Слепой. Приказано выжить
Шрифт:
— А ты, как я погляжу, верен любимой марке, — как ни в чем не бывало, заметил он.
— У нас с тобой одинаковый вкус, — ответил Глеб, намекая на то, что в полузабытые довоенные времена «Урал» был разработан инженерами «Бавариямоторверке» и подарен немецким правительством дружественному на тот момент Советскому Союзу, — на тебе, Боже, что нам негоже. — Хороший, смею добавить. Ты что тут делаешь?
— Жду, — в свойственной ему лаконичной манере ответил Бизон и задал встречный вопрос: — Слушай, а тебя на самом-то деле как зовут?
— Не понял, — сказал Глеб, который все отлично понял. — Послушай,
— Знаю, — сказал Бизон, — видел. Интересные люди. Они кто — братва, спецы, ментура? Если скажешь, что партнеры по пейнтболу, выходи — биться будем.
Последнее предложение показалось Глебу заманчивым. Задержаться на минутку, двинуть пузана как следует в брюхо, оттащить вместе с «Уралом» на обочину и, поспособствовав, таким образом, сохранению многострадального генофонда нации, ехать по своим делам — пуркуа бы, собственно, и не па? Вот только «калаш» и «винторез»…
Сами по себе «калаш» и «винторез» были не так уж и страшны. Бесконечно бегать от смерти невозможно, рано или поздно эта резвая, всюду поспевающая старушенция тебя все равно догонит, а днем раньше или годом позже — какая, по сути дела, разница? Но сейчас на кону стояло слишком много. Если раньше, гоняясь за главарями террористического подполья или спекулянтами художественными ценностями, Глеб точно знал, что в случае чего его место рано или поздно займет кто-то другой, то сейчас на нем сошлось слишком многое — на нем и на Федоре Филипповиче, который, как и сам Глеб, в одиночку мало что мог противопоставить могущественным и безликим кукловодам. Если агента по кличке Слепой шлепнут, как муху, в загаженном песчаном карьере, генофонду нации точно не поздоровится, когда сотни и тысячи вот таких Бизонов, размахивая трехцветными флагами, выйдут на улицы, чтобы лечь под гусеницы русских танков.
— Спецы, — приняв решение, просто ответил он. — Если быть точным, ФСО.
— Ого, — отдал должное мощи и профессионализму потенциального противника просвещенный Бизон. — А ты?..
— А я — ужас, летящий на крыльях ночи, — сообщил Сиверов.
— Это заметно. — Бизон стрельнул окурком в ночь и доверительно склонился над открытым окном машины, упершись потертым кожаным локтем в нижний край рамы. — И что у тебя с ними за дела?
— Оно тебе надо? — вопросом на вопрос ответил Глеб. — Меньше знаешь — дольше живешь. Легче тебе станет, если скажу, что речь идет о попытке государственного переворота?
— Ого, — уважительно повторил Бизон. — А кто ворочает, ты или?.. И в какую сторону?
— Не я, — сказал Глеб. — А в какую сторону, по-моему, неважно. Если Город Солнца собираются построить на костях, это все равно будет концлагерь. Если вопросов больше нет, я, пожалуй, поеду.
— Вместе поедем, — огласил окончательный вердикт Бизон. — Только, когда закончим, в спину не стреляй, подожди хотя бы, пока передом повернусь.
— Обижаешь, — сказал Глеб. — Я сделаю лучше: подарю тебе сенсацию. Ты ведь был журналистом, верно? Ну, вот тебе и шанс прославиться. А насколько ты его реализуешь, как далеко после этого успеешь убежать и как глубоко зарыться, будет зависеть исключительно от тебя.
— Вот это подарочек! — обрадовался Бизон. — С таким, действительно, и в спину стрелять не надо. Считай, договорились. Погоди, я свою коняжку с дороги откачу. Только линять не вздумай: на этом корыте по такой дороге от меня все равно не уйдешь.
— И в мыслях не было, — солгал Слепой.
Через минуту Бизон, скрипя сбруей, лязгая металлом и воняя табаком, бензином и сыромятной кожей, уже устраивался на переднем пассажирском сиденье «БМВ». С избыточной энергией хлопнув дверцей, он разродился цитатой из фильма, на протяжении нескольких последних лет сохраняющего широкую популярность:
— Ну, Славка, показывай мне свою школу! Эгей!
— Я не Славка, — включая передачу, поправил Сиверов, — я Глеб.
Со стороны багажника, не дав Бизону произнести традиционное в таких случаях «очень приятно», послышались глухие удары и сдавленное мычание.
— А это еще что такое? — удивился Бизон.
— Твоя сенсация, — ведя машину, сообщил Слепой. — Не парься, это просто один мертвец не ко времени ожил. Для него могилку отрыли, а он туда не хочет, вот и бузит… А ну, тихо там! — грозно рявкнул он, обернувшись через плечо. — Угомонись, а то и вправду пришью!
«Мертвец» послушно угомонился, издав напоследок звук, похожий на скулеж побитой собаки.
— Тарантино нервно курит, — спокойно констатировал Бизон и, вынув из-под полы тупорылый травматический пистолет, лязгнул затвором. — Умеешь ты, Глеб Батькович, людей убеждать! Так что делать-то будем, как мир спасать?
— Миру на наши проблемы начхать с высокого дерева, — сказал Глеб. — Мир только порадуется, если мы опять с разбега плюхнемся мордой в дерьмо и подставим ему, миру, свое дупло: берите люди, пользуйтесь!
— Это факт, — авторитетно подтвердил Бизон и обернулся через плечо, не то пытаясь проверить, как там его драгоценный чоппер, не то интересуясь самочувствием запертого в багажнике «мертвеца».
Вертелся он напрасно: мотоцикл надежно скрывали темнота и расстояние, а «мертвец» не подавал признаков жизни.
— Пугач свой спрячь, — посоветовал Глеб, — он тебе не пригодится. Твоя задача — дать мне немного времени и отвлечь на себя внимание. Все остальное, вплоть до подшитых к уголовному делу записок «в моей смерти прошу никого не винить», я беру на себя. Ты, главное, пулю не поймай.
— Не собираюсь, — заверил Бизон. — Ловил уже. И скажу тебе, как на духу: приятного мало.
— Острый репортаж? — предположил Сиверов.
— Урус-Мортан, — сказал Бизон. — ВДВ, КТО и тэ дэ, и тэ пэ.
— Ого, — в свою очередь, сказал Глеб и выключил фары.
— Обалдел? — встревожился Бизон. — С дороги слетим, не видно ж ни хрена!
— Мне видно, — сказал Сиверов. И, помолчав, добавил: — ВДВ, ДРА, контузия, светобоязнь… И тэ дэ, и тэ пэ.
Бизон, которому, по всей видимости, надоело раз за разом повторять «ого», промолчал. Когда погасли фары, стало видно, что небо потемнело еще не до конца, и в нем одна за другой начали загораться пока еще неяркие, затмеваемые угасающим светом закатившегося за окоем солнца звезды. Над западным горизонтом повис тоненький серп молодой луны, грунтовая дорога смутно белела в темноте, как сказочная молочная река в берегах из густого мрака. Проехав по ней еще метров двести, Слепой остановил машину.