заметил, как она изменилась? – раздался её голос из-под одеяла.
– Она ещё краше, чем прежде… – констатировал я.
– Я не о том… Она теперь стала… другой. Разве ты не видишь?
Я откинул край одеяла, чтобы видеть Оксану.
– Женщин меняет материнство.
– Да, но не так, – возмутилась та.
И тут раздался стук в дверь. Это была Оля:
– Эй, прекратите обсуждать меня! Я всё слышу! Даже если не слышу ваши голоса, то слышу мысли…
За дверью раздались удаляющиеся шаги. – Куда это она? – встревоженно посмотрела на меня Оксана.
– Я догоню её.
Быстро одевшись, я выбежал из избы. Оля в одной сорочке, босая стояла на снегу. Я снял с себя фуфайку и накинул ей на плечи.
– Сейчас же зайди в дом, ты простудишься, – велел я.
– Только не теперь…
Она говорила с безразличием, и я понял, какие изменения имела в виду Оксана.
– Оленька, прошу тебя, – постарался я быть ласковым, хотя на деле очень злился из-за её упрямства.
– Скоро Митя придёт, я останусь ждать его.
Она скинула фуфайку, я поднял её и вновь водрузил на плечи дочери.
– Марш в дом! – зарычал я.
– Ну, ладно, – так же безразлично ответила она и направилась в избу, – я чаю заварю.
Через двадцать минут все мы собрались за столом. Благодаря чудодейственному зелью Григория пищи у нас всегда было предостаточно. Сегодня на завтрак у нас были бутерброды с «московской» колбасой, варёные яйца и печенье с клубничным вареньем. Клавдия неплохо поужинала этой ночью, и развлекала нас пением. Я же с удовольствием выпил чай и съел пол палки колбасы.
– Что будем делать, когда придёт Митя? – спросила Оксана.
– Зачем вообще он придёт? – обратился к Оле Григорий.
– У него есть информация о моей дочери, – ровно ответила девушка, поглаживая живот. – Да, у нас телепатическая связь, папа, – эти слова она адресовала в ответ на моё недоумение.
– То есть ты знаешь обо всём, что он планирует сделать? – уточнил я.
– Надеюсь, что обо всём, – с загадочной улыбкой ответила она.
– Ты хитришь, Оля!
Я взял её за руку, но тут же отдёрнул. Меня словно током ударило.
– Извини, но, похоже, она не любит животных, – сказала Ольга, положив руку на свой живот.
Я в ярости вскочил из-за стола, чуть не опрокинув его. Меня успела сдержать Клавдия, превосходившая меня по силе и способная молниеносно передвигаться.
– Ты же не причинишь вред Оле? – прошелестела мне в ухо вампирша. – Ты же не забыл, что она – наша любимая девочка? А то, что произошло, не её вина, и мы должны справиться с этим…
– Да, – уже спокойнее прорычал я.
– Не кори себя, – обратилась ко мне Оля, – я сама иногда ненавижу её, но она сильнее меня. Она знает, что я её мама… И она будто защищает меня… от вас всех в том числе. Я читаю ваши мысли, в которых вы жаждете того часа, когда её можно будет уничтожить… а она знает ваши мысли, пока она во мне… А вот и Митя.
Раздался глухой стук. Мы все напряглись.
– Ну, что же вы не впускаете его! – Оля бросилась из-за стола открывать дверь. – Митенька, а я уже давно поджидаю тебя!
– Ты ослепительна, Хельга! – восхитился он, разглядывая её.
– Хельга? Но почему?.. – удивилась она.
– Ты возвращаешься в Европу вместе со мной, – сообщил он.
– Нет!
Мы все были удивлены её ответу. Ещё минуту назад она дала нам понять, что находится во власти ещё не родившейся наследницы, а теперь отказывалась от того, что могло приблизить её дитя к верноподданным.
– Честно признаюсь, я ожидал другого ответа, – растерялся Громовой.
– Ты всегда умел путать мысли и скрывать большую их часть от меня, – уверенно начала Оля. – Но сейчас я стала сильнее и вижу, что ты задумал. Я не согласна подвергать мою семью опасности ради спасения одной только себя. Я категорически против того, что ты задумал. Уходи, прошу.
– Тогда могу я хотя бы предупредить вас об опасности, раз уж мой план не удался?
– Какой опасности? – спросили мы хором.
– Сам рассказывай, – бросила ему Оля.