Слезы дракона
Шрифт:
– "Мне все равно, если солнце погаснет".
– Сдавайся!
Вдруг Гарри осенило, что "Сдавайся" было названием одной из классических песенок Элвиса.
– "Не подходи".
Очевидно, это было название другой песни Элвиса.
Конни тихо скользнула в один из проходов и скрылась с глаз Гарри.
– "Сейчас или никогда".
– "А что же мне сказать?"
Где-то из глубин лабиринта Конни откликнулась названиями еще двух песен Элвиса:
– "Сдавайся", "Я умоляю тебя".
– "Мне так тяжко".
После короткого молчания Конни ответила:
– "Скажи мне почему".
–
Они явно общались друг с другом. Названиями песен Пресли. Словно участвовали в каком-нибудь телевизионном шоу- игре, где за правильные ответы участник не получал ничего, а за неправильные мог понести непредвиденные потери.
Согнувшись в три погибели, Гарри скользнул в другой проход. Ткнулся лицом в расставленную пауком сеть. Смахнув ее, углубился в охраняемую манекенами густую тень.
Конни снова вернулась к уже не раз звучавшему названию:
– "Сдавайся".
– "Не подходи".
– "Тебе одиноко сегодня?"
После короткой паузы преступник признался:
– "Одиноний мужчина".
Гарри все еще никак не мог сообразить, откуда шел голос. Пот лился с него градом, клочья тонкой паутины застряли в волосах и щекотали уши и лоб, во рту был такой привкус, будто он языком вылизал пестик лабораторной ступки Франкенштейна, но самое главное - его не оставляло ощущение, что из мира действительности он переместился в кошмарное сновидение наркомана.
– "Расслабься", - посоветовала Конни.
– "Мне так тяжко" - снова пожаловался маньяк.
Гарри понимал, что неожиданные кренделя и повороты этой странной погони не должны сбивать его с толку, ни в коем случае нельзя было забывать, что жили они в девяностые годы двадцатого столетия, эпохи воинствующего безумия, когда странное и причудливое сделалось настолько обыденным, что требует нового определения нормы сознания. Теперь, например, бандиты угрожают продавцам супермаркета не направленными на них пистолетами, а шприцами, наполненными зараженной СПИДом кровью.
Конни предложила маньяку:
– "Хочешь, буду твоим плюшевым медвежонком?"
Что, по мнению Гарри, придало "песенному" диалогу несколько пикантный характер.
Но маньяк ответил незамедлительно, и голос его был полон тоски и отчаяния:
– "Ты не знаешь меня".
Всего несколько секунд потребовалось Конни, чтобы отыскать необходимое продолжение:
– "А тебе не кажется, что пришла пора?"
Кстати о причудливом: у Ричарда Рамиреза, маньяка-убийцы, на совести которого числилось немало загубленных душ, когда он сидел в тюремной камере, отбоя не было от прелестных молоденьких женщин, находивших его обаятельным, будоражившим кровь, истинным романтиком. Или, если обратиться к недавнему прошлому и вспомнить того парня из штата Висконсин, который варил на обед куски мяса из своих жертв, а в холодильнике держал их отрубленные головы, о котором соседи говорили: "Ну да, правильно, в его доме всегда дурно пахло, и порой оттуда неслись истошные вопли и жужжание электропилы, но все это длилось только какие-то мгновения, а сам-то он был отличным парнем и главное - к людям относился с большим уважением и вниманием". Ну что еще можно тут добавить, одно слово - девяностые годы. Неповторимое десятилетие.
–
– "Бедный мальчик", - искренне посочувствовала она.
– "Совсем пропал"
В голосе маньяка, эхом отдававшемся от затянутых паутиной балок перекрытия, прозвучали противные хныкающие нотки, когда он признал в себе отсутствие чувства собственного достоинства - опять же, весьма характерное признание для девяностых.
– "Надень мое кольцо себе на шею" - попыталась вновь настроить его на романтический лад Конни, крадучись через лабиринт и намереваясь при первой же возможности задуть этого выродка, как поганую свечку.
Маньяк не ответил.
Гарри тоже не сидел сложа руки, тщательно осматривая все закоулки и тупички, но чувствуя себя при этом абсолютно не у дел. Он даже представить себе не мог, что в это последнее десятилетие века, чтобы прослыть истинным полицейским, он должен назубок знать всю подноготную рок-н-ролла.
Все это казалось ему бредом сивой кобылы, но Конни такого рода чушь обожала. Она принимала эпоху такой, какая она есть, со всей ее нелепостью и хаосом; в самой ее натуре ощущалось что-то темное и первобытно-дикое.
На пути ему попался проход, шедший перпендикулярно тому, по которому продвигался он. В переходе никого не было. Чувствуя себя полным ретроградом, совершенно отставшим от эпохи, низко пригибаясь к полу, Гарри продолжалдвигаться вперед.
– "Надень мое кольцо себе на шею", - еще раз из глубин лабиринта повторила Конни. Может быть, маньяк не знал, как ответить на этот призыв, полагая, видимо, что такое предложение должно бы исходить от парня, а не от девушки.
Явное дитя девяностых, маньяк в распределении половых ролей, очевидно, придерживался старых идеалов.
– "Будь нежен со мною", - попросила Конни.
Н икакого ответа.
– "Люби меня нежно", - не унималась Конни.
Маньяк снова не ответил, и Гарри подумал, что диалог все более превращается в монолог. Конни, видимо, находится ужe где-то рядом с этим подонком, и он просто выжидает удобного момента, чтобы прикончить ее.
Гарри уже собрался было предостеречь Конни, как здание вдруг потряс новый взрыв. Он так и застыл с открытым ртом, инстинктивно прикрыв руками лицо от взрывной волны. Но граната разорвалась не на чердаке: не видно было никакой вспышки.
С нижнего этажа донеслись крики ужаса и боли, невнятный гул множества голосов, отдельные гневные выкрики.
Видимо, полицейские добрались до комнаты, из которой вверх на чердак вела лестница, и маньяк расслышал их приближение. И из люка навстречу им бросил гранату.
Донесшиеся снизу крики мгновенно вызвали в воображении Гарри такую картину: какой-нибудь парень, корчась от невыносимой боли и ужаса, руками пытается удержать вываливающиеся из живота кишки.
Это был один из тех редчайших моментов, когда его, как и Конни, охватило одновременно чувство ярости и ужаса. Впервые ему было наплевать на юридическую презумпцию невиновности маньяка, на превышение полномочий относительно его и на соблюдение норм поведения в такого рода ситуациях. Ему хотелось только одного: прикончить эту гадину и сделать это как можно быстрее.